— Разве к этому всегда стремились «Дерридадаисты»? Мы могли бы сниматься в рекламе, будь постоянная профессиональная занятость для нас главным. Нет, я основал труппу для того, чтобы ставить настоящий, стопроцентный авангард! И что же? Теперь мы инсценируем избитые сценарии, замшелые ходульные скетчи, которые выудили из заплесневелых голливудских запасников. И ради кого? Ради ни черта не смыслящих в искусстве самоубийц! «Титаник»!.. Ну кому взбрело в голову в прошлом году выпустить этот чертов римейк! В свое время Ди Каприо сыграл отвратительно, но этот коротышка Скайуокер вообще ни в какие ворота не лезет!..
Дэнни сделал вид, что его передернуло от отвращения, изобразив подступившую к горлу тошноту.
Кэрол, похоже, была готова разрыдаться.
— Ты меня имеешь в виду? Мои роли всегда заканчивались полным провалом. Ты только скажи, Дэнни, я все перенесу!
Дэнни встал и успокаивающе похлопал Кэрол по плечу.
— Нет-нет, у тебя все прекрасно получилось.
Кэрол захлюпала носом.
— Даже когда я свалилась с лошади в эпизоде с Джесси Джеймсом?
— Конечно. Мы этот эпизод просто вырезали.
— А когда я обрушила все те домики, прежде чем ты смог начать землетрясение в Сан-Франциско?
— Они все равно рано или поздно повалились бы.
— А тот несчастный случай, что произошел во время Великого чикагского пожара?..
— Страховка все покрыла.
Кэрол пискнула и бросилась в объятия Дэнни.
— О таком режиссере можно только мечтать!
Дэнни осторожно высвободился и принялся расхаживать взад-вперед по кабинету.
— Как же мне объясниться с Лизой? Именно это меня и останавливает — необходимость объясниться. У нее такой бурный темперамент… Нет, конечно, она любит меня, однако для нее дела стоят на первом плане. Скажи, Кэрол, что мне делать?
— Насколько мне известно, есть одна вещь, которая помогает в подобных ситуациях.
— Что же?
— Фокус с сиськами.
— Кэрол, прекрати, умоляю тебя! Немедленно застегнись!
— Не беспокойся. От тебя я видела только добро, ты так много для меня сделал. Теперь настал мой черед помочь тебе. Сядь, так лучше будет. Дай я расстегну тебе эту молнию и эту застежку… Нет-нет, не двигайся. Тут хватит места, чтобы я опустилась на колени. Скажи, разве это не чудо? Я никогда в жизни не видала такой длинной штуки, такой, которая сразу выскакивает из штанов как пружина!
— О Лиза!..
— Мне все равно, Дэнни, можешь называть меня ее именем, если тебе так приятней!
— Нет. Она уже здесь!
Стоявшая в дверях Лиза произнесла:
— Извини, подонок, но чтобы этой дурехи я здесь больше не видела — роль у нее уже есть. А тебе полагается пользоваться диваном, который я купила специально для того, чтобы на нем трахаться!
— Добавьте-ка на эту глыбу побольше «виндекса»!
Стоявшие на разборных лесах техники — они ужасно напоминали мошкару, облепившую ветровое стекло автомобиля — в ответ на произнесенное в мегафон указание принялись усердно полировать покачивающуюся на волнах глыбу искусственного льда, пришвартованную к причалу бухты. На причале уже выстроилась кавалькада инвалидных колясок с безнадежно больными или выжившими из ума клиентами, которым предстояло пойти ко дну вместе с прославленным фешенебельным лайнером (ветхим буксиром со скошенным носом и мостиком, воспроизводящим переднюю часть знаменитого судна). На суденышке меньших размеров разместились телевизионщики и поисковая команда. Около пакгауза начала запланированного кораблекрушения ожидали стандартная «Стена плача» и дополнительные приспособления. Все это освещал скупой свет январского солнца.
Лиза деловито проталкивалась через толпу служащих «СП+ФФ», на ходу раздавая указания. Капитану буксира она напомнила:
— Повторяю, прежде чем затопить свою посудину, вы должны отойти от берега как минимум на двадцать пять миль!
Наконец она повернулась к мужу.
Дэнни стоял рядом, явно витая мыслями где-то далеко, в одному ему ведомых высях. Однако стоило Лизе повернуться к нему, как его лицо тотчас приняло сосредоточенное выражение.
— Лиза, прежде чем сыграть прощальный спектакль, хочу признаться, насколько я благодарен тебе за то, что ты позволила мне выйти из дела. Я сыт, что называется, по горло.
— Готова поспорить, то же самое собиралась сказать и твоя подружка в тот момент, когда я застукала вас.
— Лиза, умоляю! Я же все объяснил тебе!
Лиза рассмеялась, и смех ее был похож на позвякивание льдинок в стакане.
— Ладно, я больше не сержусь. Просто не смогла удержаться от легкой шпильки в твой адрес. Ну и формы! Я по сравнению с ней — глиста ходячая. Признайся, наверное, это было все равно что угодить членом в кучу диванных подушек?
Дэнни собрался отойти, но Лиза удержала его.
— Хорошо-хорошо. Сознаюсь, я действительно перегнула палку. Извини. Но послушай, я кое-что для тебя сделала, чтобы показать, что ты мне по-прежнему небезразличен.
Лиза взяла из рук Джейка спасательный жилет оранжевого цвета.
— Это особый спасательный жилет, специально для тебя, Дэнни. Вот смотри, тут даже имя твое написано.
— Спасибо, Лиза.
— Видишь, он тебе впору.
— Мне его прямо сейчас надеть?
— Да-да, именно сейчас.
Дэнни натянул жилет, и Лиза крепко затянула тесемки, совсем как заботливая мать, собирающая обожаемого отпрыска в детский сад.
— Какой он тяжелый. Что в нем? Свинец?
— Не совсем. Смотри, уже начали грузить инвалидные кресла. Тебе тоже пора на корабль.
Дэнни собрался поцеловать Лизу в губы, однако та подставила ему щеку. Дэнни зашагал к сходням. На самом верху трапа он обернулся и помахал рукой.
Через несколько минут вся армада вышла в море, включая айсберг, с которого сняли леса. Теперь его тянул за собой второй буксир.
— Ну вот и все, — вздохнула Лиза, когда флотилия исчезла из виду.
С этими словами она приблизилась к «Стене плача», выбрала розового плюшевого мишку и осторожно прикрепила его к ремешку. Глаза у нее были сухие, как глаза-пуговички игрушки.
«Weeping Walls». Перевод А. Бушуева
Этот рассказ навеян двумя статьями в моем любимом научно-популярном журнале «Нью сайентист». Обе касаются нового направления науки, «теории сознания», которая пытается — иногда успешно, иногда тщетно — определить особенности работы человеческого мозга. Сьюзен Блекмор — чье имя увековечено в рассказе в качестве названия городской площади — относится к числу самых радикальных мыслителей, которые бьются над тем, чтобы разгадать эту волнующую загадку природы. Ее представление о том, что мы все именуем собственным «я», — чистой воды вымысел, но он самым чудесным образом перекликается с моим увлечением буддизмом.
Если бы я только мог заставить этот самый вымышленный персонаж, именуемый нашим «я», выполнять всю черную работу в нашей жизни, а все хорошее, что в ней есть, оставить настоящему Полу!
Рои Фьюсмит приготовился ограбить банк. И как! Вооружившись всего лишь цветным «палм-пайлотом». Ограбить лично, физически, а не виртуально.
На мгновение замешкавшись перед тяжелыми стеклянными дверями банка «Мерчанте траст», Фьюсмит в очередной раз мысленно пробежался по основным этапам плана. Мозг истинного киномана быстро «прокрутил» эпизоды ограблений из доброй сотни виденных им фильмов. Мимо Рона в дверь то и дело торопливо проходили все новые и новые клиенты, вознамерившиеся в это ясное утро понедельника решить свои финансовые дела. Именно они и помогли ему пробудиться от грез.
Хватит топтаться на месте, этак недолго привлечь внимание к своей персоне. И все же Рон помедлил еще какое-то мгновение, сосредоточившись на этапах предстоящего ограбления.
В том, что было связано с человеческим фактором, он был уверен на все сто. Долгие месяцы бесконечных экспериментов убедили Рона, что ни один из служащих банка не рискнет оказать ему сопротивление. Главное — во всем полагаться на своего маленького Цифрового Помощника. Операция по изъятию наличности пройдет как по маслу, никто из служащих даже не догадается, что дело пахнет ограблением. Лишь поздно вечером, когда подведут баланс банковских операций за день, обнаружится недостача наличных.
А к тому времени Фьюсмит уже будет в полной безопасности, никем не замеченный вернется к себе домой.
Единственное слабое звено плана — камеры видеонаблюдения. При мысли о камерах Рона бросило в пот. Изменить кадры, запечатленные на пленке, ему не под силу. Одна надежда на убедительный грим.
Готовясь к операции, Фьюсмит нацепил огромные пышные усы, отчего тотчас стал похож на боксера девятнадцатого века. Контактные линзы помогли изменить цвет глаз. Одежду он подобрал так, что сделался неотличим от иммигранта, совсем недавно пересекшего воды Атлантики, — этакий типичный выходец с Балкан, откуда-нибудь из албанского захолустья. Акцент Фьюсмит оттачивал в течение нескольких дней.
