Кмузу отвез меня в кремовом «вестфаль»-седане к участку на улице Валида аль-Акбара. Как обычно, на тротуаре толклось полным-полно мальчишек, и я прорвался сквозь них, разбрасывая монетки направо и налево. Однако они все равно монотонно ныли:
— Подай нам, о щедрый!.
Мне нравились мальчишки. Не так давно и я шатался в толпе, выклянчивая деньги на пропитание. Где-то по ходу дела роли переменились, и я стал крутым богатым парнем. Верно, я теперь богат, но я никогда не забывал о своем происхождении. И я не стану жалеть для мальчишек бакшиша.
Я вошел в здание участка и направился к компьютерной комнате на третьем этаже. Пару раз меня останавливали люди в форме, но я показывал им письмо с подписью Фридландер-Бея. Копы тут же растворялись, словно призраки.
Я очень хорошо помнил, как работать на компьютере. Я даже помнил секретное кодовое словечко — «Мирамар». У штата этого участка нравы были довольно разгильдяйские, и я был уверен, что кодового слова здесь еще несколько месяцев менять не будут. Я догадывался, что перспектива заставить все отделение запоминать новое слово для них страшнее риска, что кто-то чужой залезет в полицейские файлы.
Я сел за потрепанный старый «анамнез» и принялся шептать команды. Женщина-сержант, работавшая смотрителем базы данных, заметила меня и поспешила навстречу.
— Мне очень жаль, сэр, — сказала она отнюдь не печальным голосом, — но посетителям нельзя работать с этим терминалом.
— Разве вы меня не помните? — спросил я. Она прищурила один глаз и подумала:
— Нет. Вы должны уйти.
Я вынул Папино письмо и показал ей.
— Мне нужно поработать всего несколько минут.
— Я должна проверить, — сказала она, складывая письмо и отдавая его мне. — Никто мне ничего такого не говорил. Я вызову лейтенанта. А пока отойдите от терминала.
Я кивнул, понимая, что мне придется подождать, пока она пройдет по всей цепочке команд. Это не заняло много времени. Лейтенант Хаджар сам влетел в библиотеку.
— Что ты о себе думаешь, Одран? — заорал он. Вид у него был мрачнее некуда.
Я протянул ему Папино письмо. Я не собирался вставать или объясняться. Письмо за меня все скажет, и я чувствовал себя так, будто излучаю некое превосходство. Хаджара нужно было всякий раз ставить на место.
Он вырвал у меня бумагу и прочел ее — раз, затем другой.
— Что это такое? — прохрипел он.
— Письмо. Сам знаешь от кого, ведь ты уже прочел.
Он с яростью посмотрел на меня и смял листок в комок.
— Это со мной не пройдет, Одран! Не пройдет! И что ты делаешь на свободе? Ты же формально выслан. Я заберу тебя в каталажку прямо сейчас!
Я погрозил пальцем и улыбнулся:
— Не-а, Хаджар. Эмир дал нам отсрочку, и ты это знаешь.
— Пока дал, — сказал он.
— Пока, — ответил я, взяв смятую бумагу и прижав ему ко лбу. — Ты что, в самом деле думаешь, что это не пройдет, а?
— Нет. — Однако на сей раз голос его звучал не столь уверенно.
— Хорошо, — спокойно сказал я. — У Папы полно людей, которые сумеют поработать с тобой.
Хаджар облизнул губы.
— Ладно, так какого черта тебе надо?
Я изобразил совершенно неискреннюю дружескую улыбку.
— Я просто хочу поработать с этим терминалом пару минут.
— Думаю, это можно. И что ты пытаешься раскопать?
Я развел руками.
— Я хочу обелить наши имена, конечно же. Я хочу выяснить, что ты знаешь о Халиде Максвелле.
В глазах его промелькнул страх.
— Я не могу тебе этого позволить, — сказал он. Его голос заметно дрожал. — Это секретное полицейское расследование.
Я рассмеялся.
— Я тоже секретный полицейский, — сказал я. — По крайней мере сейчас.
— Нет, — сказал он. — Я не позволю. Дело закрыто.
— Я снова открываю его. — И я потряс у него перед носом смятой бумажкой.
— Ладно, — сказал он. — Давай. Но это тебе так не пройдет. Я предупреждаю.
— Я надеюсь, что не пройдет, Хаджар. И когда пойдет волна, советую тебе не становиться на ее пути.
Несколько минут он пялился на меня. Затем сказал:
— Йаллах, наверное, твоя мать была сифилитичной верблюдицей, Одран, а твой отец был христианским ублюдком.
— Ты близок к истине, — сказал я и отвернулся, продолжая наговаривать команды. Я полагал, что теперь Хаджар уберется.
Первым делом я вызвал файл Халида Максвелла. Я мало что узнал. В файл явно уже залезали и отредактировали его так, что информации осталось совсем мало. И все же я выяснил, что Максвелл работал в полиции четыре года, что он заслужил благодарность за храбрость и был убит, когда находился не при исполнении. Согласно полицейскому компьютеру он погиб, пытаясь прекратить яростную ссору между мной и Фридландер-Беем у своего дома, на аллее Шамс, 23.
Это, конечно же, была полная чушь. Я даже не знал, где находится аллея Шамс. Я был уверен, что не в Будайине. Максвелл был вторым офицером полиции в участке Хаджара, которого убили в этом году. Для Хаджара это было не слишком хорошо, для бедного Максвелла — еще хуже.
Я еще немного посидел, заглядывая в другие файлы. В досье Хаджара информации было еще меньше, чем когда я в последний раз туда заглядывал. Все упоминания о его трудностях с Департаментом внутренних дел были изъяты. Кроме его имени, возраста и адреса там вообще мало что осталось.
Мой собственный файл характеризовал меня как убийцу Халида Максвелла (отпущенного вплоть до истечения срока апелляции). Это напомнило мне о том, что время идет и мне осталось лишь несколько недель свободы. А доказывать свою и Папы невиновность из тюремной камеры или с плахи затруднительно. Я решил поторопить события и посмотреть, что из этого выйдет.
Я вышел из участка и нашел Кмузу в машине, чуть дальше по улице Валида аль-Акбара. Я сел на заднее сиденье и сказал, чтобы он вез меня к восточным воротам Будайина. Когда мы туда подъехали, я отправил его домой, потому что я не знал, как долго здесь задержусь. Когда Кмузу воспротивился, я сказал ему, что всегда могу взять такси. Он нахмурился и ответил, что лучше подождет меня, но я был тверд.
Я взял портативное устройство цифровой связи, которое продавали мы с Фридландер-Беем. По дороге в кафе «Солас» мне позвонили. Я отцепил телефон от пояса и сказал:
— Алло.
— Одран? — произнес гнусавый голос, прямо-таки сальный до отвращения.
— Да, — сказал я. — Кто говорит?
— Кеннет. Звоню по просьбе шейха Реда Абу Адиля.
Это объясняло мое отвращение — чувство было взаимным.
— Привет, Кении. В чем дело?
На некоторое время он замолк.
— Меня зовут Кеннет, а не Кении. Я был бы очень благодарен, если бы ты это запомнил.
— Конечно, приятель. И по какому поводу ты звонишь?
— Шейх Реда только что узнал, что ты копаешься в деле Халида Максвелла. Не делай этого.
Быстро же расходятся новости.
— Не делать?
— Да, — сказал Кеннет. — Просто не делай, и все. Шейх Реда заботится о твоей безопасности, поскольку ты офицер чаушей, и он опасается того, что может произойти, если ты будешь продолжать расследование.
Я невесело рассмеялся:
— Я скажу тебе, что случится, если я не стану продолжать расследование. Наша с Папой отсрочка истечет, и мы будем казнены.
— Мы это понимаем, Одран. Если хотите спасти ваши головы, есть два пути — правильный и неправильный. Правильный путь — найти твердое алиби на ночь убийства. Неправильный — продолжать делать то, что ты делаешь.
— Прекрасно, Кен, но, честно говоря, я даже не могу вспомнить, что я делал той ночью.
— Меня зовут Кеннет, — прорычал он, прежде чем бросить трубку.
Я хмыкнул и снова прикрепил телефон к поясу.
Я нашел Жака и Махмуда в кафе «Солас» за игрой в домино. Подвинул стул к столу и немного посмотрел. Наконец подошел старик Ибрагим и спросил, не хочу ли я чего-нибудь. Я заказал «Белую смерть», и Махмуд с любопытством посмотрел на меня.
— Долго ты тут сидишь, Марид? — спросил он. — Я и не заметил, как ты подошел.
— Недолго, — отозвался я. Затем повернулся к другому своему приятелю. — Жак, — спросил я, — ты готов начать рекламировать устройства?
Он посмотрел на меня взглядом, который говорил, что он вечно будет жалеть о том, что согласился помочь мне.
— Тебе что, больше делать нечего? — спросил он. — Разве тебе не надо отмывать свое имя и репутацию?
Я кивнул:
— Не беспокойся, я уже и за это взялся.
— Слышали, — сказал Махмуд.
— На Улице говорят, что ты ищешь кого-нибудь, чтобы пришить ему убийство Максвелла, — сказал Жак.
— Вместо того чтобы объяснить, где вы были той ночью, — сказал Махмуд. — Ты все делаешь не так. Ты пытаешься сделать это… через задницу.
— Именно так нынешний подкупной Билли Абу Адиля мне и сказал, — медленно проговорил я. — Надо же, какое совпадение.
