голограмму и продолжить спокойно нежиться в теплых каплях падающей воды.
— Вот, — сказала Анна и диаграмма звукозаписи растянулась на всю стену душевой кабины.
Маленькая комната, забросанная разноцветным тряпьем и сверкающая скринами старых рок-групп, не заправленная кровать, но это все не то. Главное заслоняет собой всю идиллическую панораму молодежного бардака.
Стройная девичья фигурка, гладкая, подтянутая, сверкает бижутерией в пупке и замысловато проколотых сосках. Розовые волосы спадали с хрупких плеч, а сквозь ярко накрашенные губы нагло выступал раздвоенный язык. Но взгляд почему-то настоятельно опускался к разноцветному сердечку в зоне бикини, и вновь возвращался к языку. И так раз за разом, вгоняя парня то в жар, то в холод. «Я, конечно, представлял, что все женщины по-своему змеи, хищницы и кровопийцы, — подумал про себя Энтони, — но почему я вижу их именно такими? С этим миром что-то определенно не в порядке».
— Ну как? — радостно прошептала Анна. Она просто дрожит от любопытства. Ах, если бы Энтони только видел это! Но он видит достаточно прекрасных вещей, оставим ему эту маленькую радость.
— Сколько тебе лет? — предусмотрительно спросил парень.
— Девятнадцать, а что?
— Просто у меня такое чувство, что я где-то уже это видел. В видео. Не помню, где.
— Тебе не понравилось? — поникла собеседница.
— Очень даже понравилось, — усмехнулся Энтони. — Просто дежавю накатило. Я точно тебя где-то видел.
— Ну-у-у… — Ей было явно неловко. На языке вертелось слишком много слов, которых она так и не смогла выпустить наружу. — Как вспомнишь, позвони мне… Если захочешь.
— Обязательно, сладость моя.
— Хорошо. Жду твоих набросков!
Всплывает смайлик с поцелуем, и абонент пропадает из сети.
Стать писателем… хм… А чем не затея? Подарить человечеству мысль, простую, в меру глубокую и бодрящую, одарить чувства читающего новыми красками и внутренней свободой… Да! Вот оно! Свободой не в деньгах или коробке из полимеров, что мы зовем домом, не в выборе религии или сексуально-политической ориентации, это все мнимое! Свобода в мыслях! Гении! Пробудить спящих гениев!!! Ура!!! УРААААААААА!!!
Молодой человек стоит под струями горячей воды, улыбаясь чему-то непостижимому, маленький робот летает по просторной двухкомнатной квартире, собирая мусор и складывая продукты человеческой жизнедеятельности в утилизатор, отсекая все лишнее от изначально приятной глазу картины. И вот, закутавшись в простыню, со слегка растрепанной шевелюрой и смущенной улыбкой, в тесную комнатку, заполненную паром, входит темнокожая девушка.
— Энтони? — говорит она, сбросив нехитрое одеяние.
— Здорово, чувак, заходи!
Гарри очень рад видеть своего друга в целости и сохранности. Он раскрепощен и весел, чего нельзя сказать об Энтони.
(Опустим подробности расставания нашего героя с его подругой на одну ночь. Даже он сам не поведает своему лучшему другу, чем закончилась эта маленькая экстатическая интрижка).
Уже знакомая берлога Гарри обставлена с максимально возможным изыском: никакой грязи, посреди гостиной выставлен большой круглый стол и мягкие «винтажные» стулья в стиле середины двадцатого века, а в воздухе витает аромат домашней пищи. Лазанья, с изысканностью и теплотой приготовленная Вандой. Изображает хозяйку дома. Ну ничего, имитация и лицедейство — главные достоинства современного человека, и Ванда — не исключение.
— Энтони, дорогой, давно не виделись! — Выпятив пятую точку, и уставившись в мультипечь с такой сосредоточенностью, словно волк выжидает кролика, притаившегося в норе, Ванда приветствует гостя. Ярко-красные локоны спадают на едва прикрытый радужно-кислотным топом бюст. Генная терапия и скальпель творят чудеса! — Присаживайся, я сейчас подойду.
(Что ты здесь делаешь, придурок? Разве не помнишь, что было в прошлый раз? Хочешь снова быть третьим? Мне казалось, твоя задница тебе еще дорога!)
— Только не говори, что она вновь собралась меня кому-то сосватать, — вздыхает Энтони, рухнув на стул. Все же здесь самое место дивану, где он, кстати? Приютился в углу, как сирота, и кресло с ним на пару.
— Конечно, нет! — хохочет Гарри. Чист и выбрит, благоухает тяжелой туалетной водой. Мускус… (Как же воняет! И это жужжание музыкальной системы просто убивает… Парень, вали отсюда, пока не поздно!) — Просто воскресный ужин с друзьями. Остальное на твое усмотрение.
(Беги, говорю! Ты же знаешь, случится какая-то херня!..)
— Заткнись!.. — сдавленно шипит Энтони, пытаясь привести себя в чувства. Все-таки прямой диалог с самим собой несколько необычен для здоровых незакомплексованных людей.
— Чего?
— Можно пива?
— Конечно, чувак. Тебе как обычно?
— Нет. Сегодня ягодное, любое.
— Что-то с тобой не так, Энтони, — нахмурился Гарри. Пухлая рука опустилась на плечо гостя. — Расскажешь?
— Нет. Принеси пива, пожалуйста.
— Окей…
«Хозяйка» извлекает из печи истекающее соком с блестящей корочкой блюдо и направляется к гостю. Не по-женски мощные руки душат Энтони в объятиях, а силикон немилосердно давит на спину, Ванда действительно рада его видеть, и лишь старый опыт удерживает ее от того, чтобы поцеловать гостя в щеку. Она уже успела почувствовать, как холодные мурашки пробежали по его телу и тут же отпрянула.
— Только не напивайтесь раньше времени, сегодня Гарри обещал вести себя культурно, — воркует Ванда блестящими, налитыми губами. — Верно, сладкий?
— Всего по бутылке, клянусь, — смеется Гарри и подсаживается к своему другу. Его возлюбленная удаляется. — Чувак, будь проще. Покажи людям, какой ты на самом деле, и не придется корчить из себя обиженного гения.
Энтони принимает бутылку, одним движением срывает крышку и делает хороший глоток.
— Вы все как будто сговорились, — выдохнул он. — Всех тянет состроить из себя философа и нравоучителя. Гарри, неужели ты не в курсе, что люди не меняются?
— Во-первых, если у всех вокруг одно мнение относительно тебя, то к этому стоит прислушаться. А во-вторых, да, я знаю. Куда река ни течет, она рекой и останется. Но вот задать новое направление для деятельности я тебе все же порекомендую.
— Звучит как проповедь в храме Дао, брат. Ты подсел на эту хрень для узкоглазых?
— Не меняй тему, Энтони, — вздохнул Гарри. Он смотрит на своего друга детства и понимает, что что-то с ним не так. Может, не стоило его угощать той дурью? — Что с тобой? Я видел, как ты смотрел на Марию, ни за что не поверю, что тебе не понравилось.
— Какая разница? Я ни черта не помню.
— Но потом, когда ты отошел, что-то пошло не так?
— Как обычно, брат. Однодневный перепих, пусть даже с такой девушкой, не насыщает душу.
— Теперь ты ударился в духовность и метафизику! — Гарри тычет в него пальцем, а в глазах растерянность.
— Я серьезно, Гарри. Ты никогда не думал, чем мы занимаемся? Зачем?
— И причем здесь душа?
— Притом, брат, что любое занятие должно приносить удовлетворение. Мы с тобой программисты, так? Мы
