Ясно одно. Все эти штучки – кажущиеся темные лапы – чародейские игрушки. Мой "Спасатель" должен работать, конструкту просто не хватило энергии для защиты. Эх, знать бы, что же там случилось! Как есть, сую голову в петлю, одна надежда на большой авось и кривую, которая должна вывести...
Я зябко передернул плечами и врубил весь свой актив на полную. Затем полностью закуклил ауру, помолился биокомпу, досчитал до трех, затем до десяти, потом понял, что тяну время, матернулся и потихоньку подошел к двери. Несмотря на мои приготовления, то, что было внутри, как-то почуяло нового гостя: ко мне метнулась темная лента. Я непроизвольно отступил, но протуберанец вытянулся намного дальше того места, где упал стражник, и пронзил меня. В голове слегка помутилось, биокомп пискнул что-то вроде "деструктивные биоизлучения по всему диапазону"... Дальше я не вслушивался.
Пока держу удар, надо действовать. Я ринулся вперед, продираясь через клубок темных лап, жалящих, точно разъяренные кобры. Перед мысленным взором стояло улыбающееся лицо Карины, я вцепился в него зубами и руками и не отпускал, чувствуя, что это помогает мне идти. Перед глазами все плыло, будто я основательно надрался. Ноги натыкались на лежащие тела и ступеньки, что-то пыталось пробиться мне в голову, оторвать руки, вырвать сердце. Причем это нечто, как я внезапно понял, было творением самой чародейки, а не ее похитителей. "Ну я тебе припомню это, милая!" – стучалась на задворках мысль.
И вот картина маслом. Темная комната, последние лучи заходящего солнца, с трудом пробивающиеся сквозь окно, светло-тусклый квадрат на противоположной стене, безнадежно мертвый мужик, больше похожий на перемолотый фарш, прибитый к стене. И перед ним – Карина. Статуя. Куда там до нее Венере Милосской! Идеальное тело, безмятежное и пустое лицо, глаза смотрят за воображаемый горизонт, а палец вытянутой руки уперся в щеку жертвы. И полное ощущение, что именно этот палец удерживает на весу пришпиленное тело. Стены комнаты уже пропали в том бредовом тумане, что окружал меня. Во всем мире остались только я и Карина. Я дотронулся до нее – натуральный камень. Мелькнула мысль – надо вызывать носильщиков.
– Карина! Очнись!
Ноль внимания.
– Девочка моя, просыпайся!
Ресницы дрогнули. Зрачок, раскрытый на всю радужку, слегка сузился.
– Это я, Ник! Ладно... Поиграем в сказки, – тихо сказал я и поцеловал Карину в губы.
Мешала ее вытянутая рука, но я не обращал на это внимания. Губы, сначала твердые и холодные, как у трупа, слегка потеплели. Сделал я это не просто так, а чтобы наши ауры слились в единое целое. При сексе, конечно, взаимодействие лучше, но хоть что-то. Сейчас же мне в голову полезли всякие бредовые видения, потрясающие своей изощренностью и жестокостью, но в каждом была Карина, равнодушно-далекая и величественная, как богиня. Возникла стойкая ассоциация, будто я заглянул прямиком в ад, где она в роли то ли ангела смерти, то ли великомученика с терновым венцом, а может, все вместе. Я все тянулся к ней и не мог достать: видение сменялось, и она снова отдалялась.
К своему ужасу я понял, что мой разум затягивает внутрь все глубже и глубже, и сил выплыть уже не хватит. На миг меня охватила паника, но я почувствовал поддержку от моего верного Драко и зацепился за него: он тоже был здесь, кружась вокруг призрачной тенью, помогая не потерять себя в этой череде кошмаров. Лишь только я мысленно слился с ним, дела пошли лучше. Теперь он знал, куда приложить свои силы. Смекнув, в чем дело, я начал звать Шустрика; когда нас стало трое, бред отступил на шаг-другой и я добрался-таки до Карины. Дракончики завертелись вокруг нас, отсекая кошмары, и я сквозь видения снова стал различать комнату. А поцелуй длился и длился.
Сквозь кровавый туман я заметил, как ее аура под действием моей стала успокаиваться. И наконец я почувствовал, как тело в моих объятиях вздрогнуло, рука Карины безвольно упала мне на плечо, глаза ее закатились. Чародейка, обмякнув, словно тряпичная кукла, стала оседать, а черная воронка вокруг нас – растворяться.
Дорникус
Глава отряда сидел у постели Боркуса. Раненый метался в бреду, и нужно было следить, чтобы он не скатился с кровати. Кирин, как дикий зверь в клетке, наворачивал круги по комнате. Целителя поблизости не оказалось – он уехал на другой конец города к больному, а его помощник, совсем молодой парень, как только увидел торчащий обломок белой кости, упал в обморок. Кирин вытолкал его за дверь.
Выглядели все неважно, хотя добрались без особых приключений, если не считать замурованного переулка. В конце концов они просто взобрались в одном месте на крышу. Благо невысоко и веревка оказалась под рукой. Только с Боркусом пришлось повозиться – он один весил, почти как оба его товарища вместе взятые.
– И долго мы еще будем сидеть? – Взломщик на мгновение остановился, но не утерпел и снова затопал по дощатому полу.
– Есть варианты?
– Да! Взять лошадь, найти целителя и за шкирку притащить его сюда! Помрет же!
Дорникус покачал головой:
– Не найдем. А будем тащить силой, стража остановит. Тогда точно не поможешь. Надо правильно кости вправлять, но они раздроблены. Я просто боюсь, как бы не навредить, слишком сложный открытый перелом. Моя чуйка подсказывает, что мы тут надолго не задержимся. На крайний случай дадим денег хозяину таверны – вызовет целителя потом. Боркус в любом случае выбыл из игры. Либо искусник его кончит прямо здесь, либо сжалится и оставит. Скорее второе – чтобы нас не переполошить раньше времени.
– Искусник то, искусник се... – с гримасой выплюнул слова Кирин, косясь на раненного товарища.
Тут открылась дверь, и вошел этот самый упомянутый всуе искусник. Лицо его было помято и выражало явную усталость. Окинув охотников слегка равнодушным взглядом, он оперся на косяк, недоуменно взглянул на посох в руке, прислонил его к стенке и о чем-то задумался. Дорникус с Кирином переглянулись, не понимая, чего ожидать.
– Так, – очнулся новый хозяин. – Тебя как зовут?
– Кирин.
– Хорошо, что не переоделся. Побегай по округе, послушай, о чем говорят люди. Через час вернешься, доложишь.
– А есть о чем слушать? – недовольный командным тоном искусника спросил Кирин.
– Есть, – кивнул тот. – Моя девушка там слегка рассердилась на похитителя и... Наследила, скажем так. Не рассчитала силы. Мне нужно хотя бы примерно представлять, что могут подумать власти. Теперь ты. – Он перевел взгляд на Дорникуса.
– Дорникус.
– Дорникус, значит. Вот тебе деньги, купи лошадей. Надеюсь, ты опытный человек и представляешь, что требуется для дальнего путешествия. Сегодня мы покидаем город... Вот и отдохнули. Один день из жизни пограничного города...
– На ночь глядя?
– Именно так. – Парень замолчал, почему-то посмотрел наверх и поморщился. – Теперь ты... – Искусник повернулся к третьему наемнику и, кажется, только сейчас заметил, что тот без сознания.
– Боркус, – глухо отозвался командир. – Извините, но выполнять поручения и даже просто ехать никуда не может.
Парень быстро подошел, откинул простыню с пятнами крови и присвистнул:
– Это что, я его так?
Дорникус мрачно кивнул.
– Буду благодарен, если вы просто оставите его тут. Он уже инвалид, добивать нет смысла, – тихо и медленно проговорил он.
– Меня Никос зовут, – вдруг сказал искусник. Потом снова посмотрел в потолок, опять поморщился, махнул рукой и пробормотал: – А, ладно! Семь бед – один ответ.
Он дотронулся до лба Боркуса, и тот задышал ровно. Искусник замер, глядя сквозь здоровяка, и словно про себя непонятно забормотал:
– Вот и попробуем прямую накачку информструктуры на живом организме. Надеюсь, все мои теории, а вернее, слова Умника являются истиной в последней инстанции. А если еще и совместить с вариантом оборотней...
Потянулись томительные минуты, но бывший клиент не шевелился, все так же стоя спиной к наемникам. Кирин тихо сделал шаг вперед и взглядом показал командиру на кинжал за поясом. Тот чуть заметно мотнул головой – не стоит. Вдруг с ногами Боркуса что-то стало происходить. Они как будто растворились на мгновение или Дорникус в этот момент сморгнул – он сам не понял. Но когда глаза снова сфокусировались, никаких ран просто не осталось. Даже шрамов. На первый взгляд, это были обычные сильные ноги мужчины. И на второй тоже.
Сзади тихо выругался Кирин, Дорникус шумно вздохнул. То, что он увидел, не лезло ни в какие рамки. Боркус продолжал дышать ровно и спокойно.
– М-да... Жаль, не узнаю, какие ощущения были у вашего гнома... Боркуса или как там его. Так! – Никос развернулся, посмотрел на замерших истуканами охотников и улыбнулся.
"А улыбка у него хорошая", – мельком подумал Дорникус.
– Чего стоим? Марш-марш! Через час жду с отчетом в моей комнате. – Парень развернулся и вышел за порог. Забытый посох вдруг встрепенулся и медленно выплыл вслед за хозяином.
