— Пол? — спросила Мартина.
— То же самое. Я встретился с ним только здесь — я еще не знал его, когда был в Трое.
Мартина повернулась к Т-четыре-Б, который был необычно молчалив.
— Хавьер? — Она мгновение подождала, потом повторила вопрос. Он выглядел как пружина, сжатая слишком сильно. — Просто скажи нам правду, Хавьер.
— Не гляди, ты, — пробурчал он. Даже Пол почувствовал что-то защищающееся в его голосе. — Ничего не делал с Куно-как-его-там. Как и Флор-мель сказала, все видели, вы. — Казалось, он воспринял неотрывный взгляд Мартины как атаку, и зло махнул рукой. — Кончай лыбиться! Без шуток сказал, тебе. Не гляди.
Мартина казалась встревоженной, но, прежде чем она успела заговорить, заговорил другой голос.
— Мартина? Я слышала тебя раньше — ты можешь слышать меня?
Знакомый голос говорил как будто совсем рядом с ним, и на мгновение Пол подумал, наверно в пузыре есть еще кто-то, невидимый. Потом, когда Мартина вытащила зажигалку, он понял.
— Рени? Это ты? — Флоримель зло шикнула на нее, но слепая женщина только покачала головой. — Дред знает, где мы, — спокойно сказала Мартина. — И будет знать, пока мы не выберемся из этого мира, так что это не имеет значения. — Она заговорила громче. — Рени? Мы слышим тебя. Говори.
Голос пришел снова, не искаженный, более спокойный, но и более слабый, с очевидными пропусками в потоке слов.
— Мы остались… горе, — говорила она. — …Мы в… должно… океаном. Но я потеряла !Ксаббу и…
— Мы не слишком тебя поняли. Где ты в точности?
— … я думаю… как сердце системы. — В первый раз Пол услышал, как ее страх вырвался наружу. — Но… меня беда — страшная беда…!
Все. Мартина еще много раз молила Рени заговорить, бесполезно. Наконец она убрала зажигалку, они опять уселись и стали ждать в молчании, пока их пузырек, как пена на поверхности реки, плыл по течению, торопясь к концу этого мира.
ГЛАВА 10
Страна стекла и воздуха
СЕТЕПЕРЕДАЧА/БИЗНЕС: Смерть Фигейра выбрасывает на берег огромную кораблестроительную фирму
(изображение: Фигейра разбивает бутылку о нос танкера)
ГОЛОС: Внезапная смерть Максимилиано Фигейра, председателя и генерального директора Фигейра Миритима СА, самой большой португальской кораблестроительной фирмы, поставило компанию на грань банкротства.
(изображение: Эйтор ду Каштелу, представитель ФМ)
ДУ КАШТЕЛУ: «Мы все в шоке. Он был исключительно здоровым человеком, для своего возраста, но нас больше всего потрясло то, что он не сделал даже минимальных приготовлений на случай своей смерти. Он еще никого не выбрал на свой пост и мы все надеялись, что он, постепенно, подготовит себе приемника. Конечно мы постараемся сохранить наше ведущее положение в отрасли, но должен честно признаться, что сейчас мы пытаемся разобраться с несколькими очень странными договорами…»
Вначале казалось, что !Ксаббу просто подшучивает над ними, аккуратно ведя их по берегу реки, которую мог видеть только он один, но через какое-то время сама Сэм стала ясно ощущать то, что ее друг почувствовал намного раньше.
Они начались как линии в бесконечной серости, едва заметные, как отметки карандашом, но менее материальные: когда Сэм подходила к ним, или изменяла угол зрения, они исчезали. Но потом они стали длиннее и многочисленнее, и она увидела, что линии — края теней, отбрасываемых большими природными телами, вроде далеких скругленных холмов или высоких берегов реки, вдоль которой шел !Ксаббу. Хотя на небе не было ничего, похожего на солнце, да и само небо почти не отличалось от земли, это заставляло предположить, что у света появилось направление.
Свет изменился — изменились и цвета. Серость стала более веселой и сияющей. По ней стали пробегать слабые белые пятна, вспыхивавшие то там, то здесь, как кожа угля. Хотя все вокруг по-прежнему было странным и в основном бесформенным, на сердце у Сэм полегчало. Бесконечное ничто начало оживать.
— Как будто плывешь в серебряном океане, — с восхищением сказала она. Долгое время пустота над головой ничем не отличалась от пустоты под ногами; сейчас на ней появились сверкающие черточки, которые могли стать облаками, и намек на глубину. Сэм осознала парадокс: пока смотреть было не на что, казалось, что пустота не простирается очень далеко. А сейчас как если бы кто-нибудь сдернул одеяло, открыв вещи, скрытые за ним. — Или под водой. Хо дзанг! Я чувствую, как если бы снова могу дышать.
!Ксаббу улыбнулся странной комбинации изображений.
— Я думаю, что у этой реки есть и звук. — Он поднял руку. Сэм остановилась. Даже Жонглер замер. — Слышишь?
Она прислушалась, и, действительно, услышала слабый шепот движущейся воды.
— Что все это означает?
— Я думаю, что мы скоро достигнем чего-нибудь более приятного, чем вся эта пустота. — !Ксаббу попытался нащупать что-нибудь там, где сливалось несколько теней и, следовательно, должна была быть река. Ничего. Он пожал плечами. — Похоже нам еще идти и идти, пока не окажемся там.
— Нет, я имею в виду… что стряслось с этим местом? Оно такое сканированное, сначала эта пустота, а потом… что-то. Как будто это что-то выросло из пустоты.
!Ксаббу покачал головой.
— Не могу сказать, Сэм. Но я думаю, что мы, скорее, приближаемся к месту, где пустота… более концентрирована, если это вообще имеет смысл. — Он посмотрел на Жонглера, слегка насмешливо. — Может быть ты объяснишь нам что-нибудь?
Остролицый человек, казалось, сначала хотел сказать что-нибудь резкое, но потом заговорил, на удивление спокойным голосом.
— Я тоже не знаю. Братство не создавало в сети ничего похожего, и никто другой, тоже.
— Тогда мы должны продолжать, — сказал !Ксаббу. — Если мы не настолько умны, чтобы разгадать загадку, возможно мы достаточно сильны, чтобы идти, пока не достигнем ее сердца.
Жонглер какое-то время с изумлением глядел на него, потом медленно кивнул. Подождав, пока !Ксаббу опять пошел вдоль полупрозрачного берега реки, бывший глава Братства опять последовал за ним, ровным усталым шагом.
Очень странно, подумала Сэм, как незаметно весь этот пустой мир превратился в реальность. Что-то вроде музыки, которую слушали ее родители: скрипки и другие старинные инструменты начинали почти неслышно, потом звук рос и, вдруг, ты замечал, что слышишь великолепную мелодию.
Серебряный призрачный ландшафт наполняли цветные полосы, появлявшиеся на короткие мгновения, двигавшиеся, расплывавшиеся и исчезающие; иногда они неожиданно меняли цвета и оттенки. Стеклистые призрачные холмы, убегавшие к далекому горизонту, мерцали фиолетовым светом, приобретали вес и материальность, пока она не начинала чувствовать, что может видеть каждую деталь; но, стоило пройти еще двадцать шагов, фиолетовый цвет прятался внутри, оставляя за собой эскиз верхушки холма, бесцветный, как выползок. Мгновением позже, когда силуэт холма почти исчезал на фоне бледного неопределенного неба, он опять вспыхивал глубоким коричневым цветом, почти оранжевым, и в это короткое мгновение холмы и весь мир казались чем-то нормальным.
Насколько Сэм могла понять, она и остальные двигались к холмам вдоль гладких склонах длинной извилистой долины, идя вверх по реке. Когда сама река приобретала цвет, она казалась глубоким разрезом в земле, виляющим среди огромных камней, в своем призрачном состоянии походивших на неровные ледяные глыбы. Некоторые из них, побольше, лежали поперек реки, как заторы из стекла, вода перед ними пенилась, плескалась и изливалась через более низкое место. Вдоль берегов и на высоких буграх иногда росли призрачные деревья, но в целом местность заставляла думать скорее о травянистых лугах. Кроме слабого рокота реки Сэм слышала только свое дыхание и, изредка, приглушенные ругательства Жонглера, в те мгновения, когда он натыкался на что-то более твердое. Ни жужжания насекомых, ни птичьего пения.
— Как будто кто-то изобретал его, — сказала она, когда они остановились отдохнуть. Сэм сидела на плоском камне, на расстоянии вытянутой руки от нее плескалась и шуршала река. !Ксаббу больше не надо было вдыхать воздух и слушать; он сидел рядом, болтая ногами. Сэм протянула руку и пощупала воду, которая не очень-то походила на настоящую: холодная, но сухая, как если бы по коже провели холодным шелком. — Как книжка-раскраска для детей, — продолжила она. — Кто-то начал проверять цвета и не закончил.
— Нет, я думаю иначе, — серьезно сказал !Ксаббу. — Возможно раньше здесь были и цвет и форма. Помнишь черную гору? Сначала твердая и очень материальная, а позже тающая и растворяющаяся? Я думаю, что и здесь произошло то же самое.
