— Сомневаюсь, что это рядовой… Ты его должен знать, он периодически с Сашкой катается.
— Да у нас многие на УАЗике катаются. Кто конкретно?
— Конкретно, он в последний день месяца берет машину на день…
Мишин задумался, а потом в его лице что-то изменилось, видимо догадался, кто это.
— Так это зам по хозчасти, он закупает всякий хозбыт. Неужели и его надо? — Мишин недоуменно уставился на меня.
— Надо. Ладно, будем считать, что предмет с него будешь должен…
— Так, что с моим заказом? Когда?
— Как обещал. Сегодня.
— Я хочу это видеть.
— Мы так не договаривались.
— Слушай, программист, я твои условия выполнил, так давай не юли… Или ты меня кинуть хочешь?
— Ладно… Только чур не мешать, — произнес я, чуть помедлив, и посмотрел на часы. До начала акции оставалось ещё два часа.
* * *
Этапы операции были следующие. Ровно в двадцать три часа и сорок три минуты, бригада дорожных рабочих состоящих из Мураша, Витюхи и Бориса перегораживают красными колпаками улицу Девятой пятилетки, по которой грузовики в городе идут через горбатый мост до Софиевской трассы. И ставят указатель объезд налево, заворачивая всех по проспекту Победы до улицы Московской. Суть в том, что Московская пересекается с Октябрьской, на которой по пятницам в двенадцать часов стритрейсеры из числа золотой молодежи устраивают гонки. Октябрьская улица, хоть и узкая, но тихая, с хорошим асфальтом. Движение по ней днем-то не особо оживленное, а ночью практически нет никого. Жильцы, проживающие по Октябрьской, про ночные гонки все в курсе. И часть из них старается добраться до дома задолго до двенадцати, часть пробирается на своих автомобилях до жилья, через дворы, дабы не попасть случайно в аварию. А другая неугомонная часть жильцов из числа ветеранов и пенсионеров пишет по инстанциям письма, что житья по ночам от гонщиков нет, шум, сигналы, крики, визг тормозов и публики, громко надрываясь ревет музыка из стоящих и бешено носящихся взад вперед автомобилей. На письма регулярно, отвечают, что разберутся и примут меры, но гайцы упорно обходят улицу в это время стороной. Ещё бы! Ведь в гонках участвуют не отпрыск слесаря дяди Васи и сантехника Сидорова, а сын начальника гайцов и детишки прочих уважаемых в городе людей. Раньше они по трассе в аэропорт гонки устраивали, но там скучно, трасса пустая, широкая, публики, чтобы оценить их подвиги, почти нет. А тут всегда куча народа, из числа ведущих ночной образ жизни, да и спиртное рядом продают, и прочие радости жизни, помогающие поднять настроение. За участие в заезде минимальный взнос стольник баксов, а выигрыш победителя достигает несколько штук, которые выигравший тут же спускает в ночном клубе «Черный лед» угощая всех встречных — поперечных.
Сегодня пятница, и Стасик (прокурорский наследник) свою битую слегка Бентли уже починил, кровь из носу, но бампер и лобовое стекло заменил, и думать забыл, про молодую женщину, которую сбил давеча на перекрестке. Без участия в гонках он жизни не мыслит, как не мыслит преград на своем пути, чтобы стать победителем. И как-то КАМАЗ на своем пути он никак не ожидает, но грузовик неизбежно будет. Что поделаешь? Судьба такая.
Участок дороги для гонок начинается от перекрестка Октябрьской с Дружбой и заканчивается на перекрестке с улицей Московской. На перекрестке с Московской гонщики обычно тормозят и разворачиваются. Так будет и сегодня.
* * *
За киоском «Куры гриль» не особо уютно, но спрятаться на хорошо освещенной улице тут просто негде. Черные голые деревья вдоль тротуара не скроют даже ребенка. От киоска до перекрестка с Московской метров сто, а до начала гонок пятнадцать минут. Мишин молчит, но периодически с любопытством смотрит на меня, пытаясь понять для чего мне пакет в руках. А в пакете сюрприз, но не для Мишина, а для Стасика.
Вот и весна пришла, думаю я, рассматривая корочку серого бугристого льда под ногами. Днем температура сегодня опустилась до нуля, и грязный снег на дорогах превратился сначала в кашу, которую месили тысячи ног, а к вечеру опять подморозило, и стало весьма скользко. Странно. Вот вроде сейчас десять-пятнадцать градусов мороза от силы, а такое ощущение, что мороз как нинзя прокрадывается немыслимым образом сквозь одежду до тела, и тело покрывается мурашками. Сырость и мороз, коварное сочетание, тут и зимние вещи не особо помогают. Наверное, поэтому немцы в ужасе минус двадцать воспринимают, для них это смерти подобно.
— Долго ещё? — спрашивает В.С.
— Вроде нет…, - отвечаю я, прислушиваясь к доносящимся до нас звукам. Ночью, когда общий шумовой фон уменьшается, хорошо слышно. Вот сейчас в полукилометре от нас взревели моторы, заголосили зрители. Готовятся. Но Стасик сейчас не поедет, не чувствую я его. Кто будет в первом заезде, не знаю, но не он. Да и по времени не совпадает, рано.
— Виу!
— Виу!
Проносятся мимо ларька три автомобиля, два практически рядом друг с другом, а третий, запоздав на целую секунду.
— Зью-ж-ж! — противно скрипят тормоза. Машины, резко остановленные ручным тормозом, заносит и разворачивает на сто восемьдесят градусов. Они мягко стукаются боковой поверхностью колес о высокий дорожный бордюр и тут же газуют с места, чтобы устремится назад.
— Вау!
— Фьюх!
С воем проносятся они мимо нас.
Смотрю на часы на мобильнике. Ноль часов, пятнадцать минут. Пора! Достаю из пакета и начинаю надувать детскую игрушку. За ларьком темно, но я физически ощущаю, как вместе с увеличивающейся в размерах игрушкой изменяется размер глаз Мишина. Ноль часов восемнадцать минут — игрушка надута. Что это за игрушка, я, когда покупал и сам не понял. Ох, уж эти дизайнеры! То ли игрушка должна была изображать баскетбольную корзину, то ли это такой надувной спасательный жилет для малышей, то ли какой-то домик для хоббита, поди разбери. Поддев носком ноги половинку кирпича из под киоска, поднимаю её и кладу в надутую корзину. (Чтобы ветром игрушку не понесло).
Время? Двадцать минут первого. Сейчас! Быстрым шагом выхожу из-за киоска и кладу игрушку боком на проезжую часть, в метре от бордюра. Тут же возвращаюсь назад к Мишину, пытающемуся выйти мне навстречу, дергаю за рукав и кричу ему в ухо:
— Назад! Назад!
А мои уши уже слышат приближающийся звук автомобилей. И одновременно с гонщиками, где-то вне поля зрения рычит приближающийся по Московской КАМАЗ. Светофор, не мигая, смотрит красным глазом в нашу сторону. А меж тем гул от машин гонщиков все ближе и ближе. Вырвавшаяся вперед Бентли, заметив в свете фар препятствие (надувную игрушку), резко берет влево и выходит на встречную полосу, и уже не меняя полосы движения, выскакивает на перекресток, как раз для того, чтобы проезжающий грузовик груженный кирпичом появился на её пути. Удар. Срежет рвущегося металла, кирпичи сыпятся с кузова, и две слившиеся воедино машины завешивает облако пыли.
— Вью-ию! — совершенно непередаваемо визжат тормоза на БМВ и АУДИ, отставших от Бентли, но успевших сориентироваться в ситуации. Какая-то из машин, не успел понять какая, раздавливает мою игрушку, но на хлопок от лопнувшей на лоскуты игрушки никто не обращает внимание, все взоры обращены туда… И водители участники гонки, выскочившие из своих машин, и следователь смотрят на грузовик и торчащие из под него останки легковушки. Мельком бросив взгляд на оседающее облако пыли, я быстро шагаю в темноту за ближайшим домом. Чтобы пройти через дворы на улицу Пушкина и поймать мотор до дома.
Суббота.
Вот уж кого, кого, но следователя я утром услышать не ожидал. Надо было мобильник отключить, с неудовольствием подумал я, увидев его номер на сотке. Поспать не дает, сволочь!
— Чего еще?
— Здравствуй, Олег. Не разбудил?
— Разбудил.
— Ну, ладно… Хочу сообщить, что он в реанимации.
— Догадываюсь.
— У меня к тебе один вопрос, КАМАЗ твой человек вел?
— Нет. Понятия не имею, кто там за рулем был.
— А откуда ты знал, что он там будет в это время?
— Знал и всё…
— Грузовым же по Пятилетке проезжать положено?
— Вчера нет.
— Понятно… подстроил?
— Владимир Сергеевич, ты чего мне допрос устраиваешь? Тебе не всё равно, что и как? Результат устраивает?
— Не серчай, привычка у меня всё знать… Тогда последний вопрос. Почему он игрушку твою не раздавил?
— Потому, что ему она показалась не надувной игрушкой, а чугунной мусорной урной. А это согласитесь не одно и то же.
Не все то, что нам кажется, является таковым на самом деле…
Воскресенье.
Не всё сказал я Мишину, надо признать. Если бы не было препятствия на дороге, и Стас не взял на два метра левее, то КАМАЗ ударил бы его машину в бок, или вообще не ударил. Был шанс у легковушки проскочить, но это шанс испортила надувная игрушка.
