— Этих людей поднял Аллах, чтобы они восстановили справедливость и принесли милость тем, кто исчах, ожидая ее. Голодным, бедным, больным, несчастным. Эти люди возьмут лишнее у сытых, зажравшихся, наглых, гордых.
Сержант Косарев произносил высокопарные слова без тени улыбки, серьезно и спокойно. Значит, верил.
— По-моему, они берут у сытых самое нелишнее — жизнь. Женщины, плавающие в собственной крови. Пленные с вырезанными половыми органами. Отрезанные головы под кустами. Это профессиональный почерк воинов ислама, и делали они это не в пылу битвы.
— В этих жертвах виновато ожесточение войны, а в войне повинны наглые и сытые.
Не психопрограмма говорила устами сержанта, а уверенность и воля. Он тоже принадлежал Пути, только другому. Косарев знал, что волей Аллаха возвращен к жизни, причем для того, чтобы снова отправиться на смерть. Причем тогда, когда укажет полномочный представитель Бога. Ну, конечно же, и после этого сержант Косарев будет парень ничего себе и avec plaisire полетит в рай, к гуриям на побывку.
Хотя Василий понимал всю бесполезность слов, он еще раз открыл рот:
— Но погоди, сержант. Деды и прадеды этих сытых были бедными и голодными, но отчаянно вкалывали, создавая основу для грядущей лафы. А в то же время деды и прадеды голодных перетруждали себя только в кровати с бабой и во время ночных набегов на караваны. Где ж тут справедливость?
— Деды и прадеды утруждались одинаково, но европейцам Аллах даровал богатство, чтобы испытать их. — отозвался неживой-немертвый шахид Косарев. — И они не выдержали испытания, отдавшись во власть Иблиса. Понял, хиляк?
— Во-первых я не хиляк, я просто кажусь таким, потому что сутулюсь. А во вторых — что, если любимые тобой магометане тоже не выдержат испытания, зажрутся, как не раз уже бывало в их исторической биографии?
— Тогда Аллах покарает их, как уже не раз бывало; пришлет новые племена с мечами обоюдоострыми в руках, которые принесут воздаяние. Если ты учился в школе, старлей, то знаешь, наверное, что сделали воины Чингисхана с Самаркандом, Бухарой, Хорезмом, Гератом, Багдадом… А сейчас я разорву тебя, потому что ты неправ.
Василий понял, что статичная сцена с культурно беседующими оппонентами вскоре сменится динамичной сценой с раздиранием на кусочки.
— Пожалуй я зря потерял на тебя время, Косарев. Ни ты, ни я ничем не поможем бедным, голодным и больным. Ты — болван. Я — тоже.
Впрочем, последнее слово Василий не успел произнести. Бывший собеседник, превратившись в черную молнию, нанес удар.
Василий не так уж сплоховал. Захлопнул дверь перед самым носом противника, заложив ее осколком пространства. А когда Косарев все-таки вырвался из канала, прижал его панцирем к твердому сегменту и хотел было уже порезать на куски челюстеруками. Но противник резко стух, да так что вызвал гравитационную стяжку. Сам Василий едва выскочил из зоны стягивания в полной уверенности, что противник уже расплющен. Но тот прокрался через какую-то «кротовью» межпространственную нору и, раздувшись, снова бросился в бой.
Сторонний зритель увидел бы, что два человека как будто ведут странный танец, время от времени исчезают и тут же появляются вновь, разлетаются брызгами и снова соединятся, кружатся как юла, пробиваются и не могут пройти сквозь воздух, но зато просачиваются сквозь стены. Потом застывают, будто влипли во что-то зверски клейкое, но следом внезапно срываются и улетают, словно газы из задницы бронтозавра.
Василий плохо различал противника, который нападал черной молнией и, после очередного удара, снова скрывался. У дракона Косарева явно имелось в распоряжении больше каналов и шнуров. Все это понятно, а что толку? Сзади, в спинной шов как раз уткнулся ледяной канал, и не успел василиск сфокусировать затылочный глаз, как уже начал терять подвижность и съеживаться. Его тело замерзало со спинного панциря, становясь хрупким как сосулька. Ясно было, что один резкий удар — и он рассыплется с какафоническим звоном. Дракон-враг своим заднехвостом ловко обрубил все пространство вокруг, а в последнем оставшемся кусочке хрональное давление спустил до нуля, заморозив время. Василий застыл как будто в черной дыре.
Он чувствовал, как смерзаются его жизненные нити, видел, как объект «Косарев» медленно и внушительно скользит к нему для окончательного решения вопроса.
А сторонний наблюдатель с ужасом бы пронаблюдал, как некое существо вдруг вырастает из одной точки, словно диковинный цветок, и притом обретает очертания человека.
Василий мощным вдохом хотел втянуть первородную силу, да дышать нечем, одна лишь боль в груди, ткнулся несколько раз коченеющими конечностями, но попал на совершенно глухие преграды. Пробовал оттолкнутся грудным панцирем, но тут же примерз к сегменту. Все, каюк василиску?
И, когда уже казалось, что других мнений быть не может, Василий почувствовал возможность взорваться. Да, он находился в совершенно иссушенном куске пространства, но где-то рядом первородная энергия била ключом. Василию-василиску надо было только поверить, что он по-прежнему принадлежит Пути, что источник близко, и потратить последние жизненные силы, чтобы пробиться к нему.
Василиск каким-то четвертым или пятым глазом увидел Путь, уводящий в далекие небесные долины, а затем ощутил накал уверенности. С собственными силами не густо было, но источник как будто сам притянул его переднехвост — туда, где преграда оказалось послабже. Укол — и хлынула энергия, странная, непонятного знака и виды. Какое там хлынула, адский фонтан поднялся к лиловому небу. Сила сжала каждую частицу василиска миллионом цепких рук и готова была его разодрать, но он залпом ухватил глоток кошмара и дернулся в сторону.
Свирепая энергия пронзила его жизненные нити, он выгнулся и завыл в отчаянии, будучи уверенным, что они вот-вот сгорят. Однако этот глоток не угробил его. Жизненные нити подвергли беснующуюся силу нужному преобразованию, отделили и извергли безумную хаотическую составляющую, остальное разложили на четыре потока, которые были направлены в переднехвост и заднехвост. Сила вырвалась из стеснения двумя мощными бичами, причем совершенно неожиданно для противника. Один хвост перерезал хрональные шнуры, ведущие врага в будущее, другой рассек пространство, чтобы демону некуда было возвращаться. Складка сжалась, как раненый зверь, и выбросила Косарева. Вся его сила ушла в неуправляемое движение. Хаос потянул его в зазор между сегментами; он становился все меньше — напоминая ящерку, паучка, кляксочку, — пока окончательно не пропал в тартарарах.
Василий остался в помещении, развороченном поединками, совсем один. Он не хотел ни о чем думать, просто сделал три шага вперед, протянул руки к сабле пророка… и весь объем зала заполнился криком возмущения. Сабля Зульфикар оказалась искусной голографией.
Ну, блин. Все напрасно! Конечно же, отрицательный результат тоже результат, конечно же, определенный опыт накоплен, но столько сил потеряно, причем самых последних. Все болит, все устало, все измучено, все разбито. Наверняка он уже поражен парочкой смертельных болезней. Ведь не может же обычный человеческий организм спокойно перенести ВСЕ ЭТО, весь этот долбанный драконизм. И как, кстати, выбираться из крепости?
Судя по всему, авианалет продолжался. Вертолеты жарили ракетными залпами, боевики огрызались зенитным огнем, слышались то далекие, то близкие разрывы. Иногда все ходило ходуном и на голову сыпалась труха со щебенкой.
В коридоре, сразу за порогом, валялся труп Муртазы Рахимова — поединок кончился для него не только коллапсом сегмента, но и прямым попаданием очереди из авиационного пулемета. Можно было догадываться, пойдет ли то, то что осталось от синтетического шахида, снова в производство.
— Да, да, неприятное зрелище даже для меня, — согласился бодик, — но смотреть приходится… и, кстати, среди останков я вижу что-то, похожее на капсулу.
В самом деле, среди растекшегося мозгового вещества лежал небольшой предмет цилиндрической формы, закутанный как бы в волокнистую сеточку — от этой штуки в развороченное тело еще тянулись нити.
— На мой взгляд — это биочип с мемоносителями, ментоемкостями и линиями связи. Иначе как объяснить столь необычайные способности господина под номером «15-45-60»? А еще чип завернут в ту самую синтетическую структуру, похожую на радиотелескоп. А на какой ляд она здесь, мне никак не въехать, — посетовал бодик. — Извините за использование низкой лексики, я просто волнуюсь. В мою личностную матрицу заложена способность волноваться в случае интеллектуальной недостаточности.
«Ну и хорошо, что не въезжаешь. — мысленно одобрил Василий. — А до меня что-то уже доходит. Есть мнение, что Яйцо в целом, и „желток“ в частности, как будто способны перезаписать себя на любой носитель. Но Яйцо в фазе деления — это лярвы. Ученые, работающие у исламистов, должно быть запустили лярву в искусственное гнездышко. То есть записали лярву в эту капсулу, чтобы потом использовать по полной программе, подключив ко всем нервным центрам сержанта Косарева. А органический „радиотелескоп“ нужен для связи с Пузырями. Видимо, видимо… исламское руководство сочло, что синтетические люди более других подходят для „управляемой драконизации“, как самые податливые, как самые зависимые. А что, разве резонанс „желточной“ силы не удался? Если еще и реинтеграция получилась бы, тогда мне точно каюк, превратился бы в леденец.»
