– Хочешь спросить, почему ты? – резко произнесла она, пока Спенсер разглядывал её костюм.
– А что было не так с предыдущими кандидатами?
– Они пытались меня снять, – пожала плечами брюнетка.
– А я не пытаюсь? – постарался обворожительно улыбнуться Спенсер.
– Нет.
Агента даже немного задело такое откровенное неверие в его способности.
«Старею, что ли? – промелькнула у него в голове мысль. – Неужели, уже и на роль мужчины на одну ночь не подхожу?»
– Ну и зачем тогда ты меня позвала?
– Чтобы ты спокойно выпил свой напиток, а я посидела рядом с мужчиной, – ответила женщина, приподняв недоумённо брови. – Неужели непонятно? Я закончу дела, ты посидишь рядом. Ко мне не будут подходить всякие там, – она скривилась, – а ты не будешь выглядеть одиноким неудачником, от которого сбежал партнёр, – она достала коммуникатор и продолжила прерванное с появлением агента занятие, отбивая на планшетке какие-то команды.
Что-то в словах этой женщины не просто задело, а искренне уязвило доктора. Он отхлебнул из своего стакана, потом ещё и ещё раз, и только после этого решился спросить:
– В каком смысле, партнёра?
– Ну, твоего любовника. Вы же вместе пришли, – пожала плечами женщина. Спенсер едва удержался от того, чтобы не открыть в изумление рот. Он залпом допил свой напиток, осмотрелся по сторонам и заметил, что с этого места, где сидела брюнетка, действительно отлично просматривался вход в заведение. Женщина нервно постучала пальцами по столику, поджала губы и поднялась, чтобы уйти, спрятав в небольшую сумочку деловые информационные планшетки, которые лежали перед нею аккуратной стопочкой.
– Спасибо за компанию, – поблагодарила она, исчезая в толпе и оставляя ошарашенного агента одного.
Он рывком распахнул дверь одной из комнат на втором этаже. Эти помещения были отлично изолированы друг от друга, да и в коридорах здесь не слышалось ни одного лишнего звука. Сразу было видно, что комнаты отдыха строились со значением, которое понимали все. Но, кажется, только Гриффин умудрился использовать комнату отдыха именно для отдыха.
В широкой кровати, застеленной свежими простынями, раскинув в разные стороны руки, храпел во весь голос доктор Льюис Джероми Гриффин. Рядом с ним лежала, свернувшись калачиком, юная девушка. Она была одета и даже накрашена, что явно говорило о том, что эти двое действительно просто спали на общей кровати.
От увиденного Спенсер даже выронил початую бутылку виски «Весёлый Гротшильд». Бутылка из небьющегося пластика глухо стукнулась о ковёр с длинным ворсом, устилавший пол в комнате, и покатилась прочь. Агент поднял её в шаге от кровати. Как раз в тот момент мирно спящий Гриффин приоткрыл один глаз и осведомился хриплым спросонья голосом:
– Пора на яхту?
– Ты… ты… – Спенсер не мог подобрать нужных слов. Весь оставшийся до возвращения вечер он сидел и целенаправленно самоуничижался по поводу и без. Обдумывая то, как он смотрится в паре с Льюисом, что о нём, добропорядочном гетеросексуале, думают разные там привлекательные брюнетки, и как вообще получилось докатиться до такой глубины падения нравов. Он раздумывал об обстоятельствах, вынудивших его оказаться так непозволительно далеко от привычной сытой и холёной жизни циничного и мудрого доктора философии, инженера человеческих душ. Спенсер потратил три часа только на то, чтобы прочитать себе и случайным посетителям лекцию о несправедливости и превратностях судьбы.
А Гриффин всё это время мирно спал. На удобной кровати. Да ещё и не один.
– Ты… – вновь сдавленно пискнул Спенсер, чувствуя, как начинает задыхаться от негодования. – Ты тут не один! – выдавил он наконец. Льюис потёр глаза кулаками, смерив Спенсера мрачным взглядом, и произнёс:
– Ну да, сюда одного меня не пускали. Пришлось за неё заплатить, как будто мне секс был нужен. А так мы вместе поспали, – непонимающе всматривался он в лицо агента, кипящего от негодования. – А тебя что так взбесило-то? Мог бы со мной пойти, тоже бы на нормальной кровати поспал…
Спенсер открыл и закрыл рот, как большая рыба в огромном аквариуме. Гриффин смотрел на него ничего непонимающим взглядом, как на неразумного ребёнка, задающего глупые и банальные вопросы взрослым. А Спенсер, которого несколько часов назад и так приняли за мужчину нетрадиционной ориентации, ещё больше выводил из себя факт предложения Льюиса.
И бывший агент даже понимал краешком мозга, что доктор вовсе не со зла, да и без умысла, предложил ему поспать рядом. Но не мог же агент сказать своему товарищу правду.
«Как это должно быть? – подумал он. – Хей, Гриффин, нас только что приняли за геев, так что твоё предложение поспать в одной кровати было весьма прикольным! А ещё я мудак и идиот, что не сообразил сам просто взять и пойти выспаться, пока есть такая возможность. Так, что ли, это должно быть?»
Агента перекосило от одной мысли о том, что пришлось бы всё это сказать Гриффину. Он так и видел его медленно расползающуюся ухмылку во все тридцать два, когда Спенсер произносит признание в собственной глупости.
Нет, на это он пойти не мог. Собрав остатки силы воли, агент молча кивнул на дверь и выразительно постучал себя по наручному хронометру, вшитому в тонкий пластиковый браслет. Сейчас циферблат показывал обратный отсчёт до старта яхты.
И времени на разборки уже не оставалось…
Патрик сидел в своей каюте на борту крейсера «Новая Заря», и третий час подряд методично просматривал на голографическом планшете списки участников регаты «Осенние Сюрпризы». Личные дела, снимки, характеристики кораблей, списки экипажа, отметки таможенных терминалов… Дело было долгое, нудное, и навевало на него адскую скуку. Но начальник службы контроля Корпуса не давал себе спуску, зная, что больше этим заняться некому – полевые агенты, разосланные по сектору, добывали информацию, он её анализировал. И принимал решения. Собственный отдел обработки данных Корпуса Вуниш задействовать не мог, по меньшей мере, по трём важным причинам. Первая из них заключалась в огромном расстоянии до Малидакана и столицы сектора, что давало очень сильную задержку во времени – даже с учётом дорогущей и ненадёжной гиперсвязи. Второй причиной была абсолютная секретность операции и полученные от одного хитрозадого незнакомца исключительные полномочия, позволившие реквизировать стоявший на рейде крейсер Королевского Космического флота Гишпании со всей командой, даже без ликвидации командного состава корабля. И третьей, финальной причиной, так сказать, «вишенкой» на горько-кислом тортике, который ему подсунула судьба, было банальное нежелание вмешивать сюда своё руководство.
Ему лично хотелось взять за грудки тех двух засранцев, за которыми высокопоставленному офицеру Корпуса пришлось скакать по всему сектору, как скальному зайцу в буран, не успевая ни акклиматизироваться к очередному миру, ни по-человечески поесть, ни поспать… Не то чтобы Патрик страдал от неудобств, но осознавал, что порядком поотвык от полевой жизни за годы работы в центральном управлении.
«Пугать зазвездившихся засранцев в ранге от полковника и выше, и раз в год выезжать на контроль особо важных дел – разве об этом ты мечтал, когда шёл в Корпус? – спросил Вуниш сам у себя, отрываясь от голопланшета, чтобы сделать глоток остывшего кофе, запивая обезболивающее. – Тебе грезились погони, перестрелки, раскрытие шпионских сетей и тонкая дедуктивная работа по планированию изящных операций… Как ты был наивен, братец. Наивен и, чего уж, глуп».
Он отставил в сторону пластиковый стакан, и, давая отдых усталым глазам, начал оглядывать скудную обстановку каюты, фокусируя взгляд на разных предметах, напрягая и расслабляя мышцы. Бронированные стены, покрытые рядами заклёпок, металлические полки с Уставами и уложениями по боевым специальностям ККФ, несколько аляповатых эстампов с изображениями видов чужих планет, среди которых затесался детский рисунок непонятного зверя, выполненный маркером на куске обёрточного пластика. Жёсткая гравикойка с привязными ремнями, заправленная синим эрзац-одеялом, оранжевый куб тумбочки с аварийным комплектом, пустая оружейная стойка, на которой висела наплечная кобура Вуниша с табельным иглометом. Стол, привинченный к полу, неудобный стул, на котором сидел Патрик, устройство связи рядом с дверью – вот и все.
– Да, небогато живут политические офицеры флота, – вслух произнёс он, потерев веки и возвращаясь к планшету. – И это правильно. Враг – он чаще всего внутри, а не снаружи.
Внутренне улыбнувшись нехитрой шутке, высказанной специально для подслушивающих устройств, которую обильно насовали в принадлежавшую некогда политофицеру крейсера местные контрразведчики, Патрик открыл следующую папку. «Йозхан Думбпельникель… Дери тебя черти! – прочитал он имя владельца яхты «Грёзы Щербозуба». Радость от всплывшей поперёк экрана надписи «Погиб в системе 554.22.11 на пятом этапе гонки «ОС» у бывшего Инквизитора была совершенно неподдельной, хотя и тщательно скрываемой от потенциальных наблюдателей.
