— Да, — в голосе Умара вновь зазвучали самодовольные нотки. Он был готов заплатить за все. — Можем ли мы встретиться через час на нашей территории? Шейх Реда поручил передать вам, что в вашу честь устроен обед. Мы надеемся, что вы забудете прежние разногласия, шейх Марид. Шейх Реда и Фридлендер Бей должны наконец объединиться. А мы с вами станем друзьями. Вы согласны со мной?
— Нет Бога кроме Аллаха, — торжественно провозгласил я.
— Именем господина Каабы, — поклялся Умар. — Этот день станет памятным в нашей истории.
Я отключил телефон.
— Теперь все прояснилось, — пробормотал я, откидываясь на спинку стула. Трудно было предполагать, кто возьмет верх к концу этого дня, но, по крайней мере, обманчивое затишье миновало. Я еще не совсем спятил и поэтому захватил с собой во дворец Абу Адиля одного из Говорящих Камней, а также Кмузу и Саида. Что касается двух последних, то оба они в свое время служили у шейха Реда, и у них были с ним старые счеты. Мое приглашение разделить компанию они приняли весьма охотно.
— Я хочу загладить свою вину перед тобой, — добавил при этом Халф-Хадж.
Я оторвался от оружия, которым был занят в данный момент.
— Но ты уже сделал это.
— Нет, — сказал он. — Нет, я все еще чувствую себя твоим должником.
— У арабов есть пословица, — задумчиво произнес Кмузу. — Когда обещаешь — выполняй обещание, когда угрожаешь — не выполняй угрозы, но прощай. То же самое, что у христиан подставить другую щеку.
— Это верно, — отозвался я, — но люди, строящие свою жизнь по пословицам, теряют массу времени на всякую ерунду.
— Расквитаться — вот лучшее завершение дела, — вот мой лозунг.
— Я не советовал вам отступать, яа Сиди. Я просто высказал чисто филологическое наблюдение.
Саид раздраженно взглянул на Кмузу.
— Ты еще должен отплатить Абу Адилю за того большого лысого парня, — напомнил он.
Дорога во дворец Абу Адиля в Хамидийе оказалась неожиданно приятной. Мы болтали и смеялись, будто на пикнике. Я не чувствовал страха, несмотря на то, что у меня не было ни модификатора, ни дэдди. Саид говорил без умолку, в обычной легкомысленной манере, за которую и получил свое прозвище.
Кмузу вел машину, но время от времени тоже вставлял словечко-друтое в общий разговор. Хабиб (или Лабиб, не знаю) сидел рядом с Саидом на заднем сиденье и, как всегда, молчал.
Охрана немедленно пропустила нас, и мы поехали по незабываемому ландшафту поместья Абу Адиля.
— Один момент, — сказал я, пока привратник Камаль отпирал тяжелую резную дверь. Я еще раз проверил, заряжен ли мой статический пистолет, и заодно передал небольшой револьвер Халф-Хаджу. У Кмузу была винтовка-игломет, некогда принадлежавшая Умм Саад. Камень же не нуждался ни в каком оружии, кроме собственных рук. Я в нетерпении прищелкнул языком.
— В чем дело, яа Сиди? — спросил Кмузу.
— Решаю, что бы такой мне включить сегодня… — Я покопался в коробочке с модди и дэдди и решил, наконец, остановиться на Королевском, а модди Абу Адиля захватить с собой. Еще я включил добавочные дэдди, блокирующие боль и страх.
— Когда все это закончится, — задумчиво произнес Саид, — ты вернешь мне Королевский? Мне его очень не хватает.
— Конечно, — согласился я, хотя сам получал ни с чем не сравнимое удовольствие от этого модификатора. Без него Саид не походил на самого себя. На этот раз я дал ему антологию. Интересно было посмотреть, как Майк Хаммер врежет Абу Адилю.
— Мы должны быть настороже, — предупредил Кмузу, — и не дать им усыпить нашу бдительность. Предательство в традициях шейха Реда.
— Спасибо, — сказал я. — Твоего предостережения не забуду по гроб жизни.
Мы вчетвером выбрались из машины и направились по выложенной плиткой дорожке к дому. Был теплый денек, и солнце ласково согревало мое лицо. Я был одет в белую галлебейю, а голову мне обтягивала вязаная алжирская шапочка. Это была весьма скромная одежда.
Мы проследовали за Камнем в зал на втором этаже. Когда мы проходили студию записи Абу Адиля, меня передернуло. Чтобы снять напряжение, я несколько раз глубоко вдохнул. Когда дворецкий впустил нас к хозяину дома, я уже обрел прежнюю уверенность в себе.
Абу Адиль и Умар сидели на больших подушках, расположенных полукрутом в центре комнаты. В середине на возвышении уже стояли несколько больших чаш с едой, кофейники и чайники.
Хозяева встали поприветствовать нас. Я сразу же заметил, что ни у одного из них не было встроенной электроники. Ко мне с широкой улыбкой подошел Абу Адиль. Он обнял меня и радостно сказал:
— Ахлан ва сахлан! — Что значило: «Приветствую тебя, угощайся!»
— Рад снова видеть тебя, о шейх. Пусть Аллах укажет тебе истинный путь.
Абу Адиль был доволен уже тем, что в поведении моем не было открытого вызова. Однако его встревожило то обстоятельство, что я взял с собой Кмузу, Сайда и Камня.
— Прошу тебя омыть пыль и грязь с твоих рук, — сказал он. — Разреши предложить тебе воды. И твоим рабам, разумеется.
— Осторожнее, дружище, — прорычал Саид под воздействием модди Майка Хаммера. — Я не раб.
— Конечно, конечно, — проговорил Абу Адиль, не теряя своей расположенности.
Мы устроились на подушках и обменялись еще несколькими традиционными комплиментами. Умар налил мне чашку кофе, и, принимая ее, я пожелал:
— Пусть стол твой всегда будет полон яств.
— Да продлит Аллах твою жизнь, — ответил Умар. Он не был в столь же радушном настроении, как и его босс.
Мы отведали ото всех блюд понемногу и мирно побеседовали. Единственным диссонансом прозвучало замечание Халф-Хаджа, выплюнувшего косточку оливки со словами:
— И это все, что у вас припасено?
Лицо шейха Реда вытянулось. Я с трудом удержался от смеха.
— Итак, — через некоторое время произнес Абу Адиль, — если не возражаете, перейдем к делу.
— Разумеется, о шейх, — охотно откликнулся я. — Горю желанием завершить нашу сделку.
— В таком случае верни модификатор личности, который ты унес из этого дома. — Умар передал ему небольшую виниловую сумочку, Абу Адиль открыл ее. Там лежали толстые пачки десятикиамовых банкнотов.
— Я хочу попросить еще кое-что, — сказал я.
Лицо Умара помрачнело.
— Ты идиот, если думаешь, что сейчас можешь расторгнуть сделку. Мы уговорились на десяти тысячах киамов.
Я проигнорировал это невежливое замечание и повернулся к Абу Адилю:
— Я хочу, чтобы ты уничтожил «Дело Феникса». Абу Адиль довольно захохотал:
— Ты удивительной человек. Я это знал заранее, потому что никогда не расставался с этим. — И он показал мне модди, записанный в тот злосчастный день. — «Дело Феникса» — мое спасение. Только благодаря ему я дожил до столь преклонного возраста. Вне всякого сомнения, оно мне снова понадобится. С ним я могу прожить еще сотню лет.
— Мне очень жаль, шейх Реда, — сказал я, доставая статический пистолет, — но я настроен решительно. — Я взглянул на своих друзей. В их руках тоже было оружие.
— Хватит глупостей, — переполошился Умар. — Вы пришли сюда, чтобы обменяться модификаторами. Давайте покончим с этим, а все остальное — в руках Аллаха.
Я целился в Абу Адиля, не забывая при этом пить кофе из чашечки.
— У тебя превосходная еда, о шейх, — сказал я, отставив чашку. — Я хочу, чтобы ты уничтожил «Дело Феникса». Я включал твой модди и знаю,
где оно находится. Кмузу и Саид присмотрят за тобой, а я тем временем пойду и достану его. Абу Адиль и глазом не моргнул.
— Ты блефуешь, — уверенно сказал он, разводя руки в стороны. — Если ты включал мой модди, то должен знать, что существуют копии. Модди может подсказать, где находится одна или две копии, но только Умар знает об остальных. Тебе не найти их.
— Черт, — воскликнул Халф-Хадж, — спорю, что смогу заставить его заговорить!
— Не стоит, Саид, — сказал я, понимая, что Абу Адиль прав.
Мы зашли в тупик. Уничтожить копию здесь, распечатку там ни к чему не приведет. Нам не уничтожить саму идею «Деда Феникса», ведь Абу Адиль никогда не согласится от нее отказаться.
Кмузу наклонился ко мне:
— Вы должны убедить его отказаться от этой идеи, яа Сиди.
— А как?
— Не знаю.
У меня оставался последний козырь. Не хотелось, правда, его использовать. Если он не поможет, Абу Адиль выиграет, и я никогда не смогу защитить свои интересы и интересы Фридлендер Бея. Но делать было нечего.
— Шейх Реда! — медленно и отчетливо проговорил я. — В твоем модди было много всякого.
Я узнал потрясающие вещи о твоих делах и о том, что ты замышляешь.
Абу Адиль впервые за все время выказал беспокойство.
— О чем ты говоришь? — неуверенно спросил он.
— Тебе, конечно, известно, что ортодоксальные религиозные лидеры не одобряют внутричерепные имплантаты. Я не знаю ни одного имама, который подвергся бы подобной операции. Поэтому ни один из них не сможет включить твой модди и узнать все непосредственно. Но я разговаривал с шейхом Аль Хаем Мухаммадом ибн Абдурахманом, из мечети Шималь.
