Вот логика упорно талдычит: просто берёшь и валишь, берёшь и валишь с этой горы. Ан-нет, всё равно тянет пошарить в интерфейсе. Была, не была!
Шаг, ещё один. Вроде ничего плохого. Подхожу к алтарю и тот, словно испуганный зверёк ищущий защиты, тут же открывает мне свой интерфейс.
Так, что тут. Контроль мана-потока. Источника нет, но можно завязать, даже на себя, причем в обе стороны. Ого, возможные апгреды, выбор религии алтаря!
Я замешкался на какой-то десяток секунд, в нерешительности замерев между тремя пантеонами, но этого хватило, чтобы камни почувствовали чужака. Благо я уже знал примерно, с чем могу столкнуться. Самые мелкие камешки только начинали приходить в движение, а я уже со всех ног бежал куда подальше. Но даже если учесть мою расторопность, охранная система отреагировала как-то вяленько — дюжина щебёночных полтосов, вот и вся погоня и никого из элитного сопровождения в виде Героиских булыжников. Даже как-то обидно, хотя мне этого с головой хватит, видимо в том то вся фишка.
В планах было оперативно покинуть агрозону и спуститься пониже, но планы пошли прахом, когда позади меня, на ходу начал собираться мой личный Геройский преследователь. Накаркал, ничего не скажешь.
В голове промелькнула безумная идея, но к своему удивлению, страха я не испытывал. Врубив спринт, я затаив дыхание домчался до края, прыжок с рывком, следом телепорт на метр в сторону от скалы. На короткий миг я замираю, после мчусь вниз. Ветер бьёт в лицо, сердце бешено колотиться, а земля с каждой секундой всё ближе.
Страха перед болью нет — моментальная смерть и никаких мучений. А вот иных эмоций хватало, меня переполнял восторг пусть не полёта, но свободного падения. Даже за пару секунд до удара меня переполняло возбуждение!
Удар, короткий миг ожидания смерти и удвоения долга. Но ничего этого не было, ведь мне каким-то образом посчастливилось пережить это падение. Хиты просели глубоко в красную зону, а вместо блаженного избавления, я ощутил всю боль того мешка с изломанными костями, в которое превратилось моё тело. И пусть в настройках прописаны цифры далёкие от ста процентов, но, боже мой, как же мне хреново.
Где-то на задворках сознания закричала Лиэль, но я её почти не слышал, утопая в мучениях изломанного тела.
Глава XVIII: Меж двух миров
Проект «Перерождение»
Общее число пользователей: 3.171.164.324
Ежедневный прирост пользователей: 3.132.570
Текущее состояния проекта: 63,423%
Шанс на успех на данный момент: 17,439%
Предполагаемая смертность: 89,781%
Общий статус: ожидание
* * *
Тело всё ещё не слушалось, но разлепить веки я всё же смог. Теллура осталась где-то позади, но не было и привычной и по-своему уютной тьмы капсулы. Парализованный, я болтался в гигантской пробирке наполненной мутноватой жижей.
Первой мыслью было рвать когти, вот только пошевелить я мог разве что веками, а на них далеко не уползёшь.
Это явно не Теллура, а значит реал — третьего не дано. Но если это так, то какого чёрта я не в своей капсуле?
Ворочая пудовыми неподъёмными мыслями, я вспоминал последние события. Пик, погоня щебени, прыжок и…
Воспоминаний о падении хватило, чтобы сердце бешено заколотилось. По телу пробежала первая волна боли, а за ней вторая и третья. За стеклом, призывно запищала аппаратура, а вода перед глазами насытилась красным.
Во рту появился привкус железа, я попытался откашляться, но помешали трубки, идущие в горло. Я задыхался, а писк машины тем временем перерос в отчаянный вопль.
— Вашу мать, — за стеклом показался размытый силуэт человека в белом, — я сказал, обрубайте, всю ответственность…
Все чувства ушли, рассеялись в навалившейся усталости. Против воли я закрыл глаза. Мысли стали неподъёмно тяжёлыми и вязкими, но обрывки увиденного складывались в цельную картину, до боли походившую на фрагмент из фильма ужасов.
Тело наливается тяжестью, словно вовсе и не зависло где-то в колбе с мутной жижей. Сквозь веки пробивается яркий свет, и я против воли открываю глаза. Надо мной зависает лицо Игорь Семёновича, который вновь растягивает каждую букву, поздравляя с отработанной сменой. С полминуты я смотрю замедленное кино, а после время возвращает себе привычный ход, а я всё лежу в капсуле, с опасной поглядывая по сторонам.
Игорь Семёнович всё говорит, расспрашивает о самочувствие, словно ничего не произошло. Да и я сам уже не уверен, что что-то было. Чувствую себя отлично, никакой боли и шлангов.
Может и правда ничего не случилось?
Из капсулы выбрался без труда, даже с этакой лёгкостью во всём теле. Глобальных изменений в теле не заметил, но то, что оно стало сильнее — чувствовал. Такое ощущение, что всю жизнь на шее таскал мешочек с камушками, от которого теперь избавился. Приятное чувство.
Колбы с мутной жижей или чего-то похожего на неё я не нашёл. Как дополнительный гарант нормальности и правдивости происходящего, сидящий в углу и скучающий представитель ВМА.
— Ну что восторженный испуган, очухался? — вопрос Игоря вырвал из лениво тянущихся мыслей. Мужчина по-своему истолковал моё замешательство. — У тебя параметры перед вылетом из системы один краше другого были. Поначалу ничего не предвещало беды, даже напротив, тебя переполняли: душевный подъём, эйфория, восторг и даже не побоюсь сказать — возбуждение, внутреннего мира. А вот апогеем шёл запредельный страх, я бы даже сказал ужас! Чего ты там такого страшного увидел?
Страх, ужас…а как же боль? Плющило меня не по-детски после приземления! И почему тощий ВМАшевец продолжает скучать в углу, у меня же тут ужас запредельный был! Или всё это игровые мелочи?
— Упал, с большой высоты, — не сводя взгляда с Игорь Семёновича ответил я.
— А ты высоты боишься?
— Не то, чтобы боюсь, так, опасаюсь, да и не высоты, а финальной стадии полёта, — а смешок то каким-то нервным у меня получился.
— Эк тебя зацепило. Да бывает, у нас как-то один альфовец из капсулы чуть ли не в слезах вывалился. Попал в банальную ледяную ловушку, урона минимум, болевых ощущений столько же, а вот страстей было выше крыше. Парень божился, что чуть ли не из пыточной выбрался, он же в момент заморозки моргнул неудачно — глаза закрыты были.
— И что в итоге?
— Да ничего особенного. За пару дней оклемался и вернулся, правда, теперь по ту сторону миров моргать перестал, — хохотнув добавил Игорь, — рыбой теперь все кличут. Кстати, а ты чего с закрытым глазом ходишь? — уже больше шепотом спросил Игорь.
Мать, а ведь и правда, правый глаз закрыт. Как в Теллуре ходил, так и тут…
Казалось бы, мелочь, возьми да открой глаз, а я побаивался — вдруг чего нехорошего выйдет. Правда медлить и выдавать свой испуг не стал, как-то неудобно, всё же взрослый человек, а успел всякого бреда себе напридумывать.
Веки разлепились неохотно, но ничего страшного не произошло. Первые секунд десять мутновато как-то было и ощущение, словно песок попал, но хорошенько потерев глаз, избавился от противного ощущения.
— В Теллуре глаз покалечили, вот и хожу с закрытым, — так же тихо ответил я, — видимо в привычку вошло.
— Ты там это, не заигрывайся, — серьёзно заметил он, — помни, где какой мир. Ладно, время на лясы больше нет, сегодня дел поболее, чем в прошлый раз. Сейчас пробежимся по базовым анализам, а после тебе в срочном порядке к Степан Марковичу.
На этой части разговора оживился ВМАшевец и попытался настоять на более детальном анализе. Я напомнил ему о своём предложении пожертвовать ему своим задним и прочими проходами во имя науки, а ко мне с такими предложениями не лезть, и что я вообще не по этой части. Тощий побагровел и напыжился, но ничего так и не сказал.
Сейчас бы искупаться…
Вот вроде сам чистый и переоделся в чистое, а всё равно есть стойкое желание принять душ. Наверное, привычка после старой работы, после которой непременно стоило смыть с себя остатки рабочего дня.
На анализы меня вёл Игорь и даже тощий не плёлся сзади, так что говорили уже более открыто.
— А чего такого случилось, что к самому Степан Марковичу, да ещё и в срочном порядке? — начал прощупывать я почву.
Честно говоря, так и не понял, кто такой тот бойкий старичок. Не раз и не два проскакивало нечто вроде: «от самого Степан Марковича», а вот чего в нём такого особенного никто так и не сказал. Явно не последний человек в корпорации, по крайней мере, по региону точно, но на большого босса не тянет — народ при виде него в струну не вытягивается. То, что внимательно слушает и исполняет приказы, это есть, но не более того.
— Да, скорее всего, хочет чтобы ты дал добро на снятие матрицы твоего великого Ужаса, — не смотря на серьёзный тон Игоря, я был почти уверен, что он шутит. — Она конечно и так у нас в базе уже висит, но по всем правилам без…одобрения создателя, воспользоваться мы ей не имеем права. Но мой тебе совет — соглашайся, иначе то, что уже есть отрехтуют, привнесут что-то новое и выдадут уже за исключительно наше. Матрица эмоций, очень тонкая материя, не подкопаешься и не докажешь, что всё это твоё было.
