Я не могу найти тапочки, — продолжал говорить дребезжащий голос.
— Герцог, это совершенно не важно, — ответила Рейчел.
— Ну как это, не важно, ко мне приехала такая знатная известная дама, а я не могу найти тапочки. Придется мне на босу ногу надевать башмаки. А, кстати, где они? А где мои башмаки?
— Ваше сиятельство, — раздраженно сказала Рейчел. — Я не в курсе, где ваши башмаки. Пожалуйста, откройте мне ворота.
— Да да, сейчас открою, вот тут у меня рычажок. Вот… открылось?
— Нет, герцог, у меня ничего не открылось, — терпеливо ответила Рейчел, продолжая стоять у ржавых ворот.
— Придется на босу ногу надевать башмаки, — опять раздался дребезжащий голос. — Это ужасно некультурно.
— Герцог, я все понимаю, — громко сказала Рейчел в домофон. — Пожалуйста, не надо смущаться. Все в порядке.
Рейчел через ржавые ворота увидела заросший пруд, рядом с прудом лежало куча валежника, Рейчел внимательно посмотрела на тропинку, которая уходила к возвышающемуся старому замку, который больше был похож не на замок, а на руины. Везде царило полное запустение. Дымчатые безлиственные деревья и пожухлая трава добавляли впечатление полной безысходности и потерянности этого Богом забытого места. От этой весенней дымки даже захотелось выкурить папироску, что Рейчел и сделала. Она достала из внутреннего кармана своей темно-коричневой замшевой курточки дорогую папироску на мундштуке и закурила.
— Вот сейчас, — опять услышала Рейчел тонкий дребезжащий голосок. — Сейчас открою. Вот, должно открыться.
В ржавых воротах что-то щелкнуло, и Рейчел открыла ворота, которые ответили жалобным скрипом.
— Спасибо, ваше сиятельство, я вошла, — ответила Рейчел в старый домофон, и закрыла за собой ворота. Вороны, что сидели на ветках весенних деревьев, видимо, имели свое мнение о происходящем, и на своем вороньем языке обложили матом доктора Рейчел и в очередной раз высказали свое нецензурное воронье мнение обо всем, что они думают. Рейчел им ответила вежливой улыбкой.
Она пошла к замку семейства Маастрихтов по тропинке и осматривалась вокруг, везде царило полное запустение. Пожухлая трава, какие-то пять сломанных будок, похожих на скворечники стояли справа, чуть дальше лежали проржавевшие железнодорожные рельсы, на ветке дерева, висела старая задубевшая куртка, которая, судя по всему, висит тут уже лет сорок. Куча серого валежника преграждала путь по тропинке, Рейчел обошла все эти кучи, и наконец-то добралась до деревянной обшарпанной двери, из которой уже выглядывал щуплый герцог Маастрихт. Герцог оказался маленьким щуплым старикашкой, в огромной черной старой шляпе, длинным носом и с огромной седой бородой. На носу у герцога сидели огромные роговые очки времен этак шестидесятых. Он сидел на инвалидном кресле и на его руки были надеты черные перчатки. Такие же старые и поношенные, как и все вокруг него.
— Ох, какая вы красивая стали, — дребезжащим тонким голосом сказал герцог. — Я вас помню совсем маленькой. Мы с вами гуляли по саду, когда вам было три годика.
— Я этого не помню ваше сиятельство, — ответила Рейчел, встав перед герцогом.
— Рейчел Толука Севилья, собственной персоной приехала ко мне, несчастному старику, которого все забыли. А я, между прочим, в свое время был любимцем прекрасных дам. Я был такой пылкий горячий мужчина, в свое время, когда был молод.
Герцог зашелся кашлем.
— Ваше сиятельство, я ни в коей мере не сомневаюсь в ваших словах, — вежливо ответила Рейчел.
— Я был красивым статным мужчиной, когда мне было тридцать два. Как сейчас помню. Вальсы, приемы, будуары. Мной восхищались женщины, причем какие! Самые изысканные женщины. Из высшего общества. Я писал им стихи. Я писал прекрасные стихи, и потом, когда…
— Ваше сиятельство, это прекрасно, но я к вам по делу…
— Как я люблю женщин, мисс Толука, как же я люблю женщин. Эх, вернуть бы мне молодость, уж я бы приударил за вами. И вы бы поняли, какой я страстный мужчина. Вы бы упали бы в мои объятья сразу же. Сразу же, как только я сказал бы… я вас хочу и уложу в постель! А после этого мы бы с вами предались страсти.
— Я не сомневаюсь, что так и есть ваше сиятельство, — спокойно ответила Рейчел. — Но, хотелось бы осмотреть вашу коллекцию. И вы мне обещали показать Брабадианский манускрипт. Я для этого и приехала.
— Ах да, это жемчужина моей коллекции… жемчужина, истинная. Ни у одного другого коллекционера нет такой роскоши как у меня мисс Толука. Ни у кого, уверяю вас. Моя коллекция манускриптов легендарна. Прошу вас, пройдемте за мной.
Старый герцог покатил на своем инвалидном кресле, Рейчел пошла за ним вглубь замка. Рейчел сразу же заметила, что замок в очень плохом состоянии, было такое ощущение, что здесь давно никто не живет. А живет только вот этот выживший из ума старичок, и, наверное, этот старый пердун — все, что осталось от некогда знаменитой династии Маастрихтов Румынских. Династия Маастрихтов была знатной. Когда-то они были близки к европейским королевским династиям, представлены к «белой ручке», как говорится. Но, сейчас, то, что видела Рейчел, это было уже жалкое уходящее в прошлое какое-то старческое безумие.
Герцог катил впереди, на своем кресле и без умолку болтал.
— Вы бы знали, мисс Толука, какой это был прекрасный замок в свое время, какие здесь были светские приемы, балы. Сюда, кстати, приезжал сам Оноре Де Бальзак. Да да. Вы не поверите, но именно здесь Оноре Де Бальзак сочинил свою серенаду. Для певчих… Помните, серенаду? Я-то помню, я сидел в театре в Париже. Там еще мадам Дюссэ, с ее шикарными кринольерами, или нет, или не с кринольерами… там были три молодых человека, одного из них звали Мармо. Да… точно Мармо. Ну, так вот он был родственен самой мадам Касперс. А я ведь ее помню. Хорошо помню… эта мадам Касперс я вам скажу, по секрету, только никому не говорите, так вот она сильно пила. Причем пила ведрами самое дорогое виски. Ее потом увидели в состоянии. А ха ха. Это было что-то мисс Толука… Она обоссалась прямо вот…
— Герцог, пожалуйста, давайте по делу, — ответила Рейчел.
— Вот сюда, — герцог повернул в какую-то темную дыру, похожую на дверь и они вошли в помещение, напоминающее старую библиотеку. Только Рейчел не совсем понимала, что она видит перед собой. На полу были лужи, в старых шкафах лежали книги в ужасно плохом состоянии, запах невыносимой гнили ударил в нос. Вроде бы это было что-то похожее на старую библиотеку, но все что тут находилось — сгнило. Причем сгнило окончательно и бесповоротно. Хотя кое, какие книги, все же еще стояли на полках, причем книг было много. Но
