– Какие дела?! – вскипел Алекс. – Два плюс два и «параша» в четверти! Эта дура не могла даже один пример решить, как следует!
– Я же сама еле тройку получила, – начала оправдываться Марина. – Вот здесь надо было икс умножить на семь… – Она стала водить дрожащим пальчиком по бумаге.
– Молчала бы лучше! – Алекс рванул портфель за ручку, встал, стремительно ушел прочь.
И вдруг выяснилось, что под очками у нее мокро. Тихонько всхлипывая, подергивая плечиками, она жалко горбилась над партой… Саша растерялся.
– Марин, ты чего?.. Ну, получила трояк… Тоже государственная оценка…
Марина достала носовой платок и начала неловко промокать глаза, приподняв очки. Закончив, слабо махнула рукой:
– При чем здесь моя тройка?
– Может, ты из-за моих несчастных случаев? – с надеждой в голосе предположил Токарев. – Не волнуйся, я воробей стреляный.
Она скомкала политые слезами листы с контрольной, затем сунула их в парту. И неожиданно улыбнулась:
– Смешной ты, Сашка.
Токарев молча взял ее портфель. Направился к дверям. Он подумал: «Чего-то я тут не понял…»
…не понял, что там творится? Разговор очень громкий. И вроде про меня, но не ругают. Обсуждают, что со мной делать, – по-деловому, без эмоций, будто я собака или кошка какая-то. Сидят на кухне, курят перед открытым окном… Откуда им знать, что я внизу стою и ловлю каждое их слово? Я родительские голоса услышал, когда домой шел. Ясное дело, сразу заинтересовался. Плюнул на всякую технику безопасности, прокрался вдоль стены…
– Тянуть незачем, – говорил папа. – Разве не видишь – чем дальше, тем хуже. Он же нас элементарно не уважает. Вот куплю я компьютер – сложнейшая техника, имей в виду, и не задешево, с-сволочи, – так он наверняка уже готовится, варвар, по-своему! Нет, четверть кончится – и привет, отправим по этапу.
– Как просто у тебя получается! – возражала мама. – Ты с отправкой возиться будешь, что ли? Надоело мне все это. Ничего не вижу, нигде не бываю, только твой Сева глаза мозолит. Имею я право на личную жизнь, в конце концов?
– Какая-такая «личная жизнь»? На курсах по вязанию, что ли? Зря я тебя туда пустил.
– Дурак ты, отец. А еще хочешь, чтобы сынок у тебя умный рос. Знаешь, я думаю, Сашу сначала надо врачу показать. Кстати, я уже договорилась, мне рекомендовали хорошего психиатра. Саша ничего и не поймет. Не беспокойся, этот врач денег не берет, подарим ему книжку какую-нибудь. Подождем до Нового года, вдруг мальчика в клинику придется положить?
– Вот женщины! Сама же круглые сутки ноет, спать не дает, что вся жизнь на него уходит! А тут такая возможность… Да долго ли его собрать? Варенье, колбаса сухая, тушенки побольше, печенье. Одежонку, конечно. А про его болезнь я тебе сто раз объяснял: от дури только жизнь лечит.
– Я все-таки считаю – повременим до Нового года. Может, что-нибудь изменится?
– Значит, так, мать. Все уже договорено. Ты же знаешь: ответное письмо пришло, там готовятся принять нашего умельца. Ему голову быстро подлечат, сделают из парня настоящего мужика, ручаюсь.
– Такого, как ты, что ли?
Мимо носа пролетел окурок. После чего родители захлопнули рамы…
Вот тебе и суббота! Вместо того чтобы отдыхать по-людски, они какой-то зверский сюрприз мне готовят! Отец явно собрался меня в колонию засадить, а мать присматривает коечку в сумасшедшем доме! Просто жуть.
Короче, домой идти было нельзя.
Пригнувшись, я добежал до торца здания, а там, привычно озираясь, марш-броском к остановке. Куда теперь? К Алексу бесполезно: его мамаша вместе с моей на курсах вязания личную жизнь ведет. Вернуться обратно к подъезду и поселиться у Мерецкой, прямо над головами у родителей? В этом случае моя мама окажется права: мне надо делать операцию на мозгах… А больше идти некуда, список друзей иссяк. Есть еще Шурик в Москве, но до него не добраться. Милиция назад завернет, и будет новая статья – попытка к бегству…
Неужели они меня действительно хотят в тюрягу определить? За что?! Что я такого сделал?! Я, конечно, понимаю – всегда найдется за что, но все-таки… Эх, родители, что с вами сделали поганые вещи! Всего за два месяца упорядочили. И теперь, оказывается, я лишний вам стал. Вот такой абзац…
Куда же податься, куда?
В голове вдруг – словно щелкнуло. У меня новый кореш объявился, как это я забыл? У него, пожалуй, вполне можно пересидеть до вечера. Помнится, он так горячо приглашал к себе в гости, что…
…прочувствованно сказал:
– Решив прийти ко мне, ты выбрал наилучшую схему поведения. Если хочешь, оставайся у меня хоть до понедельника. Изучай аппаратуру, пока у тебя восприятие свежее.
Саша сидел в гостях у Хлумова и кушал. Хозяин угощал его цейлонским чаем и китайской тушенкой, проницательно усмотрев в глазах гостя голодный блеск. На эти выходные Хлумов остался один: папа пребывал в заграничной командировке, а мама вчера улетела в Адлер немного позагорать, собираясь вернуться в понедельник прямо на работу. Родители вполне доверяли Хлумову – и квартиру, и все, что в квартире, и вообще.
– Ну, там видно будет, – по-светски небрежно ответил Саша. Но в душе ужасно обрадовался. Совершенно неожиданно он нашел желанное убежище, да еще какое! Причем, не понадобилось даже делать постыдное признание в том, что он сбежал из дому, и что ему просто-напросто некуда деваться. Саша объяснил Хлумову причину своего появления естественным интересом к персональному компьютеру, ведь у него в доме скоро должен появиться точно такой же. И, как выяснилось, этого было вполне достаточно. Хлумов поправил только: «Точно такой же компьютер не появится. У нас очень дорогая модель и потому редкая для нашей страны. „Белой сборки“, разумеется». «Мой папа тоже барахло покупать не станет», – почему-то обиделся Саша.
По дороге к шефу «биржи» Токарев понял: с этого неприятного визита можно поиметь кое-что не менее важное, чем просто возможность пересидеть житейскую бурю. Вдруг ему удастся выудить из хлумовского компьютера хоть какие-нибудь сведения, касающиеся Системы? В конце концов, надо с чего-то начинать поиски штаба вражеских сил! Во-вторых, Саша не наврал Хлумову: его действительно интересовал компьютер сам по себе. Полезно было заранее разведать повадки этой «сложнейшей техники, к которой поганца и подпускать-то нельзя», по выражению Токарева-старшего.
Гость наконец отвалился от стола, расправившись с деликатесами, и сытым голосом спросил:
– Ну как, много денег ты дал Жарову за бутылки?
– Петр Жаров, к сожалению, не понял нашего принципа, – погрустнел Хлумов. – Деньги – лишь средство для достижения общей цели. Кто не согласен с этим, тот не может быть с нами.
К хлумовской манере изъясняться надо было привыкнуть. После минутного обдумывания Саша догадался:
– А-а! Так вы Барабана развели, как лоха?
– Почему? Сданные бутылки были возвращены владельцу. Зачем мне их покупать? Деньги из нашей кассы предназначены совсем для другого.
Саша представил себе потного Жарова, который тащит обратно проклятую сумку – плачет, а бросить жалко. Вспомнилась известная картина «Бурлаки на Волге», и, не сдержавшись, он захихикал.
– Зря смеешься, – строго заметил Хлумов. – Деньги расходуются вовсе не на мороженое или на кино. А только на цели Всевключа.
– Какого севключа? – удивился Токарев.
– Слушай меня внимательней. Говорю по слогам: «Все-Включ», что сокращенно означает…
Хлумов не успел закончить объяснение: неожиданно из прихожей прозвучала трель соловья. Он встал и выудил ногой из-под стола роликовую доску.
– Извини, кто-то звонит в дверь. Пойду взгляну.
Оттолкнулся и, ловко виляя задом, выкатился из кухни.
Послышались голоса:
– Опять ты? Я же четыре раза втолковывал…
– Слушай, Хлумов, тебе нравится моя куртка? Бери, у меня еще есть.
– Подожди, Лена, не снимай. Я что, похож на кретина? Представь, что сделают твои родители, когда ты вернешься без части одежды? Максимум через полчаса они будут здесь…
Без сомнения, пришла Лена Печкина. Токарев тяжело поднялся и пошел культурно поприветствовать подругу детских игр. Застигнутая им сцена была достойна заголовка «Их нравы». Печка, всхлипывая, пыталась вылезти из куртки, а Хлумов деловито запихивал девочку обратно, одновременно вытесняя ее за дверь. Заметив Токарева, хозяин отошел в сторону, невозмутимо покашливая. Гостья стащила верхнюю одежду и тоже увидела Сашу.
– Токинг! – закричала она. – Как здорово, что ты здесь! Скажи ты ему, скажи! – от радости она даже захлопала в ладоши.
Саша растерялся:
– Чего сказать-то?.. Ты, это самое, Хлумов, не надо. Ее-то зачем?
– Скажи ему, чтоб куртку взял! Или пускай в долг разрешит. Я отдам, ты же меня знаешь!
– Действительно, Хлумов, – согласился Саша, – я ей в прошлом месяце диски давал. Так она даже вернуть хотела… я их, правда, ей потом подарил.
