сразу после Большого взрыва. В таких условиях обычное вещество разрушается, и элементарные частицы, такие как кварки и глюоны, свободно перемещаются и взаимодействуют между собой. Какие паразитические организмы тут могут возникнуть? Вы что? Такой же сумасшедший как и Рейчел Толука Севилья?
— Если мы вспомним, что наша реальность, в которой мы находимся, — это сверхмассивная тяжелая многомерная аномалия, где сидит жирный огромный многомерный мицелий, который размножает свои плодовые тела…
— Ну хорошо, допустим так, а причем тут кварк-глюонная плазма?
— Это первичное состояние материи. Оно не является обычным состоянием материи, а скорее похожа, на неопределенное количество нейтронов и протонов, которые находятся в плотном состоянии. Рейчел называет это состояние материи «первичной нереальностью», а значит и то, что там заводится — не может быть существующим. Поэтому оно и не фиксируется на сканеры оперативников. Помните высказывание доктора Маркеса? Бойся того что существует, но еще больше бойся того, что не существует. Это очень агрессивное явление, которое будет нападать на органику при первой возможности. Да что там на органику, на саму материю! Мы же не зря боимся выделять в лаборатории даже каплю чистой кварк-глюонной плазмы. Потому как накинется агрессивная «доматерия». Это как огонь, который будет все пожирать на своем пути. Я уж не говорю, что мы можем схлопнуться в сингулярность или вообще возникнет «страпельковый» каскадный резонанс. Нужно же правильно понимать…
— Бред! Бред! Бред. Полная бредятина из сумасшедшего дома. Вы с вашей подружкой Рейчел с ума посходили профессор. Да, я согласен, если мы, в лаборатории выделим хотя бы каплю плазмы, то может возникнуть скверная аномалия. Но, вы же говорите про каких-то обитателей. Про существ.
— Не про существ, а про явления, которые «существами» не являются. Я помню, Рейчел говорила, раскладывала мне на пальцах свои теории. Про эволюцию человекообразных в первичной нереальности. Там тоже может идти параллельная эволюция. Это ее интересное для меня мнение. Я об этом стал думать. Это очень меня зацепило.
— Не может там идти никакой эволюции. Там нет ничего, что могло бы эволюционировать.
— Неправда, там много чего есть. Вы знаете что такое пустота, с точки зрения квантовой механики?
— Это сложная тема для разговора. Я не готов это обсуждать.
— А вот я готов обсуждать и размышлять.
— Толочь воду в ступе! — доктор Хьюго недовольно поерзал на стуле. — Нет фактического материала. Только версии и глупые суждения.
В столовую вошла жеманная театралка Клэр Дрюффо, которая была приглашена на научную конференцию Советом Семерых. Проходя мимо столика, где сидели двое ученых, она остановилась, и прислушалась к разговору. Потом подошла к ним и встряла в разговор.
— Дорогие мужчины, какой интересный у вас разговор, — проворковала театралка. — Вы говорите, о формах жизни в кварк-глюонной плазме?
— Здравствуйте мисс, — сказал известный старый похотливец и ловелас доктор Хьюго и поцеловал ее руку, которая была в черной изящной перчатке. — Понимаете ли, мисс, некоторые ученые имеют привычку нести бред. Никаких форм жизни в кварк-глюонной плазме не может быть.
— Совершенно с вами согласна, — сказала Клэр Дрюффо, присаживаясь рядом за столик. — Это какая-то дикая ересь. К тому же совершенно антинаучная. Какая форма жизни может существовать в форме первичной доматерии?
— Это не форма жизни, — добавил насупленный и обидевшийся профессор Виногдадов. — Это форма НЕ жизни!
Клэр Дрюффо кинула на профессора взгляд полный презрения.
— Не говорите чушь профессор. Это просто смешно. Какая нелепость утверждать, что-либо подобное. Такие утверждения могут быть только в сумасшедшем доме. Да, я знаю, что вы находитесь под влиянием свихнувшейся Рейчел Толуки Севильи. Вероятно ее проповеди, привели к вашему личному умопомешательству.
— Вот и я о том же. Такие дикие теории вызывают только смех, клоуны! — добавил доктор Хьюго мысленно раздевая Клэр Дрюффо, и уже вовсю фантазируя о самом потаенном… Причем сама Клер давала все поводы для таких фантазий. Она прекрасно знала похотливость старого Хьюго и ловко этим манипулировала, чтобы иметь влияние над мужчинами. И у нее это прекрасно получалось. От поклонников в самом высшем обществе не было отбоя. Не говоря уже о… поклонницах, которых было куда больше чем мужчин.
— Профессор, — сказала Клэр Дрюффо, глядя Виноградову в глаза. — Никакой формы жизни или не жизни в кварк-глюонной плазме нет, и быть не может. Говорю вам это на полном основании.
— На платформе каких оснований вы это говорите?
— Прекратите нести бред профессор! — Клэр злобно посмотрела на Виноградова. — Не будьте смешным. Это не наука. Это фантазии сумасшедшей Рейчел Толуки.
— У вас у всех какая-то дикая предубежденность! — воскликнул профессор Виноградов. — В науке так нельзя.
— Не несите бредятину профессор, вам не идет, — ответил доктор Хьюго и отправил в рот спагетти, при этом продолжая мысленно раздевать соблазнительную Клэр Дрюффо, та, в свою очередь, ответила старому похотливцу, морганиями своих длинных ресничек.
* * *
Две девушки-паломницы, одетые как глубоко православные верующие, черная юбка в пол, черные платки, на лице печатью — гадкая духовность, благополучно прошли границу между Белоруссией и Россией. С документами было все в порядке, великие французские театры от Клэр Дрюффо работали как часы. Документы были оформлены, печати поставлены, и здравствуй матушка Русь. Элизабет Вэнс, когда она вышла из здания таможни, вдохнула этот «Есенинский воздух», а также воздух «Пушкина», «Достоевского», «Белинского».
— Эх, — сказала Элизабет Вэнс. — Наконец-то мы в России. Россия, Россия, как много в этом звуке… для сердца моего слилось. Как много в нем отозвалось… смотри березки! Родненькие. Березки!
— В Европе, и в Канаде тоже березы, — недовольно буркнула Рейчел.
— Нет, нет, нет… русские березки это другое. Это наше все.
— Пьяные бомжи, чахлая сосна, — опять буркнула Рейчел. — Или как там пел ваш Шевчук?
— Ничего ты не понимаешь.
— Элизабет. Дура ты конченная. Береза — это сорняк. Это сорная культура деревьев, которая вымещает все остальные деревья. Это агрессивный сорняк-паразит!
— Сама ты сорняк-паразит!
Элизабет Вэнс со слезой обняла русскую березу, что стояла неподалеку. Рядом скрестив руки стояла Рейчел.
— Никакой поэзии, никакой красоты. Только лаборатории, химия, ужасы и монстры. Ты, вообще, женщина или кто? — сказала Элизабет.
— Береза — это такой же монстр, только среди растений и деревьев. В природе нет эстетики. Эстетика — это репродуктивная меметика паразита! Эстетика — это репродуктивное и пищевое воздействие на плодовое тело. Это обман хищника. Для размножения! И для поиска пищи.
— Дура. Не хочу вообще с тобой разговаривать. Я стихи пишу между прочим.
— А вот я не пишу, потому что стихи — это та же уродская меметика паразита. Это все обман. Не забывай, что ты выглядишь как бипедальная глиста со слюнявыми отверстиями.
— Знаешь Рейчел, — Элизабет
