— Именно это мы и пришли вам сказать. — Форхорсес явно волновалась за девочку. — Отдел генеалогии сумел найти ее тетю и дядю, про которых она даже не знала. В Новой Англии. Небольшой городок, приятное окружение. Все тщательно проверили и сочли безопасным. У той пары есть двое детей: мальчик пятнадцати лет и девочка четырнадцати лет. Они согласились принять Катлу в свою семью. Через год будут инициированы официальные процедуры по удочерению. Я не предвижу никаких проблем. Катла станет Гармонией Джин Френсис.
Девочка робко наклонила голову.
— Мне всегда нравилась певческая гармония, но у меня ее никогда не было. А теперь я буду Гармонией. Это очень вакан.
— Я тоже так думаю, — согласился он. Щеки Катлы залил румянец смущения — или, возможно, надежды.
Он с миг поразмыслил.
— Как тебе понравится встретиться с одним моим старым другом? С таким, с которым ты сможешь без риска поговорить даже в своем новом доме в Новой Англии? — И в ответ на встревоженный взгляд Форхорсес поспешил успокоить сотрудницу службы помощи. — Не беспокойтесь. Это никоим образом не поставит под угрозу ее новую личность.
— Разумеется. — Девочка с любопытством посмотрела на него. — Я не прочь.
Поднявшись с кушетки, он жестом предложил ей проследовать за ним к противоположной стороне кабинета. Усадив ее в кресло перед столом, он встал рядом.
Взяв голком, он активировал туннель и проинструктировал молли-драйвер принимать открытые команды. А затем передал прибор устного ввода ей. Она выжидающе посмотрела на него, чувствуя себя внутри ящика уютней, чем в чьей-либо квартире. Наклонившись и приблизив рот к самому ее уху, он прошептал ей что-то, но очень тихо, так что Форхорсес ничего не расслышала. Сотрудница службы помощи продолжала неуверенно следить, лицо ее отражало озадаченность.
Катла внимательно выслушала, состроила гримаску, но наконец кивнула. Поднеся голком к губам, она повторила ожидающей молли команду, которую он ей шепнул.
— Входит Чарлибо: собака.
Возникший в туннеле голографический образ был настолько полон жизни и выразительности, что вошедшему в тот момент в комнату постороннему было бы простительно принять его за настоящую собаку. Образ этот, как знал Карденас, мог стать еще более аутентичным, но не сделает этого без специализированной провокации, с какой Катла, в скором времени Гармония, надо надеяться, никогда не столкнется. Подавшись еще дальше вперед, он проговорил в голком:
— Чарлибо, особу рядом со мной зовут миз Гармония Френсис. Она мой добрый друг. Я хотел бы, чтобы ты тоже стал ее другом.
Необыкновенно жизнеподобная голограмма большой немецкой овчарки смерила его в ответ серьезным взглядом. Затем она переключила внимание на девочку, свесив на левую сторону светящийся язык, живо виляя хвостом из переливающегося кранча, разглядывая ее глазами, составленными из бесчисленных накоплений замысловато оттранслированных окулярных грамм.
Катла была прямо заворожена.
— Что он умеет делать?
— Ты здорово удивишься, когда узнаешь. Сам я здорово удивился. Я мог бы тебе сказать, но предпочел бы дать поэкспериментировать самой. Чарлибо очень разносторонний. Он будет с тобой играть, составит тебе компанию и даже посторожит тебя. — Он успокаивающе, по родительски положил ладонь ей на плечо. — И ты сможешь брать его с собой, куда б ни захотела, куда бы ни отправилась. Везде, где есть доступ к Большому Ящику, ты всегда найдешь Чарлибо. — Он отступил на шаг. — Почему б вам не познакомиться?
Зачарованная, она с головой окунулась в завязывание дружбы с этой собачьей граммой. Оставив ее у экрана, Карденас с Форхорсес тихонько вернулись обратно к кушетке и креслам перед широким фототропическим окном.
Увиденное произвело на сотрудницу службы помощи не просто сильное впечатление.
— Это самая реалистичная программа животного, какую я когда-либо видела! Где вы ее купили?
— Я ее не покупал. Это продукт кой-какой работы, которую мне пришлось проделать некоторое время назад, в «ДженДайне». Чарлибо был настоящей собакой. Моей собакой. Некоторое время, много лет назад, он также был моими глазами. Он погиб, делая свое дело, но сущность его удалось скачать и превратить в независимый психоморф. Не просите меня объяснить технологию. Ящичные дизайнеры получше моего все еще пытаются разобраться с этим. Но органический или граммический, он по-прежнему мой пес. А теперь он также и пес Катлы, даже если существует лишь в качестве морфологического резонанса, обитающего в самых глубоких щелях Большого Ящика.
Форхорсес усиленно пыталась понять.
— Вы сказали, что он сможет быть ей другом. Это мне понятно. Но что вы имели в виду, когда сказали, что он сможет и охранять ее?
Выражение лица Карденаса стало серьезным.
— Если того требует ситуация, Чарлибо может делаться совершенно осязаемым.
Челюсть у нее так и отвисла.
— Никакая частная грамма не может становиться осязаемой! Подобная технология предназначена только для военных. — Он ничего не сказал; просто посмотрел на нее в ответ. Она резко втянула в себя воздух и медленно кивнула. — Ладно, впечатление на меня вы произвели. — Она бросила взгляд на девочку перед туннелем в противоположном конце кабинета. — Вы уверены, что он не причинит ей вреда?
— Чарлибо не причинит вреда никому и ничему, одобренному мной. У нее все будет отлично. И даже если ей никогда не понадобится позвать его на помощь, она будет чувствовать себя в большей безопасности, зная, что он тут. Это все равно, что воображаемый пистолет, который отец положил тебе в детстве под подушку для борьбы с ночными чудищами.
— Что?
— Неважно. У меня есть два выходных. Что вы делаете сегодня вечером?
Выражение ее лица стало удивленным. По правде говоря, он и сам был немного ошеломлен энергичностью этого предложения.
Это было месяц спустя, когда он сидел перед активированным туннелем у себя в кабинете в центре города, прокручивая фоновую информацию по делу, которое им с Хаяки поручили расследовать, когда по всему инфовоиду перед ним нагло выплеснулось объявление.
МЕСТЬ ЗА МОКА!
Оно поразило его, а Анхель Карденас был не из тех, кого легко поразить. Оно висело, неярко светясь у него перед глазами, плавающие в темноте туннеля буквы. Первой его реакцией была мысль, что это шутка, состряпанная, вероятно, Хаяки или кем-то из ребят в Архивном Отделе.
Но при быстром отслеживании идентифицировать отправителя не удалось, а более глубокое зондирование заблудилось в дальних туманах и тайнах Большого Ящика. Определить он сумел лишь одно: кто б там его ни отправил, исходило оно не из Департамента.
Это, конечно, не исключало возможности того, что данное объявление просто хохма, устроенная каким-то другом или коллегой. Но тем не менее… Он сделал запись самого объявления и относящегося к нему пути поступления, насколько ему удалось его отследить. Не могло ли оно исходить от одного из подчиненных Мока? Большинство из них сидело за решеткой, дожидаясь суда или уже отбывая срок. Но не было никакой гарантии, что в ходе зачистки, выполненной на основе подробных сведений, предоставленных Катлой Моккеркин, переловили абсолютно всех.
Была, конечно, еще и враждебная грамма. Та, которая пыталась захватить или ликвидировать дочь Мока. Та, которая чуть не утопила его в подводном командном центре Мока в юго-восточном Техасе. Та моллисфера, которая, когда ее демонтировали и проанализировали, снабдила богатой жилой инфокранча правоохранительные органы десяти стран.
Может, та центральная молли выплюнула последнюю мстительную команду перед тем, как ее отрезали от своего ящика и удалили? Вообще-то мстительность это не то качество, какое обычно приписывали инертным граммам. Что, если какая-то созданная в последнюю минуту ренегатская мутация главной молли Мока сумела остаться незамеченной и со своей базы в Белизе, на Барбадосе или в Ботсване замышляла месть федералу, ответственному за прекращение деятельности ее ядра?
Такая идея представлялась совершенно бредовой. Мало кто поверил бы в нее хоть на миг. Но Карденас провел больше времени за зондированием Большого Ящика, чем другие, и видел самое худшее из того, что тот мог сделать. Ящик был странной территорией. Местом, где никто, даже те, кто повседневно пополнял его, ремонтировал и использовал, не мог вполне понять природу того, с чем работал. Местом, которое постоянно эволюционировало. Обычно в согласии с эволюцией человечества — но иногда, в зависимости от того, кому предпочитаешь верить, и без оного. Кто мог сказать, что возможно, а что нет в этой таинственной, полумагической математической среде, которая являлась Ящиком?
И не имело значения, что кто-то нацелил на него — пистолет или грамму: он к любым угрозам относился всерьез. И не станет обходиться иначе с этой. Если это хохма, он скажет пару ласковых тем, кто ее устроил. А если это грамма, то он доберется до ввода.
