Его позиция чуть улучшилась, но только 'чуть'. Все еще слишком близко к опасному грузу, слишком близко к наемным перехватчикам. Алекс попробовал вспомнить, сколько раз он выстрелил из 'глиняного' пистолета, но не смог. Четыре, может быть пять или даже шесть. Впрочем, неважно. Левой рукой он достал из-за пояса Барышева, который каким-то чудом не вывалился в процессе падений и забегов. Рука судьбы, не иначе. Еще одна перебежка, еще по крайней мере один бросок... Чтобы его перестали рассматривать как непосредственную угрозу и полностью переключились на хренов чемодан.
Пот заливал лицо, футболка под плотным эластиком пиджака промокла насквозь. Страх - совсем как пот - пропитал каждую клеточку Постникова, но в то же время как будто чуть отступил, заливаемый адреналином и жаждой действия. Давным-давно Алексей иронически ухмылялся, читая про солдат, которые даже получив смертельные раны какое-то время сражались, не чувствуя ничего. Теперь - вспомни он ту иронию - поверил бы безоговорочно.
'Глиняный китаец' взлетел над стойкой, словно брошенная в сторону лолей граната. И сразу разлетелся на куски, расстрелянный в воздухе. Постников закусил губу - прокусил насквозь, до крови, но не почувствовал этого, только во рту сразу стало солоно и появился отчетливый медный привкус - и ринулся вторым броском, к следующей стойке, стреляя на ходу из Барышева. Снова неприцельно, 'в ту сторону', только чтобы сбить врага, заставить дрогнуть и выиграть мгновение.
Бам. Бам. Бам. Бам. И еще один. Пять выстрелов, быстро, почти в автоматическом темпе. На Барышеве это легко - у него очень легкий спуск. Глинский говорил, что из Макарова или Барышева можно даже стрелять 'в полном автомате', но открыть секрет соглашался лишь за бутылку хорошего коньяка. Дескать - обычай такой, секрет передается по цепочке, от человека к человеку, и только за коньяк. Надо было все-таки собраться, подкопить на хороший пузырь, и узнать тайну...
Последнюю случайную, непрошенную мысль Алексей додумал уже за стойкой, стукнувшись с разбегу головой о гладкую пластмассу. Темно-красный, с ветвистыми черными прожилками 'гранит' показался ледяным - по контрасту с пылающим лицом. Следом пришла мысль номер два, точнее осознание образа - того, что рефлекторно выхватил глаз при броске-прыжке. Девочка-лолита - размытое пятно, черно-белая тень с тонкой иглой зеленого прицела. И вспышка по центру дьявольской фигуры - выхлоп из короткого ствола Карата. Третья мысль была проста и незамысловата. Точнее то была даже не мысль, а ощущение.
Его все-таки зацепили.
Первая пробежка удалась благодаря неожиданным и непрофессиональным действиям, которые не укладывались в шаблон наемников высшей квалификации, коими без сомнения являлись 'лоли'. Второй раз фокус не удался, несмотря на отвлекающий заброс пистолета и адреналиновую скорость. Пуля скользнула по правому бедру, буквально 'поцеловала' - и это было великой удачей, потому что буквально на пару сантиметров ближе и ... Во всяком случае руки 'актинии' отрывали на раз. Еще одна пуля не попала, но отколола кусок пластмассы от стойки, который больно ударил в живот справа, чуть ниже ребра.
Работая на вивисектора 'Красной дороги' Постников набрался кое-каких знаний по анатомии и примерно представлял себе, что такое ранение и как оно действует на человека. Но ощутить самолично - это было совсем иное дело. Нога враз отяжелела, холодное онемение распространилось до самого таза, а все, что ниже колена Алексей вообще не чувствовал. Как будто вместо ноги ему пришили нечто совершенно чужое, мокрое и с трудом волочащееся. Боль пока не чувствовалась - организм еще пережигал щедро выброшенные в кровь эндорфины, но бедро начало покалывать сквозь холодок, словно горсть углей прожигала штанину - ожога еще нет, но плоть уже чувствует злой жар.
'Господи, неужели это все?..'
Постников точно понимал, что сейчас, в этом месте бога точно нет. И помянул Всевышнего скорее по привычке. Выставив руку из-за стойки, как развернутый горизонтально перископ, Алексей трижды выстрелил наугад, опять вслепую, отгоняя врага. И еще несколько патронов в другую сторону, скорее для 'морального воздействия на противника'. Старая формулировка всплыла в памяти неизвестно откуда и сразу забылась опять. Постников действовал заученно, как в тире - сброс магазина, новый достать. В первом еще оставались патроны, ну и черт с ними, потом можно подобрать. Главное, чтобы здесь и сейчас пистолет был заряжен под завязку. Хотя еще главнее - не думать, что 'потом' для него уже не будет. Совсем не будет, никогда.
Затвор передергивать не надо - патрон и так в стволе. Встать Алексей не мог, нога окончательно потеряла чувствительность, полыхая разрастающейся болью. Он лежал на спине, вплотную к гладкой плите стойки, частично прикрытый со стороны головы и ступней загибающимися бортиками стойки.
- Желаете что-нибудь вы... - механический голос автоматика-бармена оборвался одиночным выстрелом, на пришельца посыпался металлический мусор. Музыка стихла совсем - запрограммированный список композиций подошел к концу, и ничья рука не спешила к 'варежке' контролера, чтобы запустить новый.
Хруп. Хруп.
Уже никто не кричит. Толпа у выхода все-таки проломилась наружу, затоптав тех, кто оказался послабее. Мертвые молчат, раненые либо умерли, либо в шоке от страшной кровопотери. В зале еще оставались живые и невредимые, однако они попрятались по углам, притворившись покойниками. Самая верная стратегия. Когда волкам нужны строго определенные овцы, нет смысла убегать - зарежут просто за компанию, на всякий случай.
Хруп...
Снова хрустит стекло, оно покрыло почти весь пол - мелкие осколки, хрустальная пыль, играющая мириадами отблесков отраженного света. Убийцы могли бы прыгать, передвигаясь по чистым местам, но не делают этого. Не нужно, да и небезопасно - на полу много крови, скача по гладкой поверхности легко поскользнуться.
Шаги все ближе. Из-за хитрой акустики зала определить направление невозможно. Понятно лишь примерное расстояние. В любом случае палить наугад, на звук больше не имело смысла - с его ногой... Сама по себе рана, насколько мог судить Алексей, была не опасна для жизни, но боль и кровопотеря начали сказываться. Уже нет ни скорости, ни подвижности.
Он ухватил пистолет двумя руками, как положено - главная рука держит рукоять плотно, ствол будто прямое продолжение предплечья. Вспомогательная кисть подвывернута, чтобы компенсировать момент отдачи, внимание на правильное положение больших пальцев. Глинский был бы доволен тем, как ученик усвоил стрелковую науку.
Алексей понимал, что вряд ли сможет хотя бы ранить кого-то, тем более захватить с собой на тот свет. Его убийцам достаточно дать очередь из-за угла стойки, вслепую. Слишком мало места для укрытия, хоть пара пуль найдет цель, а больше и не нужно.
И все же Постников намеревался попробовать.
Еще хотя бы один выстрел, только один. Иногда ведь и подброшенная монета упав остается на ребре. Кто знает, какие чудеса может сотворить всего лишь одна пуля...
Указательный палец выбрал свободный ход крючка и словно замер на порожке - еще пара миллиметров и прогремит выстрел. Вдох - и плавный выдох, воздух мягко, ровно выходит из легких Вдох, выдох.
Три светящиеся белые точки - на целике и мушке Барышева - заполнили весь мир. Вот в этом Постников нарушил указания Глинского - смотреть сначала на мишень. Но учитывая обстоятельства, некоторое несовершенство было для Постникова вполне простительно.
Хруст. Шаги. До врага оставалось от силы метр-полтора и плюс несколько сантиметров пластмассы 'под полированный гранит'.
Постников выбрал спуск еще на миллиметр и приготовился совершить чудо единственной пули.
Секунды шли, одна за другой, но ничего не происходило.
- Бросайте оружие и уходите.
Почему Постников не выстрелил от неожиданности, он и сам не смог бы сказать - палец был на спуске, нервы на взводе, и плюс к тому отчаянное желание сделать еще хоть что-то перед смертью. Но все же - не выстрелил.
- Финансовая инспекция, отдел взысканий и досудебного урегулирования претензий, - сказал кто-то в зале, громко, звучно, с абсолютным спокойствием. Словно находился в служебном кабинете, а не в клубе, ставшем бойней. Постников медленно, стараясь даже не дышать, снял палец с крючка. Связки от напряжения словно замерзли, и движения получались рваными, дергаными.
'Господи, неужели обошлось?..'
Очень осторожно, помогая локтями - нога онемела до паха - Алексей подтянулся к краю стойки и выглянул, буквально одним - левым - глазом. И увидел. Их было двое, и Постникову сразу показалось, что он уже где-то когда-то видел эту пару. Или кого-то похожего.
Один был мужчиной, без вариантов, хотя голова скрывалось под большим зеркальным шлемом без видимых щелей и забрала. Очень высокий, квадратный в длинном плаще, достающем почти до пола. Плащ оказался не простой, а с длинной пелериной, жесткий и почти негнущийся даже на вид. Пуговиц заметно не было - только клапаны и шнуровка 'внахлест'. Высокий поднятый воротник защищал и так невидимую шею и к тому же перекрывал нижнюю часть шлема.
