Мальчик останется калекой, сказали Лие, нет смысла поддерживать его жизнь. Пусть кто-то другой, физически здоровый, получит право на жизнь за него.
И теперь, глядя на нее, Скай вспомнил прежнюю Лию и в душе даже позавидовал Арину. Она, как никто, умеет возрождать в человеке угасшие надежды.
Арин, видимо, это понимает, раз так спокойно и бездумно доверился ей, слушает внимательно, улыбается в ответ.
После операции он похудел и выглядит совсем другим — беззащитным, что ли… В обычных синих джинсах и белой футболке, которую Лие пришлось натягивать на него с боем, он кажется новым, только начинающим жить по-настоящему человеком.
Скай отошел от окна, вытащил из кармана датчик, втавил его в гнездо-приемник сбоку системного блока, постоял, наблюдая, как бежит тонкая зеленая стрелка скачиваемой с компьютера информации. Чтобы выяснить, где именно скрывается это Братство Воды, пришлось перерыть все известные базы по Мертвому Метро, но поиск увенчался успехом. Намеренно или случайно Арин выбирал те люки, даже зная расположение которых вообще невозможно было понять, в какую сторону он шел потом, поэтому все это и заняло так много времени.
Теперь остается лишь спуститься вниз и найти Тори. И выбить деньги на погашение долга и на кеторазамин. Обещания надо выполнять, а я обещал себе, что заставлю этого парня жить дальше.
* * *
Арин вернулся в дом, прошел в библиотеку, забрался на стеллаж, нащупал рукой маленький телефонный аппарат — его он спрятал здесь давно, еще тогда, когда смог подняться с постели в первый раз. Лия посетовала на потерянный телефон, но быстро о нем забыла, купив другой в тот же день.
Спрыгнув вниз, Арин одной рукой проверил, тщательно ли заперта дверь, второй щелкнул по кнопке быстрого вызова — он предусмотрительно установил номер Макса на одну из кнопок тогда же, когда прятал телефон.
Послушав несколько секунд переливчатые гудки, он, наконец, услышал знакомый голос, сказал тихо:
Макс.
Макс помолчал немного, ответил:
Что хотел?
Почти ничего. Макс, мне кажется, ты мне должен многое рассказать, если только я все правильно понял, и ты не будешь отнекиваться.
Арин, где ты? — устало спросил Макс. — Что ты несешь? От чего отнекиваться?
Потом, — нетерпеливо сказал Арин. — Просто это важно. Мне очень важно, чтобы ты сказал правду. Просто подумай над этим и пойми — мне это очень важно.
Услышав легкий шорох за дверью, Арин сжал хрупкий телефончик в пальцах, разломав тонкий пластик и чуткие микросхемы на кусочки, засунул остатки прибора в карман, быстро отщелкнул старинный замок, вышел в коридор навстречу Лие.
Та осмотрела его с ног до головы:
Ты чего весь в пыли? Где лазил?
Какая разница, — отмахнулся Арин и проскользнул мимо нее, досадуя на то, что не успел сказать самого главного — он понял, что Макс может избавить его от контроля Ская, стоило только ему об этом сказать…
* * *
Мэд еще раз ввел присланный ему Максом телефон в базу данных, поморщился.
Интересно, кому принадлежит номер, который так сложно найти… Явно не нормальному человеку, ведущему правильный образ жизни — такие свои номера не скрывают. Значит, Скай опять связан с каким-то человеческим отродьем, которое не ценит свою жизнь и не умеет ей пользоваться.
Как же их много, тех, кто забивает своими телами этот город — мразей, которые не умеют ценить секунды и минуты своего существования и тратят этот бесценный дар на всякое дерьмо.
Поищем в теневых базах, составленных поисковиками и полицией.
Через полчаса поисков Мэд наконец-то нашел интересующее его досье, вчитался, хмыкнул. Интуиция меня никогда не подводит. Незаконно практикующий хирург — один из самых недостойных жизни сволочей. В их таланте нуждаются нормальные люди, медиков не хватает, а они лечат наркоманов, абортируют шлюх и латают подстреленных ублюдков.
Удачное дело. Сначала я нашел Шейлу — одной тварью меньше, потом эта Лия.
Мэд потянул из ящика стола пистолет, послал патрон в патронник, сунул оружие в карман.
Те, кто не умеет жить правильно, жить не должны, верно?
Верно. Вернее не бывает.
И, как награда за старания, сбившийся с пути поисковик. С которого все началось.
Скай опомнился, поняв, что время давно перевалило за полночь, потянулся за пачкой сигарет, закурил, щелкнул мышкой, сворачивая открытые папки на экране монитора. Плотные жалюзи и закрытые двери заперли темноту в его комнате, а лампу включать он не стал, мерцающего света от монитора вполне хватало. Теперь к этому свету добавился оранжевый огонек сигареты.
Тишину нарушало только мерное гудение системного блока, очертания мебели потерялись во тьме, остался лишь маленький клочок света, дрожащий на гладкой поверхности стола.
Скай хотел было подняться, но передумал, дотронулся до мышки, открыл скачанную с флешки папку, долго смотрел в смеющиеся бесхитростные глаза Деи на фото.
Открытые, ясные мертвые глаза.
Легонько стукнула дверь, и, обернувшись, Скай увидел знакомую гибкую фигурку, светлое пятно белой футболки и голубоватые огоньки в глубине темных зрачков.
Арин подошел неслышно, посмотрел на монитор:
Похожа, — тихо сказал он.
Скай свернул фото:
Какого черта ты не спишь?
Не хочу. Я за это время выспался на год вперед. Если бы… если бы у меня был этот год. У тебя есть что-нибудь спиртное?
Ты алкоголик, — сказал Скай, поднимаясь, задевая плечом крепкое плечо Арина под легкой тканью футболки.
Неверно, — отозвался Арин, заглядывая под стол. — Так мне будет проще и все.
Что проще?
Арин выпрямился, вытаскивая узкую высокую бутылку:
Я сегодня не хочу спать один.
Ты озабоченный, — устало ответил Скай. — После твоих операций…
Я не это имел в виду, — перебил его Арин, разгрызая плотный пластик пробки. — Спать я один не хочу, понимаешь? Спать. Кто еще из нас озабоченный.
И на черта мне с тобой спать? — не выдержал Скай.
Арин ответил не сразу, забрался с ногами на кресло, дотянулся до сигарет, закурил:
Скай, я тебя потом спрошу об одной вещи, не считай меня за дурака, но мне, действительно, интересно. Вообще, тебе покажется, что я странное что-то говорю.
Арин остановился, посмотрел на яркую звездочку тлеющей сигареты, и Скай с удивлением увидел, как на долю секунды, будто от страшной боли, скривились его губы.
Темнота потяжелела и легла на сердце свинцовой перчаткой, тягостное ощущение усилилось, когда Арин, улыбнувшись, качнул головой, словно сам себе удивляясь.
Будешь пить? — тихо спросил он.
Что у тебя опять не так?
У меня все так, за исключением того, что сегодня я буду говорить странные вещи.
Тогда разбудишь меня, когда соберешься их говорить, — ответил Скай, повернулся, стянул через голову плотную синтетическую стального цвета футболку, расстегнул молнию джинсов, помедлил, посмотрел через плечо. Арин все так же сидел на кресле, глядя прямо перед собой, не шевелясь.
Скай не стал снимать джинсы, отвернулся, лег на кровать, закинул руки за голову, закрыл глаза.
Медленно потекло вязкое, ядовитое время, наполненное тьмой и звуком тихого дыхания.
Минуты скользили по телам, выжимая жизнь из отравленных клеток, неумолимо, безостановочно. Слабый свет монитора стал казаться мертвым, и резал глаза даже сквозь закрытые веки, Скай знал, что заснуть не сможет, но не показывал виду, слушая, как изредка тишину разрывает щелканье зажигалки, и от нечего делать считал, сколько раз Арин брался за сигарету. Двенадцать. Двенадцать раз за час.
Легкий шорох заставил Ская чуть повернуть голову и все-таки присмотреться.
Арин перебрался с кресла за компьютер, отставил наполовину опустевшую бутылку, тронул пальцами мышку, открыл свернутое фото Деи, замер:
Видно, что ты умерла, — шепотом сказал он. — Тебе уже не хочется смотреть на нас, верно? Но ты позволяешь смотреть на себя. Я бы хотел у тебя спросить, что со мной будет дальше… Но вы никогда не отвечаете. А потом мне самому будет неважно.
Он вдруг опустил голову, склонил ее на сложенные на столе руки, и Скай увидел, как дрогнули его плечи под легкой тканью футболки.
Шепот стал невнятным, но отдельные фразы все еще можно было разобрать:
Интересно, когда я родился… И еще мне хотелось бы кому-нибудь что-нибудь отдать… Не знаю… Все слишком быстро… не страшно. Просто некогда… Все было верно, я вырвался… Зачем… Лучше бы я не знал… Хотя бы знать, сколько мне лет…
Тебе семнадцать, — сказал Скай. — Я точно знаю. Дай сюда датчик.
Арин повернул голову, и Скай увидел блестящие, наполненные слезами, страдающие глаза — знакомые и незнакомые одновременно. Но боль быстро ушла, и взгляд прояснился, снова став привычно-вызывающим.
