Студентка Леночка, на которую Алексей возлагал большие надежды в плане помощи в обработке коллекции, почти не появлялась в Институте - писала курсовую работу. Почти сразу после защиты курсовой она должна была уехать на практику, и тогда Алексей останется один на один с постоянно прибывающими коллекциями нового сезона, большую часть которых Крохин, конечно же, захочет оформлять по мере поступления, а не складировать на полках до лучших времен. Основная часть опять ляжет на плечи Алексея; другие сотрудницы музея, две преклонного возраста дамы, уже второй год занимались разбором материалов Горчакова - недавно скончавшегося академика, одного из старейших и известнейших геологов Урала. За полвека трудовой деятельности этот без преувеличения великий человек собрал и привез гигантское количество всякой всячины со всего мира; к сожалению, как и следовало ожидать, времени и сил на формализацию своей коллекции большой ученый так и не нашел. Радовало лишь то, что полевые дневники Горчакова содержали практически все нужные данные. И вот теперь его ученицы, сами уже бабушки, приводили в порядок сборы наставника, подолгу разыскивая информацию в его бесчисленных статьях и монографиях, а так же в неопубликованных материалах - черновиках, разрозненных заметках и полевых записях. Крохин не вмешивался в их работу, лишь иногда ненадолго забирая журнал с описью новых поступлений, чтобы собственноручно внести их в компьютерную базу данных.
Словом, в грядущей путине работы помощи ждать не приходилось. Но ничего, - в прошлые годы Алексей справлялся с порученным фронтом работ, справится и в этом. Глаза ведь только боятся, а руки... С этими мыслями Бронников развернул очередной пакет, в котором покоилось нечто, напоминавшее самый обычный небольшой булыжник, поглядел на выполнявший роль этикетки обрывок газеты и возвел очи горе. На нем карандашом было накарябано: "Шурф 7 на с-в лож. 2, сл.4". Очередная абракадабра... без Комарова не разобрать. Поднаторевший в дешифровке таких записок Алексей догадывался, что речь идет о четвертом слое шурфа номер семь (или один, написано неразборчиво) на северо-восточном конце второй ложбины, но теперь требовалось привести эту привязку к общепонятному виду - указать точные координаты шурфа и глубину слоя. Придется опять идти и трясти Петровича, чтобы он посмотрел данные в своем дневнике... Только сначала надо зайти к начальнику; время аудиенции подошло. Бронников сунул газетный клочок в карман и пошел наверх.
---
Геннадий Николаевич был не в духе. Бронников не отличался чутьем к настроению других людей, коим от природы наделены женщины и некоторые особо одаренные представители пола сильного, однако даже для него сразу стало ясно, что шеф сильно сердит. Почему-то в последнее время Крохин, едва завидев Алексея, хмурился, поджимал губы и отводил взгляд; разговоры у них стали формальными, будто произносились в присутствии незримого бесстрастного протоколиста.
- Здравствуйте, Геннадий Николаевич, - Бронников, постучавшись, вошел в кабинет начальника. - Вы хотели со мной побеседовать.
- Да, - коротким кивком Крохин указал на стул. - Присаживайтесь, Алексей.
Бронников подчинился и выжидающе сложил руки на коленях. Интересно, что так беспокоит руководителя? Вот и опять он, сдвинув брови, нервно затеребил карандаш, которым только что делал пометки в каком-то журнале. Потом еле заметно вздохнул и начал разговор издалека:
- Как я заметил, Алексей, вы стали часто болеть?..
По возникшей паузе Бронников догадался, что это вступление с легкой вопросительной интонацией нуждается в ответном комментарии, и потому, кашлянув, согласился.
- Да... Что-то всякие инфекции одна за другой прицепляются.
- Но я надеюсь, что вы успеваете поправиться? Не стоит пересиливать себя и ходить на работу, не будучи более-менее здоровым.
- Ну, я вроде бы лечусь... Пью лекарства всякие...
- А то производительность труда у больного человека существенно ниже. Он рассеян, быстро устает, задерживается с выполнением заданий, допускает много ошибок, - нарочито, ничего не выражающим тоном сказал Крохин. Он определенно на что-то намекал. Уж не хотел ли начальник сказать этим, что Бронников стал плохо работать? Вовсе не так; взявшись за какое-нибудь дело, Алексей делал его так же быстро и качественно, как и раньше. Просто эта зима выдалась тяжелая: постоянная занятость, переутомление, стресс, отсюда частый кашель и сопли. Чтобы не подвергать других сотрудников опасности заражения, Алексей всякий раз звонил и предупреждал о недомогании (при незначительной простуде шеф не требовал больничного листа, доверяя работникам на слово). Так что, возможно, он теперь меньше успевал по работе, потому что реже приходил в Институт, однако вовсе никак не стал работать хуже.
- А сейчас чем вы заняты? - продолжал начальник, не развивая дальше тему о больных людях.
- Переупаковываю и подписываю коллекцию Комарова и Година из-под Соль-Илецка, - напомнил Бронников. Как начальник мог это забыть - ведь он сам неделю назад поручил поскорее с ней разобраться, пока у авторов ничего не выветрилось из головы.
- Все еще? - удивился Крохин. - Мне казалось, она не очень большая... Что, в работе с ней есть какие-нибудь сложности?
- Да... Приходится подолгу разбираться с образцами, потому что они паковались на скорую руку, кое-как... И крайне плохо описаны. Вот, - вспомнил он про клочок в кармане, - поглядите, например, на типичную этикетку из этой коллекции. Приходится постоянно уточнять у ребят, просить расшифровать...
Крохин задумчиво повертел в руках обрывок и предложил:
- Может быть, попросить у Комарова ксерокопию его полевого дневника? Мне кажется, это существенно ускорило бы процесс за счет экономии времени для консультаций по каждой спорной этикетке.
- Гм... Возможно, вы правы. Что-то такая мысль не пришла мне в голову, - развел руками Бронников.
- Вот и славно! Надеюсь, теперь дело пойдет быстрее, - Геннадий Николаевич вернул бумажку и, встав из-за стола, прошелся по своему кабинету. - Есть еще один вопрос, который я хотел бы с вами обсудить. Традиционно сложилось, что наша группа в силу понятных причин нечасто ездит на собственные полевые работы. Однако в этом году у нас есть возможность выбраться в небольшую экспедицию на север от Екатеринбурга. Ненадолго, дней на шесть-семь.
- На неделю?.. А... куда конкретно и зачем предстоит ехать?
- Я планирую проехать по самоцветной полосе Урала - по верховьям Нейвы, Режа и Адуя. Это, прежде всего, уникальная возможность нашей группе собрать хорошие экспонаты для выставочных целей. Предполагается, что в результате мы оформим небольшую экспозицию в виде двух-трех витрин, которые будут поставлены в фойе Института. Друзы аметистов, сапфиров, рубинов, бериллов, переливт; неплохо бы отыскать полихромный турмалин у Октябрьского или у Липовского, голубые топазы под Мурзинкой, хотя на это надежд мало. А то посетителям даже и показать сходу нечего, все сборы лежат либо в фондах, либо по столам и шкафам в разных кабинетах. Опять же, неплохой способ заявить о будущем музее во всеуслышание, своеобразная внутренняя реклама, так сказать... Ради этого руководство выделяет в наше распоряжение Газель на неделю - машина будет везти нас, пока возможно, однако в условиях тамошнего бездорожья, как вы сами понимаете, предстоит очень много пеших вылазок. Откровенно говоря, мне в этой поездке очень пригодился бы толковый помощник.
Крохин многозначительно поглядел на Бронникова. Когда речь зашла о знаковых для любого уральского краеведа местах и обожаемых коллекционерами-минералогами красивых камнях, застывшие в напряжении черты лица Геннадия Николаевича постепенно разгладились, а обычно деликатный и отрывистый голос зазвучал вдруг мягко и певуче.
- Поэтому я хотел узнать у вас, не сможете ли вы принять участие в этой вылазке? Разумеется, если позволят здоровье и семейные обстоятельства...
Бронников чувствовал себя довольно неловко. С одной стороны, он прекрасно понимал своего начальника: работать и жить в поле бок о бок с проверенным человеком на порядок проще и легче, чем с неиспытанным работником, пускай даже опытным и бывалым. Но с другой стороны, оставлять на целую неделю семью и, самое главное, игру - это значит пропустить целый цикл Волшебной Лампы, и не только... Многие предметы в инвентаре нуждались в регулярном обновлении "срока жизни", без которого просто-напросто могли исчезнуть. Прежде Алексей и месяц, и два подряд без особых затруднений проводил в экспедициях, но это было давно; с тех пор его жизненный уклад существенно поменялся.
- А когда планируется поездка?
- Скорее всего, через полтора месяца, в конце мая, - с готовностью ответил шеф, словно ждал этого вопроса. - Как раз люди закончат посадки картошки-моркошки в садах и огородах, да и потеплеет к тому времени.
