Он пытался припомнить весь многовековой человеческий опыт по согреванию после холодной ванны или купания. Зарыться в свежее дерьмо, заползти в разъятое нутро только что убитого быка, принять горячую ванну, поразвлекаться с темпераментной брюнеткой… Ага, разжечь костер. Это подходит.
В трофейном жилете чудом завалялась зажигалка и даже пачка «Мальборо». Однако возле озера практически ничего не росло, только выше по склону стояли редкие сосны. Василий потащился наверх, страдая от боли то в замерзающих, то в разминаемых членах и опираясь на трофейный штурмгевер, чудом не потерявшийся во время всех прыжков и ныряний. Наконец добрался до ближайшей сосны, которая по счастью оказалась сухостоем. Обломал нижние сучья, подпалил — пламя полыхнуло весело и круто. Затем быстро скинул одежду, распоротую докторами-убийцами, — ничего, джемпер и штанцы потом подлатаем, — и развесил ее на сосне, оставшись в одном распахнутом жилете. Ботиночки тоже повесил на ветку.
Минут на десять Василий сомлел, забылся — боль в разогреваемых членах сопровождалась блаженством поглощения тепла. И даже сладостные призраки стали посещать его: пальмы, лагуна, девушка, прыгающая с яхты в водную синь. Очухался он, когда стало чересчур припекать — примерно как в том мусорном баке, что остался на базе шахидов.
Василий открыл глаза и вначале удивился, а потом ужаснулся. Пламя с костра, оказывается, перебросилось на саму близ расположенную сосну. В огне уже погибла одежда и даже обувь. А вдобавок сосна выступала отличным маяком для всех окрестных наблюдателей, в доброту которых Василий уже не верил.
— Извините, что не предупредил, — стал извиняться бодик, — пламя не попало в поле зрения моего единственного уцелевшего видеодатчика.
— Молчал бы уж лучше, слепун, — несправедливо бросил озлобившийся Василий.
По счастью он вспомнил о штурмгевере, выбрал селектором бронебойный заряд и пальнул в ствол, стараясь унять дрожь в руках. Сосна сразу стала падать на Василия, так что он едва отскочил в сторону, притом одна горящая ветка пролетела в миллиметре от самого важного члена тела, несколько даже обшмаляв его.
После падения сосна не перестала полыхать, и Василий, ухватившись за не тронутую пламенем верхушку, потащил опасное растение к озеру. Пришлось ему вторично влезать в холоднющую воду, правда на сей раз по колено. Потом, как перекупавшийся курортник, он устремился на цыпочках — чтобы не поранить ступни на камнях — к костру, снова согрелся и… загоревал.
Хотя жилет отчасти скрывал срам от чьих-то нескромных взоров, но разгуливать по осенней тайге с обнаженными конечностями и неодетыми органами было смерти подобно. Чтобы не предаваться отчаянию, Василий стал вспоминать, какие одеяния носят люди-дикари, но все воспоминания свелись к юбочке из пальмовых листьев. С пальмами в здешних краях было туго, а заменять пальмовые листья на еловые лапы казалось небезопасным ввиду неизбежного поражения иголками самых мягких частей организма.
Впрочем, бодик указал, что дикари и всякие питекантропы, некогда обитавшие в холодных краях, скорее всего, обряжались в шкуры. Но, чтобы снять шкуру, надо было иметь труп кого-нибудь мохнатого животного, ибо с живого мех не сдерешь. А сначала предстояло этот труп сделать.
Василий, обогреваясь сигаретным дымом и готовясь к очередному убийству, потащился вверх по склону, а затем перевалил через гребень. Впереди растилалась бескрайняя тайга, готовая раскрыть свои тайны человеку без штанов, с антикварной тарелкой в одной руке и винтовкой в другой. Впрочем, тарелку он перекинул во вместительный передний карман-кисет, имевшийся на жилете. И почему там, в озере, она показалась блестящей? На самом-то деле грязная, цвета старого дерьма.
Теперь обозначился небольшой уклон вниз, но Василий пошел чуть наискось — чтобы путь оказался более горизонтальным и удобным. Скиталец прошел сто метров под легким снегопадом и отчаялся: никакие звери по дороге не попадались, исключая каких-то несерьезных птичек и белочек. Видимо, животные, издали заметив его грозную фигуру, бросались со всех лап наутек.
Прохлада напомнила ему о псе, который настолько озяб на базе «друзей», что пилот подкормил его колбасой из НЗ. Видимо, и сам Василий находится не слишком далеко от тех мест, где располагалась «контора» Льва Константиновича.
— Эй ты, — спросил путник у бодика, — где тут ваша база?
— Я ведь говорил, что не знаю, где даже мы сами находимся. — отозвался тот. — По пейзажу, представителям растительного и животного мира, ничего особенно не скажешь. Все это однотипное на тысячи квадратных километров… Однако, учитывая наш маршрут до крушения и то, что база расположена в более низинной местности, смею предположить, что до нее километров пятьсот, не меньше, если двигаться на северо-запад. Но ближайшие населенные пункты, скорее всего, к юго-востоку отсюда.
— Спасибо за исчерпывающую информацию. — голос Василия дрожал от злобной иронии. — Ты и в самом деле «Блэк Зеро».
А потом Василий набрел на труп бойца, упавшего с большой высоты. Но позаимствовать одежду не пришлось. Острые камни буквально разорвали тело и превратили ткань в окровавленные тряпки — никакому кутюрье тут уже ничего не придумать. Даже на ботинках оторвались подметки.
Пришлось продолжить путь налегке, с оголенными причиндалами, все больше опасаясь за здоровье мужского достоинства. Внезапно невротические размышления были прерваны веточкой, упавшей на голову. Василий задрал голову и увидел, что верхушка ближайшего дерева просто отсечена и, чем дальше в лес, тем больше дров — порубленных сучьев и деревьев, погнутых стволов. Путник направился по склону прямо вниз, однако скорость не увеличилась, потому что приходилось аккуратно переступать босыми ступнями с одного мерзлого камня на другой…
Сперва он увидел лопасть, рассекшую ствол дерева и глубоко вонзившуюся в землю, потом труп второго доктора. Тот, очевидно, упал не сам, а вместе с вертолетом, при соударении же вывалился наружу и сломал шею. Одежда и обувь его, как первым делом отметил Василий Самуилович, были в хорошем состоянии.
Он быстро натянул на себя врачебный комбинезон, но этого показалось мало. Василий скинул верхнюю одежду и одолжил у мертвеца до лучших времен и свитер, и рубаху, и штаны, и ботинки, и даже носки. А потом снова напялил белый комбинезон и стал похож на солдата, приспособленного для зимней войны. Труп еще не успел остыть, так что одежда не была жутко холодной, но с другой стороны Василию казалось, что раздеваемый вот-вот заорет: «Караул! Я — уважаемый врач, а меня грабят».
Завершив наряд боевым жилетом, Василий снова двинулся в путь вдоль неряшливой просеки и, метров двадцать спустя, в гуще поваленных елочек, увидел покореженную тушу вертолета. Похоже, тот крахнулся оттого, что при наборе высоты задел скальный гребень и сломал винт. Первым делом Василий заглянул в кабину через разбитое стекло и увидел труп пилота — какой-то длинный сук пробил его горло и пригвоздил к спинке сидения. Вокруг бедняги все оказалось заляпано кровью. Но вот кресло второго пилота было свободно.
Тогда Василий, напрягшимися руками сжимая штурмгевер, стал обходить разбитый геликоптер и на полпути заметил на тонком снежном покрове цепочку чьих-то следов, уходящую в лес. Значит, один пилот не только выжил, но еще и смылся, опасаясь возмещения расходов за побитую технику.
Продолжив наружный осмотр, Василий других следов не обнаружил, так же, как мертвых и живых тел. Значит, тела еще могут найтись внутри машины.
Он просунулся вместе с винтовкой в пролом корпуса и стал разглядывать какой-то отсек, похожий на небольшую биолабораторию. Сейчас, впрочем, там все было разбито и переломано, не считая переборок. Василий хотел уже втянуть голову обратно, как заметил на палубе некий куль, прижатый сверху металлической секцией. Стало интересно, не еда ли там. Василий пролез внутрь и сперва потыкал куль стволом. Неожиданно тот откликнулся слабым стоном. Раненый? Этого еще не хватало.
Василий стащил с обнаруженного тела тяжелую конструкцию, а потом поднес огонек зажигалки к одной из его половинок.
Половинка оказалась верхней. А тело принадлежало Зине. Причем явно живой, несмотря на травмы. Василий вздрогнул — опять она.
— Я бы на вашем месте не стал ей помогать, — пискнул бодик. — Так она вас наколола. Я вас отлично понимаю. Кстати, помните программу «пилот»? В первый раз она разрушила мою личностную матрицу, а во второй раз уже я ей — под зад ногой. После аварии экранолета не дал скопироваться. Иначе бы вы носили на груди ядовитую змею.
Василий подумал. Не о программе «пилот», а о девушке. Вот она — бездушное орудие неведомого зла — получила по заслугам. Но потом впервые в жизни помыслил в религиозном ключе: ее-то Бог уже испытал и покарал, а вот его испытывает сейчас.
