Энергии не было во всей курии. Черные линии эстакад, черные ноги жилых колонн. Ни машины, ни огонька. Даже аварийные генераторы вышли из строя, хотя должны были включиться. Больница же.
Чертовщина какая‑то.
На горизонте что‑то полыхнуло. И еще раз. То ближе, то дальше, и каждый раз в белой зарнице проносилась тень. Будто с орбиты что‑то валилось. Энцо сощурился, пытаясь разглядеть, и едва не ослеп, когда сверкнуло над больницей.
На парковку приземлилась какая‑то металлическая дрянь. Круглая и здоровая, как шаттл. Она выпустила ноги. Включила огни, осветила временный пост с орлом легиона на боку и плюнула зарядом.
Короткая вспышка сожгла два этажа дотла. Энцо даже испугаться не успел.
– Марсовы яйца… – пробормотал он.
Рядом щелкнул предохранителем Тит Пуллий. Оружие заурчало, готовое к выстрелу.
– Они самые.
* * *
«Боевая готовность через десять минут».
Еще целых десять минут. За это время можно пробежаться из грузового отсека до рубки и обратно. Правда, имманес не бегали. Они вообще не торопились и, казалось, никогда не волновались. Спокойные, доброжелательные, уравновешенные. Вежливые машины.
Чего не скажешь о Малой. Она едва не подпрыгивала от напряжения. Каждая секунда ожидания казалась мучительной.
Она пробежалась пальцами по стене, и в отсеке зажегся свет. Далеко внизу, под площадкой, на которой она стояла, приглушенно замерцали верхушки туб освещения. Как пятна из игры в блокноте. Прямо в стенах бежали столбцы символов – все поверхности в жилищах и кораблях имманес были интегрированы в информационную сеть. В отдалении что‑то урчало. Может, двигатели, может, еще что – она так и не поняла, с помощью чего эти корабли летали и как умудрялись развивать такую скорость.
Малая вытащила из кармана проволоку, свернутую в кольцо. Не спеша расправила ее. Стали видны полупрозрачные бляшки электродов. Сидели на металлической нити, как янтарные капли.
Она закрепила электроды на висках и лбу. Кожу кольнуло, и мир вдруг расширился, вобрал ее в себя. Как будто на дно утянуло: звуки стали глуше, краски перед глазами поблекли, мышцы налились тяжестью. Малая чувствовала такое, когда подключалась к сети на Старой Земле. И в день облавы, когда поднималась на лифте. Она словно оказалась в центре паутины. Нити связей разбегались от ее тела; мерно пульсировали, как гигантское сердце.
Они дрогнули, и в глубине отсека зашевелились тени. Дрогнули и побежали. Разделились на потоки, огибая стойки освещения. Свет заскользил по голым телам и лысым макушкам. По черной, будто обугленной коже.
Малая чувствовала, как работают сотни мышц – как ее собственные. Чуяла запах крови и нестерпимый голод.
Минута – и бегущие достигли основания рубки управления.
Еще полминуты – они облепили склон грузового отсека, полезли наверх. Несколько выбрались на платформу и замерли в шаге от Малой. Все одинаковые, лишенные половых признаков. Вместо глаз хитиновые пластины. Вместо носов провалы. Зубы блестят длинными иглами. Впалые грудные клетки часто вздымаются.
Малая провела рукой перед мордой ближайшего. Тот проследил за ней движением головы.
Инферио, так их звали. Мертвые имманес. Настоящая боевая сила. Аларих обделался бы, увидев такого на улице. Все «псы» и легионеры бы обделались.
Мертвецы не боялись смерти и ранений.
Не истекали кровью.
Не нуждались в питании – находили еду сами.
Каждый имманес знал, что после смерти переродится и послужит потомкам. Отличное и разумное решение развитого общества. Думали о других, а не только о себе, как делали люди.
Теперь Малая сама отчасти была инферио. За последние недели использовала нить каждый день и погружалась в иную реальность все чаще. Связь с мертвыми заполнила пустоту, которая не отпускала после гибели Энцо. Успокоила, как делали когда‑то его прикосновения.
Лучше, чем все его прикосновения и поцелуи.
Малая склонила голову, и инферио повторил движение. В хитиновой пластине отразилась ее голова – вытянутая и сплюснутая сверху, как в кривом зеркале. Малая взялась за нос. Инферио попытался повторить и это, но костистые пальцы ухватили воздух – вместо носа у него чернела впадина. Просто две щели, затянутые сморщенной кожей.
«Он может быть моим предком. Или твоим. Будь почтительна».
Услышав этот голос, Малая торопливо сняла нить – электроды с трудом отлепились от кожи. Нажала знак на черной лаковой стене отсека, и рядом возникло изображение молодого мужчины. Только лицо и плечи. Весь белый, как она сама: пепельные волосы, прозрачная кожа, светло‑серые глаза. В форменной куртке без отличительных знаков.
Бел Шаи ар‑Илла любил быть ближе к народу.
«Добрый день, Беа».
– Малая, – уже по привычке поправила Малая. Бел Шаи наотрез отказывался принимать имена, которые дали ей люди. – Мы на месте.
Бел Шаи кивнул.
«Прекрасно. Начинайте».
Малая замялась. Вроде все решила, все продумала. Хотела мести больше всего на свете. Но что‑то не давало покоя. Какой‑то голосок нудел на границе сознания; напоминал о бывших соседях под мостом Десятой курии. О номерах, которые жили в канализации.
Интересно, в тоннелях крепкие опоры? Выдержат атаку или обвалятся прямо на головы?
– Может быть, нам стоит начать с переговоров? Предложим Сенату выбор. Скажем, что…
«Мы уже это обсуждали, Беа. Убийство имманес непростительно».
Взгляд Бел Шаи был холоден, и Малая пожалела о своих словах. Надо было молчать в тряпочку и делать, что говорят. В конце концов, она получила возможность отомстить. Изменить жизнь на Земле к лучшему. Такое упускать нельзя.
Вдруг он сейчас передумает и велит выбросить ее в открытый космос вместе с отходами? Или просто прикажет инферио сожрать ее. Он тоже мог ими управлять. Возьмут и обойдутся без нее, ее способностей и знаний об империи. Найдут еще одного имманес с золотым рисунком на коже.
«Мы можем оставить все как есть. Выбор за тобой».
– Нет, я готова, – поспешила ответить Малая.
Хватит слабости и сомнений.
И снова она шагала по коридорам. Слишком быстро – не могла сдерживать кипевшую в ней энергию. Вела обратный отсчет про себя, хотя знала, что без нее не начнут.
В рубке царил полумрак, желтоватый от знаков, которые скользили по прозрачным перегородкам. За каждой работал имманес; свет выхватывал их сосредоточенные лица. Дальше проход упирался в огромный иллюминатор, за которым лениво плыла Земля. Выжженная веками, рыжая, с кляксами воздушных куполов.
– Сигналы подавлены, – один имманес отвлекся от панели.
Отлично. Теперь имперцы не могли позвать на подмогу. Вообще ничего не могли, даже позвонить по коммуникатору.
«Все системы готовы» , – сообщили из динамика. По иллюминатору тоже побежали символы, и Малая тронула один из них.
– Запуск подтверждаю, – сказал капитан.
«Онагры выпущены» .
Малая завела руки за спину и впилась ногтями в ладони. Все, сожгла мосты. Отступать некуда. Осталось немного подождать.
Все правильно.
Еще на Земле она прочла сборник древних мифов, который оказался во встроенной библиотеке блокнота. Там был и миф о Тесее. Не такая уж длинная книга про не такого уж героя. Он обманул Ариадну. Увез от отца, наигрался и бросил на острове. Использовал и выкинул, как топливные отходы. Боги наказали его за это. Боги все видели.
«Пятнадцать секунд до приземления».
Боги накажут и патрициев.
«Десять».
И легионеров, которые закрывают глаза на убийства номеров. Унижают, пытают.
«Восемь».
И «псов».
«Шесть».
Малая оскалилась и резко втянула воздух через зубы.
Особенно «псов» с их манией величия. Нашлись спасители человечества. Воры, лжецы.
«Пять».
Насильники, убийцы.
«Три».
Они не заслуживали жизни. Никто из них. Ни один. Их ждала только смерть. Сперва на Земле, а потом и на других планетах империи.
От мысли об этом сердце забилось чаще. Во рту повлажнело, как от запаха еды. Может, сказывался голод инферио. Мертвые нервничали, и она вместе с ними.
На экране возникло изображение Первой курии. Оно быстро увеличивалось – онагр снижался. Дрожь, легкая рябь, и картинка остановилась. Малая узнала колонны Сената. Обрамлявший его парк, фонтаны, дорожки. Все темное и пустое.
И куда подевались дорогие машины и разодетые патриции? Обычно верхние уровни курий гуляли до самого рассвета. Неужто успели засечь меганоид имманес на подлете? Или что‑то произошло на самой планете? Малая недовольно сморщила нос.
Хотя роли это не играло.
