— Медведкин Александр Александрович. Двадцать лет, неработающий, проживающий по адресу…
Мужик с прилизанными волосами, в строгом костюме, но без галстука сидел за столом и вертел в руке мой телефон. Рядом лежала компьютерная мышка, которую я забрал со своего последнего места работы.
Мои данные он не читал, а цитировал наизусть, в то время пока я пытался натянуть штаны.
После адской пьянки в «Калинке» я сутки лежал дома, не отвечая на телефонные звонки и не подходя к двери. Не потому, что видеть никого не хотел — сил просто не было. Эти сутки я лежал на кровати, поглощая воду и периодически доползая до унитаза. За это время я несколько раз клятвенно пообещал себе никогда больше не брать в рот спиртного.
Когда мне наконец полегчало, я заснул. А проснувшись от стакана воды, вылитого на лицо, увидел сидящего за столом мужика. Он был очень похож на того Костюма, что когда-то дал мне Стек. Только без галстука и чуть-чуть худее. А еще, когда я спросил, кто он и что он делает в моей квартире, мужик показал мне красную книжечку и представился майором Егоровым.
Возле входа стояли по стойке «смирно» два человека в форме. Не в милицейской, а скорее в военной. Один из них и вылил на меня воду. А потом вернулся на свое место возле двери, маршируя по комнате, словно на плацу.
И вот теперь я натягивал штаны, а майор в это время разбирал мой телефон и доставал оттуда сим-карту, попутно ведя со мной диалог.
— Александр Александрович, ты почему не служил?
— Эта… Астма у меня. Бронхиальная.
Майор покосился на пепельницу с окурками и вернулся к телефону. Я уже оделся и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Да вы присаживайтесь, гражданин Медведкин. В ногах правды нет.
Я сел на кровать. Симка исчезла в ловких руках майора. После этого я удосужился холодного изучающего взгляда.
— Я ни в чем не виноват, — поспешил заверить я и тут же поинтересовался: — Меня в чем-то подозревают или что?
Видимо закончив изучать меня, майор неожиданно сказал:
— Вы просто нажали кнопку.
— Какую кнопку? — спросил я. — Мы ничего не нажимали.
— Шарик выкатился, доминошины упали, дом загорелся, и пожар уже не потушить. — Майор вздохнул.
— Какой пожар? — вздрогнул я. — О каком это пожаре вы говорите?
— Эх, Медведкин… — Майор небрежно швырнул пустой телефон на стол. — Вот смотрю на тебя и думаю: три десятых процента — это много или мало?
Вот тут я уже вконец растерялся. Я даже подумал, что сошел с ума и теперь слова, которые я слышу, имеют для меня новые значения. Кнопка, пожар, проценты…
— Вот скажи мне, Медведкин, три десятых процента — это много или мало?
А может… Может, это организаторы игры? Точно! Ничья — и теперь они хотят дать компенсацию.
— Ну, смотря от скольких считать, — сказал я осторожно. — Если от двухсот пятидесяти тысяч, то немного, а если от миллиона…
— Заткнись.
Майор сказал это тем же спокойным голосом, но взгляд у него при этом стал настолько ледяной, что кожа у меня в момент стала гусиной.
— У одного африканского племени есть табу. Они не должны произносить больше определенного количества слов за сутки. Провинившемуся в рот сыплют угли.
— Я…
— Просто забудь. И ни с кем, даже со своими тремя друзьями, не говори об этом. И они говорить не будут. Вообще никогда. Тебе все ясно, Сан Саныч?
Я закивал, выражая готовность молчать.
Замяли. Взрывы, убийства, Лузу, Армяна — все замяли. Дело-то понятное. Кому из олигархов захочется в скандале светиться на фоне недавних событий? Зарядили, проплатили…
Прав был Ростик, слава богу, нас в живых оставили. Интересно, сколько пришлось отдать за то, чтобы шум не поднимать?
— У тебя есть вопросы? — Майор поднялся.
Конечно же, у меня не было никаких вопросов. Глядя в его глаза, я не хотел задавать никаких вопросов. Я представлял себя в виде маленькой льдинки, которую с хрустом давит здоровенный каблук майора, и мне было почти так же страшно, как тогда в туалете «Десяти баллов».
— Нет, нету. — Я даже замотал головой. — Никаких вопросов, я все понял.
— Вот и славно, — сказал майор. И вышел, не попрощавшись, вместе со своими солдатами.
Я потом замок посмотрел, он даже сломан не был.
Про игру мы больше никогда не разговаривали. Впрочем, мы вообще мало разговаривали после этих событий. Так уж получилось.
Я сначала дома зашифровался, потом понял, что надо решать вопрос с работой, и занялся ее поисками.
Через пару дней Ростик с Дашей сорвались и уехали покорять столицу. Потом Жила зашел, попрощался — сказал, что нашел ту, которую искал всю жизнь, но она живет в другом городе… Он опаздывал на поезд, торопился. Обещал позвонить, как только купит новую сим-карту. Когда он уехал, я вспомнил, что у меня новый номер, который он не знает.
Поиски работы особым успехом не увенчались и где-то через пару недель после всех этих событий я вернулся в магазин. Зашел, пару минут посмотрел на шефа, который сидел на моем месте. На мое приветствие тот ответил кивком — сидел, не отрываясь от монитора. В шарики играл.
Никого не нашел на мое место. Я ж говорил, кто сюда пойдет, кроме меня?
Может, у меня есть шанс не только вернуться на работу, но и пересмотреть зарплату?
— Это самое… — осторожно начал я.
Хлюп! Хлюп! Полоски из шариков исчезали, количество очков росло.
— Жрать захотел? — поинтересовался шеф. — А денег нет?
— Ну…
— И на работу никто не берет?
— Не берет, — подтвердил я, понимая, что в ближайшее время говорить о зарплате вряд ли придется.
— Вернуться, значит, решил?
— Ну, как бы да, — кивнул я. — Возьмете?
— Ты уже разобрался со своими проблемами?
Он намекал на недавние события. Визит Костюма в магазин, может, еще что-то.
— Да, — сказал я и добавил более уверенно: — Все в порядке, вопросы закрыты.
Шеф наконец оторвался от монитора. Закрыл «шарики», стал бесцельно возить мышкой по рабочему столу.
— Ко мне приходили твои новые друзья. Забрали компьютер, за которым ты сидел.
— Они мне не друзья, — поспешил заметить я.
— Кто они на самом деле и откуда — я не знаю. Куда ты вляпался — я тоже не знаю. И знать не хочу.
Я молчал, выжидая вердикт. А шеф молчал, изучая меня и принимая решение.
Очень не хотелось выходить отсюда безработным.
— Если я замечу тебя играющим в игрульки, а на прилавке не будет ценников — накажу рублем.
— Нет, все будет в порядке! — начал я, но шеф меня даже и не слушал.
— За отсутствие ценника — штраф сто рублей. Опоздание на работу — триста рублей. Забыть заполнить гарантийку стоит теперь пятьсот рублей, — перечислял он монотонным тоном, поглядывая в монитор. — Беспорядок на столе обойдется тебе в полтинничек…
Я заглянул в монитор и увидел вордовский файл с названием «Штрафная сетка для Медведкина А.». А там все мои грехи — отсутствие сертификатов, бардак на складе, невыставленный на витрину товар и прочая, прочая, прочая.
— Это… это вы написали? — удивленно спросил я. — Для меня? Вы что, ждали меня?
— Твои друзья сказали. Еще две недели назад. Кто-то из них позвонил и сказал, что ты скоро вернешься.
— Но я…
Я ведь не собирался возвращаться. У меня был четкий план по трудоустройству. Он не сработал пару дней назад, но две недели назад я был уверен, что найду хорошую работу.
— Не собирался возвращаться? — Шеф ухмыльнулся. — Две недели назад я сказал твоим друзьям, что я не пущу тебя на порог магазина.
— А они? — глупо спросил я.
— Они сказали, что, возможно, я передумаю. Тогда я и составил этот список. На всякий случай. Если действительно передумаю. — Шеф поднялся из-за стола. — Тебе полчаса на то, чтобы изучить штрафную сетку. Потом ты считаешься принятым на работу. Вон в том углу новые чайники стоят, вчера привезли. Сделай для них ценники. Я у себя.
И ушел, оставив меня с прайсом, который легко мог за месяц превратить мои двести долларов в воздушную пыль.
Деваться-то особо было некуда.
Logged audio
(говорят про список каких-то условий, про «Вервольф», цены на нефть, договоры с Китаем, переводы со всеми операторами мобильной связи, четыре человека — свидетели???)
— Что это ты мне прислал?
— Это необходимые условия для дальнейшего…
— Я вижу, что здесь написано. Это что, шутка?
— Это выдал «Вервольф». Включите генератор шумов.
— Ты что, с ума сошел? Это же мой кабинет… Ладно. Рассказывай.
— После перезагрузки было несколько попыток ликвидировать (неразборчиво). Все они закончились неудачей.
— Понятное дело. «Вервольф» же не может взломать сам себя. Что это за новый фонд обучения наноспециалистов и почему к тридцатому ноль шестому ноль восьмому надо расформировать (неразборчиво)?
