— Вот вам несимметричный ответ. — он отправил по потолку самонаводящуюся мину типа «таракан» в сторону трех вредных фигур, установив биоволновой детектор взрывателя на схему «первого пропусти». Потом стал отходить в сторону «Электронише Гемайншафт», пытаясь выйти из зоны видимости у вероятных, то есть уже очевидных врагов. И тут действительно послышались звуки, характерные для игл. Четыре из них сразу воткнулись в жилет. Василий прибавил ходу, но за застывшей уборочной машиной его подстерегала крупная неприятность. Шагах в тридцати от Василия какой-то мужик в камуфляжке обнимал фрау фон Бенеке, приставив пистолет к ее виску. Его товарищ целился в Василия из винтовки, поставив ногу на здоровенный сейф-чемодан характерной формы, с приметными ребрами охладителя.
Любой образованный человек знает, для чего служат такие чемоданы-рефрижераторы — для перевозки человеческих потрошков.
— Legen Waffen [14], — велел человек, расположившийся возле чемодана.
— Спасибо, после вас. Скажи лучше, чего ты хочешь от женщины? Чтобы она тебе дала бесплатно? — отозвался Василий.
— Да ты Ванек, — сказал по-русски, но с легким кавказским акцентом человек, вооруженный пистолетом.
— Скорее уж Васек.
— Я бы сейчас с удовольствием куда-нибудь свалил бы, — признался пилот.
Василий понимал, что позиция у него невыигрышная. Фрау он теряет почти при любом раскладе. Жалко все-таки. «Она была стройной и грязной», единственное, что можно будет вспомнить потом.
— А не договориться ли нам, ребята? — предложил миролюбивый десантник. — Насколько я понимаю, вы не относитесь ни к одной из воюющих сторон. Вам до фени все эти лозунги, призывы, факельные шествия, торжественные линейки и зарницы. Вы, так сказать, люди свободной профессии, своего рода художники по натюрморту. Я даю вам двести баксов и после мы расходимся, кто с чем был.
Человек с винтовкой что-то спросил у напарника на немецком, тот отозвался с легкой ухмылкой, дескать, пусть козел позаливает, а потом обратился непосредственно к Василию.
— У нас тут найдется лишний килограмм мозгов. Может подарить, если твои протухли?
— Ладно, четыреста баксов. Решайте, четыреста на дороге не валяются.не оставил увещеваний Василий.
В этот момент он подумал, где возьмет четыреста баксов, если вдруг друзья-потрошители согласятся. В кармане-то валялась только бумажка на сотню долларов, которую он захватил из дома в тот последний день нормальной жизни. И он почти обрадовался, когда понял, что друзьяпотрошители не собираются с ним вступать в сделку купли-продажи.
— Мы не любим получать деньги за так. Мы не халявщики, а работяги,стал культурно объяснять человек с пистолетом. — И твоя подружка — это наша работа. Не лишай нас честно заработанных денег, добрый человек. Так что клади винтовку и все остальное, а потом тикай отсюда, ладно уж. Давай же, у тебя всего три секунды на размышления. В противном случае мы тебе оторвем ручки, ножки и будем использовать вместо плевательницы.
Василий почти смирился с тем, что ему придется потерять фрау фон Бенеке, но время, положенное на размышления, решил использовать. На третьей секунде раздался взрыв. Сработал тот самый «таракан», который уполз навстречу трем фигурам, продвигавшимся сзади. Все подземелье, включая собеседников, тряхнуло ударной и сейсмической волнами. Коленки тоже поджались.
Василий в этот момент заметил, что дуло пистолета отклонилось от виска женщины, да и винтовка, наставленная на него самого, несколько дрогнула.
Первым уложил он кавказца, угрожавшего пистолетом, тут уж никак медлить нельзя было. Однако сразу выстрелил второй потрошитель. Василий будто шпалой получил в бок и влепился в стену. Штурмгевер вывернулся в его руках, направив дуло в ненужную сторону, до пистолета-пулемета было поздно тянуться. Последний выстрел врага мог погасить свет в голове с миллисекунды на миллисекунду. Однако вспотевшая рука нащупала рукоять ножа, а палец надавил на кнопку. Освободившееся лезвие толкнуло его руку и одновременно с этим грохнуло два выстрела.
Немного погодя Василий понял, что человек с винтовкой уже никому не угрожает. Он безропотно свалился на чемодан, роняя свою кровь на никелированную поверхность.
Винтовка еще раз сработала в коченеющей руке потрошителя, но лезвие, пробившее его жилет, надежно торчало под кадыком. Напарник-кавказец лежал без верхней половинки черепа, бурые сгустки лениво тянулись из «чаши» на пол.
Потом сзади послышался шум и показался тот «первый», которого пропустила самонаводящаяся мина. В результате контузии он плохо реагировал на окружающую действительность и пристрелить его не составляло особого труда даже для программиста, коего к тому же прикрывал мусороуборочный комбайн.
Василий взглянул на женщину, у нее слегка подрагивала голова и чрезмерно моргал глаз, но не более.
— Кажись, отбились. И даже штаны у нас сухими остались.
Тут переводчик сделал мягкий втык:
— Не надо говорить «кажись, эвона, ихний» и другие ненормативные слова. Это замедляет время поиска по лексическим базам и затрудняет общение.
А вот пилот похвалил:
— Неплохо сработано. Я уж не стал советы давать, чтобы не сбить с толку.
И вдруг даже сестренка Зина прорезалась:
— А я тоже восстановилась. Ты там не слишком защищай даму. Хоть она, может, и пригодиться, она не главное. Кроме того, у тебя есть я.
— Да угомонитесь вы. — цыкнул Василий. — И лучше как-нибудь объединитесь в единое целое. Три разные да еще многогранные и одухотворенные личности в одном бодике, это слишком тяжело даже для психиатра, не говоря уж обо мне.
— Слушаем и повинуемся, только предупреждаем о возможной потере некоторых ментосхем… Интеграция личностных матриц прошла успешно, компиляция операционной системы завершилась без ошибок. Алгоритм психотерапевтического воздействия усилен. Коэффициент интеллектуальности соответствует кандидату наук в академическом институте. Уровень шизоидности в пределах допустимого. Нас теперь зовут «Группа товарищей», — произнесла новая интегральная программа немужским-неженским голосом.
Впрочем, это обстоятельство не привлекло внимания Василия. Несмотря на недавнюю победу, он все более ощущал, что влип в совершенно безнадежную историю. Но дальше расстраиваться было теперь некуда, стрелка и так уже указывала на «глубочайший пессимизм».
— Послушайте, товарищи, а кто-нибудь из хороших людей, вроде меня, уже проникал этим путем в здание фирмы «Электронише Гемайншафт»?
— Таких мы не знаем, — отозвалась группа, — значит, ты станешь первым, как и положено герою. А наши планы и карты будут тебе поддержкой на твоем нелегком пути.
— Слушайте, заткнитесь со своими планами… — сказал зверски огорченный Василий и справился у женщины. — Вы знаете что-нибудь о фирме «Электронише Гемайншафт»?
— Я там работаю.
— Ага, понятно. А сейчас у вас, наверное, обеденный перерыв…пошутил Василий. — Вы там где, уборщицей или в буфете?
— Гешефтфюрер сбытового филиала.
— Фюрер по гешефтам. — Василий нашел силы удивиться, после чего набросился на группу товарищей. — Ты почему такие слова не переводишь?
— Я и слово «запой» не перевожу. — огрызнулся кто-то из товарищей.Подобная лексика нужна для передачи национального колорита. И ее обязан знать любой человек со средним образованием.
— Хватит спорить с собственным компьютером. Я бы обрубила ему все лишние функции, — с немецкой жесткостью и принципиальностью заявила фрау фон Бенеке. — Пойдемте, я провожу вас.
— И не забудь, что после взрыва «таракана» обрушился соотвествующий участок тоннеля, — напомнила группа товарищей. — Так что возвращаться в любом случае придется иным путем… Василий Самуилович, никогда нас, пожалуйста, не отдавай этой женщине, даже просто поиграть. Мы ее боимся.
Бодик вывел на экраны план подземных коммуникаций, ведущих к «Электронише Гемайншафт», в том числе и на наружный мониторчик, чтобы фрау фон Бенеке могла увидеть.
— Пожалуй, здесь мы не сможем пройти. — показала она. — Служба безопасности, когда покидала здание, взорвала эти тоннели… А тут, скорее всего, затоплено, эта трасса проходила слишком близко от водопровода… Остается только тот путь. Один раз я ходила по нему… за гамбургерами.
— А почему, фрау, вы вообще не свалили из этой подземной Гнусляндии? Или нравится здесь?
— Куда? — резко отразила женщина. — На три километра вокруг одна война, и попробуй проживи так долго, чтобы найти еще одну щель в земле… Раньше надо было сматываться. В первый час после объявления эвакуации. Но меня накрыло взрывной волной. Это было в левом крыле, контузило слегка, но много ли надо с непривычки… И обо мне просто никто не вспомнил. Ни начальники, ни подчиненные, ни муж.
— Еще бы. Это Европа. Каждый за себя. — поддержал Василий. — А у нас в России каждый из себя. В смысле крутой, форсит перед другими, пыль в глаза пускает, геройствует.
