— Откуда? — спокойно спросила Дженни.
— Из нейролингвы, наверное, — неуверенно ответил Макс.
— А у тебя разве не было ощущения, что все это делаешь не ты, а кто-то другой, а ты только наблюдаешь за его работой? — Джокер чуть подался вперед.
Громов замолчал. Он как будто снова оказался перед той старой ржавой дверью...
— Было... — пробормотал он. — Я как будто раздвоился.
— Когда твои воспоминания снова запустили с начала, ты увидел воспоминания Хьюго Хрейдмара, — отчетливо проговорил Джокер, — те, что он положил в твой архивный файл для нас. И принял их за свои. Понятно?
— Но ведь Образец, мой робот, взбесился раньше! — воскликнул Макс. — Еще до того, как я попал в Эден! До того, как Хьюго положил свой файл в мои воспоминания! Я исследовал вирус, которым робот заразился, подключаясь к Сети!
Дженни печально посмотрела на Макса.
— А ты уверен, что это было именно так? — спросила она.
Громов недоуменно моргал, не зная, что ответить. Вопрос Дженни звучал примерно так же, как если бы она поинтересовалась — уверен ли Макс в том, что он Макс, а не кто-нибудь другой. Хотя... Громову вспомнилась фраза, которую он писал от руки для графологической идентификации. Тогда, давно, в кабинете директора Такимуры, когда отправлял документы в Эден:
«Однажды мудрецу Джуан Цзы приснилось, что он красивая бабочка. Проснувшись, мудрец стал размышлять. Кто он? Джуан Цзы, которому приснилось, что он красивая бабочка, или же красивая бабочка, которой сейчас снится, что она — Джуан Цзы?»
— Как это может быть не так? — тихо спросил Максу Дженни Синклер.
Вместо нее ответил Джокер.
— Технологии не запрещают просто так, — сказал он. — Любое искусственное воспоминание, даже самое пустяковое, вызывает в памяти человека цепную реакцию. Среди свойств человеческой памяти есть такая замечательная штука, как вытеснение.
— Да, — кивнул Громов, — это когда по прошествии времени обнаруживаешь, что помнишь о своей жизни только хорошее.
— Вот именно, — подтвердил Джокер. — Память человека может меняться сама по себе. Наш мозг сам делает монтаж, отправляя все неприятное подальше в архив и запирая там, а нам оставляя только счастливые моменты. Природа всячески старалась облегчить нашу жизнь.
— Помнишь главный совет доктора Барбье? — Тереза упомянула самого популярного личностного аналитика в хайтек-пространстве — пятнадцатилетнюю гениальную девочку Мишель Барбье.
— Главный принцип психологического комфорта: не создавайте сами себе проблем? — уточнил Макс. — Это к тому, что наша психика и так испытывает постоянные перегрузки. Мозг не успевает эволюционировать так быстро, как быстро развивается цивилизация. Мы испытываем те же чувства и эмоции, что и миллионы лет назад.
— Только тогда гнев, агрессия, жажда власти и склонность подчиняться силе доминантного вожака помогали нам выжить, — добавил Джокер, — а теперь только мешают, заставляя затевать мировые войны и сидеть в этом бункере, вместо того чтобы спокойно жить где-нибудь в деревне, выращивая капусту.
— Да, я знаю все это, — нетерпеливо перебил его Громов. — Но как это связано с Образцом?! Вы хотите сказать, что на самом деле не было никакого вируса?!
— Не было, Макс, — спокойно ответила ему Дэз.
— Но робот сошел с ума! Я же видел сбои в генеральной программе! — закричал Громов. — Она начала создавать адаптивные программы! Точно так же, как и теоретически любая операционная система, пораженная вирусом Хьюго!
— Подожди, — остановил его Джокер. — Твой робот ожил, так? И ты решил, что все дело в вирусе, так?
— Да, — кивнул Макс.
— Классическая ошибка восприятия, — улыбнулся Джокер. — Просто тебе и в голову не могло прийти, что ты сам создал программу, способную самостоятельно производить адаптивные программы. Она была совершенной, поэтому Цифровик, увидев результаты, и вцепился в тебя как клещ. Того, к чему Хьюго Хрейдмар пришел через бионику, изменяя структуру ДНК биологического вируса, ты добился средствами софт-инжиниринга. Помнишь, как говорил Аткинс?
«Главное — поверить в возможность. Все остальное только вопрос способа».
Макс закрыл глаза и попытался осознать услышанное.
— Я создал полноценную интуитивную программу? Я?! — спросил он наконец.
— Да, — просто ответил Джокер. — Но у тебя не было достаточной веры в себя, чтобы принять это. И ты решил, что во всем виноват какой-то не известный тебе вирус. Ты даже не стал искать других объяснений! А уже потом Хьюго воспользовался этой твоей верой в наличие вируса, чтобы передать нам данные своих исследований.
— Но я же помню, как это было! — воскликнул Макс. Ему казалось, что голова сейчас взорвется, как перегретый газовый котел. — Я все помню!
— Ты уверен? — перебила его Дэз. — Помнишь тот день, когда ты рассказал мне, что случилось с Образцом?
— Да, — кивнул Макс. — Я пришел и сказал тебе, что не понимаю происходящего, но похоже на вирус.
— Нет, ты пришел и просто показал мне список операций, — ответила Дэз. — Высказал предположение, что это может быть вирус. А я сказала, что вирус ни при чем и это все твоя заслуга. Мы спорили до хрипоты. Я настаивала, чтобы ты немедленно запатентовал программу. Но ты отказался. Сказал, что хочешь сначала все проверить и сам во всем разобраться. Этот разговор ты помнишь?
Громов смотрел на нее, потом зажмурился и крепко сжал руками виски.
— Нет. Я не помню этого разговора. Почему я должен верить, что он был?! Может, вы сейчас зачем-то морочите мне голову! Вам же этот вирус Хрейдмара нужен не меньше, чем Синклеру!
Ответа не последовало. Все молчали. После долгой паузы заговорил Джокер.
— Только ты можешь понять, что истинно, а что нет, — сказал он. — Для этого у тебя есть шестое чувство, свойственное только людям. Способность предвидеть, предчувствовать, отличать ложь от правды — даже если ложь выглядит более убедительной. Моя бабушка в таких случаях всегда говорила: «Слушай свое сердце». Она имела в виду шестое чувство. Ты можешь применять его произвольно. Просто сконцентрируйся на мысли и постарайся понять, какие чувства она у тебя вызывает.
Громов закрыл глаза и попытался последовать совету Джокера.
Он сам написал гениальную программу, способную дать машине жизнь. Он послал результаты своих исследований в Эден. Именно они заинтересовали Синклера настолько, что тот пригласил Громова в Эден для участия в проекте «Моцарт». Синклер поверил в Громова, а сам Громов в себя — нет! Он решил, что дело в вирусе. Макс проучился в Эдене год. Он помогал доктору Синклеру. Вернее, цифровому двойнику покойного доктора Си, который мечтает вырваться из Эдена на свободу. Он почти закончил «Моцарта». Чтобы предотвратить это, Джокер напал на Эден. Была перестрелка. Отец Дэз выстрелил в голову Макса из пушки квантового генератора, чтобы уничтожить его память. Ему это удалось.
Но для доктора Синклера оставалась еще одна возможность вырваться из Эденского плена — омега-вирус Хьюго Хрейдмара, загадочного тринадцатого ученика. Чтобы не допустить этого, Хьюго, который каким-то образом тоже находился в Эдене, решил передать вирус на хранение злейшему врагу Синклера, тому, кто никогда не отдаст и не продаст технологию Цифровику. Он предложил вирус Джокеру. И по великому закону квантовых случайностей архив памяти с упоминанием о вирусе, куда Хрейдмар положил данные для Джокера, оказался архивом Максима Громова! Поэтому Дэйдра МакМэрфи «изъяла» его из виртуальной среды Эдена и заставила снова, раз за разом, почти целый год переживать одни и те же воспоминания, день за днем, чтобы найти зацепку, найти структуру вируса, увидеть и расшифровать ее. И когда Макс проживал первые несколько недель в Эдене, он наткнулся на этот файл и увидел воспоминания Хьюго как свои собственные...
— Это просто бред, — устало вздохнул Макс, открывая глаза и держась рукой за пульсирующий от боли висок. — Будто я не человек, а оптик!
— А ты думал, можно подключать мозги к компьютеру без всяких последствий? Как внешнее оборудование? Раз-два, соединил-разъединил, и все нормально? — кисло улыбнулся Джокер.
— Его разрешения, кажется, никто не спрашивал, — заметила Дэз.
— Это как посмотреть... — вздохнул ее отец.
— Давай не будем об этом сейчас, — остановила его Дженни. — Время философских рассуждений на тему, что можно, а что нельзя творить с человеческими мозгами, осталось в далеком довоенном прошлом. Ни ты, ни он особенного выбора уже не имели. Так что самое время закончить вечер воспоминаний и подумать, как нам выцарапать у Цифровика файл Хьюго.
— Нет! — запротестовал Макс. — Но вы мне все-таки объясните это! Я же точно все помню, это не могут быть воспоминания Хьюго! Я своими руками достал чип Образца, привезенный мною в Эден из Токио, я сам отнес его в ту проклятую лабораторию с железными дверями, я своими руками вкладывал его под окуляр наноскопа, я же и убрал его потом обратно в эту чертову склянку! Как все это может быть воспоминаниями Хьюго?
