— И сколько дадут?
— Штук десять золотых, точно! По пять сотен баксов на нос, изи маней!
Я лишь пожал плечами, нам, долларовым миллионерам, или, точнее, должникам, полштуки погоды не делают. Да, ладно… Махнул рукой:
— Приглашай. Только детали операции держи в секрете. Не надо оно им, лишнее…
Через два часа я стоял в плотной толпе зрителей, желающих поглазеть на живого дракона. Едва слышная брань щедро лилась из моих уст. Гребаный Патриарх церкви Светлоликого пообещал по завершению казни наложить на всех присутствующих бесплатный массовый баф. Во славу и во имя, так сказать. Халява, совмещенная со зрелищем — гремучая смесь, приведшая на площадь не меньше десятка тысяч разумных.
Еще недавно казавшаяся такой огромной трехсотенная группа моих наемников практически бесследно растворилась среди людского моря. Время приближалось к назначенной отметке, воины уплотнялись вокруг меня, выдавливая наружу все чуждые рейду организмы. Пара минут, и вокруг моего бренного тела сомкнулась монолитная стена из наемников. Повинуясь невидимой команде, они синхронно расширили интервалы, оттесняя посторонних и очищая нам место в центре. Толпа крякнула, уплотнилась, без боя сдавая метры пространства.
Поймав вопрошающий взгляд младшего координатора, отрицательно покачал головой. Я все еще не терял надежды достучаться до сознания Костяного Дракона. А он был плох… Некогда блестящий, массивный костяк пожелтел и покрылся трещинами. Сверкавшие ранее глаза едва теплились крохотными угольками. Посреди людского гомона едва слышно раздался хруст сломанной сухой ветки — одно из ребер дракона подломилось, и животное неловко просело на бок. Дракон умирал…
— Ну же, ответь! Чертов костяк, это Лаит, я выполнил поручение, у тебя теперь два славных птенчика, будь они неладны!
Гипнотизируя взглядом дракона, я нес всякую чушь, напрягая полностью отсутствующие способности к телепатии, но массивная туша дрогнула, приподняла голову и слепо зашарила пустыми глазницами по толпе. Пипл восторженно заревел, похоже, что дракон давно не баловал их свежими впечатлениями.
— Лаит?!
— Да! Да, черт побери! Птенцы у тебя, пустой твой череп, мальчик и девочка, Призрачные, как ты и мечтал!
Дракон вздрогнул, с трудом распрямил безвольное крыло, оперся о него и попытался встать. Крак! Тонкие кости треснули, выбросив облачко пыли, и могучее в прошлом тело вновь беспомощно рухнуло на камень площади. Толпа ликовала, воодушевленный святоша что-то громко вещал о силе света и скорой гибели тьмы. Дракон поднял непослушную голову, некогда наполнявшая его первородная тьма клубилась едва заметными серыми кляксами. Но счастье, истинное счастье било щедрым эмоциональным посылом по всем диапазонам. Толпа затихала и, разинув рты, непонимающе уставилась на фонящую радостью темную тварь. В уголках драконьих глаз набухали слезы. Мгновение, и сорвавшись из пустых глазниц, они зазвенели по плитам, легко прошли сквозь купол и затерялись под ногами у зрителей. В первых рядах возникла суета, почти моментально переросшая в драку.
На трибунах нарастал шум, кто-то, особо чувствительный к чужим эмоциям, вскочил и громко закричал:
— Помиловать!
Получив первоначальный толчок, уже десятки зрителей скандировали:
— Милости! Свободы!
Их голоса были едва слышны в шуме десятитысячной толпы, но главный святоша уловил смену вектора настроений. Торопливо махнул рукой полусотне служителей, редкой цепочкой окружавших купол:
— Начинайте!
Я вздрогнул и зачастил, вновь обращаясь к дракону:
— Держись, мы тебя сейчас вытащим, со мной наемники! Только не смей умирать, там птенцы с ума сходят, плющат эмоциями на километры вокруг, им мать нужна! Просто дождись снятия купола и лети к замку!
Дракон явственно вздохнул, на мгновение задумался и, приняв тяжелое решение, прошептал:
— Хорошо, я попробую… В крайнем случае, уйду красиво, клацнув на прощанье пастью…
Высшее порожденье тьмы склонило голову и, застонав от натуги и боли, коротким рывком вырвало у себя ребро. Толпа ахнула, а дракон погрузил череп в образовавшуюся брешь и через мгновение вытащил его наружу, сжимая в зубах огромный черный бриллиант.
— Сердце Дракона… — прокомментировал в штабном чате Алексей. — Судя по размеру, ему не меньше тысячи лет. Отличная была бы добыча! Ведь это главный компонент для артефактного защитного купола. Думаю, хватило бы на класс «Нова». Полмиллиона золотом…
Крак! Дракон с хрустом разгрыз камень, и волна энергии окатила его с головы до ног, возрождая клубы тьмы и сращивая сломанные кости. Не все, далеко не все… Но сейчас создание выглядело просто потрепанным драконом, а не дохлой грудой костей, как минутой ранее.
— Было полмиллиона… — поправился Вдоводел. — Рискнул, значит, посмертием…
— В смысле? — на автомате переспросил я, оценивая стремительно меняющуюся ситуацию.
— Известный факт: если после дракона остается Сердце, то он уже никогда не возродится. Редкая, в общем, добыча… Была… Камушек теперь уничтожен, святошам точно не достанется, но и дракону умирать в ближайшее время я бы не рекомендовал, не возродится.
Патриарх, вскочив со своего походного трона, громко заверещал:
— Да начинайте же!
— Начинайте! — продублировал я в батл-чате.
— Когда снимете купол, держитесь от меня подальше… — прошептал дракон. — Я ослеп…
— Бой! — во все горло закричал Вдоводел.
— Бар-р-р-а! — раздался крик из сотен глоток.
Понеслось!
Пригород Питера, Зеленогорское шоссе. Время текущее.
«Невесомые снежинки медленно кружились в голубом небе, ласково опускаясь на Танино лицо и тут же превращаясь в крохотные капельки. Неземную красоту было жаль, и девушка потянула за нижний край лыжной шапочки-маски, натягивая ее до самого подбородка. Мгновение подумав, опустила на глаза широкие очки, отличающиеся от спортивных лишь желтыми стрелковыми стеклами. Вот теперь всем хорошо, и снежинкам, и девушке, опознать которую не смогла бы и родная мать.
Таня лежала на вспененном мате, постеленном поверх заботливо утоптанного неизвестным доброжелателем снега. Выбранная позиция, с ее точки зрения, была идеальна. Прямой отрезок шоссе, длиной метров в семьсот, стреляй, не хочу, с любой дистанции. А затем — резкая, градусов в шестьдесят, дуга поворота, что огибала лесопосадку, в которой и затаилась девушка.
Крохотная розовая рация, практически детская игрушка, тренькнула кодовым сигналом — ожидаемая машина прошла контрольную точку. Последний привет от безликого помощника, выдать которого она не в состоянии, даже если очень этого захочет.
Таня перевернулась со спины на живот, стянула теплые рукавицы, под которыми обнаружились мягкие, тонкой замши перчатки с обрезанными пальцами. Взяла в руки тяжелую машинку „Винтореза“, уперла пятку приклада в плечо и надежно устроила цевье на предварительно смоченном водой невысоком бруствере. Прикосновение к смертоносному железу, смесь запахов ружейного масла с горелым порохом успокаивали и внушали уверенность. Десяток глубоких вдохов выровняли дыхание, девушка прижалась щекой к прикладу и заглянула в оптику прицела.
Машина появилась на несколько секунд раньше, чем ожидалось — продажная ментовка торопилась в это субботнее утро в свой элитный загородный дом. Дистанция — триста. Рано… Тяжелая, дозвуковая пуля преодолевала это расстояние за целую секунду, да еще и имела такую крутую баллистику, что требовалось брать серьезную поправку по высоте. Двести метров — приготовиться. Таня сделала глубокий вдох и мягко, по миллиметру, начала выбирать свободный ход спускового крючка. Сто метров. Дистанция прямого выстрела, именно на ней девушке удавалось показывать наилучшие результаты.
Наведя прицельную метку на верхнюю пуговицу форменной рубашки, девушка нежно потянула за спуск. Выстрел! Приклад по-дружески толкнул в плечо, картинка в прицеле на мгновение дернулась. На лобовом стекле машины появился небольшой белый бутон, который тут же раскрылся красными лепестками, что щедрыми мазками раскрасили салон изнутри. Чуть понизив прицел, Таня практически вслепую, в беглом темпе всадила еще три пули в предполагаемый контур цели. Выдох…
Тяжелая машина качнулось влево, притерлась к разделительному ограждению и проехала так пару десятков метров, зашкуривая себе бок и выпуская длинные веера искр. Затем, пугая редких участников дорожного движения, отвалила в другую сторону, пересекла обе полосы и нырнула в кювет.
— Один, два, три… — спокойно отсчитывала Таня гимнастические кульбиты монстра немецкого автомобилестроения.
