Не давая Пэрриш возможности выставить себя за дверь, он разразился речью, заготовленной, по всей видимости, заранее:
— Профессор Максфилд, знайте, что я явился к вам исключительно по уважительной причине, по делу, связанному с моей работой, а вовсе не по личному. Однако прежде, чем я объясню вам причину моего прихода, хочу извиниться перед вами за мое свинское поведение при нашей с вами прошлогодней встрече. Я тогда был сам не свой от стресса и анальгетиков, которыми меня пичкали. Прекрасно понимаю, что это не может служить оправданием, но вы должны знать, отчего я так гнусно повел себя в тот раз. Привезя вас в то отвратительное место, я совершил величайшую глупость. С тех пор я многое переосмыслил.
— Да ну?! И каким образом? Неужели вас перекупили в команду малой лиги?
Страйн вздрогнул.
— Нет. Я совсем ушел из большого спорта. Окончательно признал, что моя карьера питчера окончена. Было очень трудно расставаться с детской мечтой. Но, как мне теперь кажется, без спорта мне даже лучше.
Несмотря на все раздражение, Пэрриш почему-то прониклась к нему сочувствием. Может, тогда она действительно не разобралась в этом парне?
— Чем же вы сейчас занимаетесь?
Страйн надел кепку и извлек из кармана визитную карточку. Пэрриш взяла ее, прочла и удивилась.
— Вы частный детектив?
— Я начинал в фирме дяди. За год до того, как он окончательно отошел отдел, я стал работать у него на полную ставку. Раньше я помогал ему урывками, когда заканчивался спортивный сезон. Потому-то я и успел поднатаскаться в этом ремесле — в сыскном деле.
— Что же привело вас ко мне?
Страйн подался немного вперед. Рассказав о загадочном происшествии в «Мерчанте траст», он заключил:
— Я пришел к вам, потому что этот парень воспользовался каким-то радикально новым, неизвестным устройством для манипулирования сознанием. Потом я вдруг вспомнил: это как раз связано с вашей профессией.
Действительно, в тот давний кошмарный вечер Пэрриш рассказала ему о своей работе. Удивительно, как это он запомнил ее слова, когда его внимание было приковано к пышнотелым красоткам-стирптизершам с огромными силиконовыми бюстами!
— Вообще-то я не стала бы называть то, чем мы занимаемся в «Меметических решениях», «манипулированием сознанием».
Хотя мы и изучаем, как те или иные идеи овладевают умами людей. Впрочем, существуют определенные методики… — Несмотря на принятое ею решение не вникать в какие-либо стороны жизни Страйна, Пэрриш поймала себя на том, что рассказ бейсболиста вызвал у нее профессиональный интерес. — Еще раз коротко подытожьте, как вел себя вор.
— Он заставил честного, ни в чем не повинного парня, кассира, украсть деньги у хозяев банка, а затем каким-то образом приказал навсегда об этом забыть. Можно сказать, он на время позаимствовал у кассира разум или же заблокировал его.
Пэрриш нахмурилась.
— Заблокировал… Нет, невозможно…
— Почему? Объясните мне, ради бога! Вы что-то поняли?
Пэрриш встала и принялась мерить шагами комнату. Затем подошла к своему гостю и потребовала:
— Расскажите мне… что вам известно о современных теориях сознания?
— Примерно то же самое, что и вам — о подачах в бейсболе.
— Ну, тогда я попытаюсь в срочном порядке вас просветить. Одна из наиболее радикальных современных теорий о работе мозга предполагает, что ваше «я», которое, как вам кажется, управляет разумом — структура, которую вы принимаете за ваше это или сознание, — не более чем поверхностная маска, наложенная на более глубинные процессы. Именно такие процессы и определяют поведение.
Страйн удивленно посмотрел на нее.
— Вы хотите сказать, что мы все — зомби или марионетки в руках опытного кукловода? Не верю.
— До известной степени так оно и есть. То есть, конечно, если вы идентифицируете себя с тем, что лежит на поверхности… Если же вы предпочли перенести это ваше сознание на более глубинный уровень, что ж, пожалуйста, никаких проблем.
— По-вашему, выходит именно так.
Пэрриш чувствовала, как в ней начинает разгораться пламя риторики — обычная реакция на высказывание кем-то точки зрения, противоречащей ее собственной.
— Послушайте, любые ваши действия, кажущиеся логичными и обоснованными, любые идеи, мнения, заключения, которые вы формулируете, все ваши пристрастия и фобии — в действительности все это возникает отнюдь не во внешних уровнях мозга. Все, что я сейчас перечислила, не является результатом последовательности якобы рациональных умозаключений, которые вы способны наблюдать. В действительности они возникают постфактум, после вашего наблюдения. Все это проистекает из глубин от периферии к центру. Маска сознания не позволяет признавать даже сенсорные впечатления до тех пор, пока нижние уровни не выбрали их и не передали дальше. Такой процесс называется «вытеснением».
На лице Страйна отчетливо, как в зеркале, отразились те малоприятные эмоции, которые он испытывал, пытаясь переварить эту интерпретацию человеческого бытия.
— А как же свобода воли?
— Вы по-прежнему обладаете свободой воли. Она просто локализована не там, где вы думали.
Страйн помолчал.
— Как волшебник из страны Оз.
— Что?
— Разве не помните? Все считают его великим и могучим. А на самом деле он ловкий пройдоха, который дергает за рычаги, сидя в потайной комнатке.
— Знаете, вы попали почти в самую точку!.. Теперь представьте себе, что огромная голова в некотором роде автономна и верит в то, что она на самом деле управляет всем на свете. «Не обращай внимания на того, кто находится там, за занавесом!» — говорит голова самой себе и верит собственным словам! Назовем это лицо властелина волшебной страны Оз Первым Уровнем, тем аспектом высшего сознания, который воображает, что способен манипулировать другими. Первый Уровень — двухмерная кожа, не обладающая свободой воли. Второй Уровень — аналог подсознания, глубинное трехмерное царство, куда выбрасывается все важное.
А Центральная Исполнительная Структура является посредником между ними, своего рода механизмом, который выбирает то, что следует вытеснить. Первый Уровень просто выполняет команду и верит в то, что ее всякий раз отдает Центральная Исполнительная Структура. Но Первый Уровень не имеет доступа к работе Второго Уровня.
Страйн сдвинул кепку на затылок и провел рукой по лысине. Пэрриш нашла этот простой естественный жест очаровательным.
— Ну у вас и работа — сидеть весь день и обдумывать такие кошмарные вещи! А я-то считал, что у меня ненормальная работа… Как же вы можете надеяться на то, что сумеете извлечь из ваших призрачных идей какую-то практическую пользу?
— Если сказать честно, гипотеза, которую я вам сейчас изложила, пока еще остается лишь на теоретическом уровне. Сама я переместилась в другие области исследований. Но у нас работал один человек, который от этой гипотезы так и не отказался. Вот кто настоящий фанатик. Он как танк шел в заданном направлении, уверяя окружающих, что постигает «протоколы» Центральной Исполнительной Системы и «грамматику» Второго Уровня. Он утверждал, что его цель состоит во внедрении команд во Второй Уровень, которые затем передаются через Центральную Исполнительную Структуру и проявляются в виде запрограммированных действий субъекта. Фактически он добился ряда поразительных результатов. Однако этот человек отказался выполнять распоряжения нашего руководства и в конечном итоге был уволен.
Вскочив с места, Страйн возбужденно воскликнул:
— Безумный ученый с непомерными амбициями. Прекрасно! Как его имя?
Прежде чем Пэрриш успела ответить, ожил стоящий на ее столе интерком:
— Доктор Максфилд. Вас хочет видеть Рон Фьюсмит.
Поправив складки куртки, Фьюсмит открыл знакомую дверь кабинета Пэрриш Максфилд. Он представил себя героем фильма братьев Коэнов «Человек, которого не было», идущим на встречу с любовником собственной жены. Сколько раз он проходил в эту дверь, страстно желая поделиться с прекрасной хозяйкой кабинета, своей коллегой, сделанными им открытиями, и сколько раз бывал уязвлен, падал на землю, фигурально выражаясь, как подстреленный охотником селезень, соблазнившийся подсадной уткой. Пэрриш Максфилд и была кем-то вроде такого охотника: хладнокровная, неулыбчивая, деревянная имитация женщины — настоящей, страстной женщины, о которой он всегда мечтал. Она высмеивала и его робкие заверения в вечной любви, и его научные открытия. Слава богу, он влюбился в Вилладин, пусть даже та строит из себя невинное создание! По крайней мере Вилладин неравнодушна к нему! Конечно, разница между двумя этими женщинами так же велика, как, скажем, разница между Вероникой Лейк и Кристиной Риччи. Но сегодня эта ледышка и задавака Пэрриш Максфилд заплатит ему за долгие годы насмешек и оскорблений своим роскошным телом, которое, к счастью, не отличалось заскорузлой твердостью ее характера и разума.
