Недовольны конвоиры были до жути — «покупатели ждать не любят» — в отместку протянули даже разок по спине дубинкой, да и не пустили в баландерскую, собрать мой скромный скарб. Погнали на вокзальчик без вещей и почти бегом. Зря копил сигареты на эту колонку самую.
Пока я сидел на вокзальчике и докуривал милостиво оставленную каким-то путешествующим этапником маленькую скрутку махры, кормушка с неожиданным лязгом открылась и в нее втолкнули мой старый кеширок.
Потом в кормушку заглянул пухлый Улугбек:
— Пусть хранить тебя Аллах!
Сунул мне быстро что-то в руку и убежал.
Когда я разжал ладонь, то увидел фотку актрисы кино Татьяны Друбич и маленькую вышитую трехугольную узбекскую ладанку, такие, кажется, называются «кузмунчок»…
Вот и на моей улице нынче праздник — приехали за мной покупатели с того самого колон-поселения. И снова — этап. Теперь, надеюсь, последний.
Везут, однако, волки, воронком. Совсем одного. Класс VIP. Как чикатиллу какую везут. Ну что за хрень-то, ведь выпустят же через полчаса. Расконвоируйте уже наконец. Сколько же можно?
Или боитесь меня вдруг хватит после четырёх с половиной лет удар, если почувствую отсутствие конвоя? А может, и в самом деле в обморок бухнусь? А?
Сколько ждал, предвкушал этот момент. Считал дни, потом часы. А сейчас все выглядит как-то обыденно, не торжественно. Ладно. Откройте, откройте вот только мне дверь! И я вам покажу, что именно имел в виду Хемингуэй, когда написал: «и сразу же после этого фиеста взорвалась».
Делать в воронке, кроме как смотреть в щёлочку особо нечего. В голове крутятся одни и те же мысли.
«Покупатели» за мной приехали, дожился вот в двадцать первом-то веке — превратился в товар. Как же там в старой негритянской песне поётся: «Масса хочет нас продать».
А настроение у меня в этом последнем рейсе на воронке все равно бодрое. Перемены могут быть только к лучшему.
Меня запродали в маленький город с загадочным названием — Ахангаран. Я знаю — город будет! Я знаю, саду цвесть! Там, в Ахангаране этом должны жить целые выводки красивых, доступных и сговорчивых девушек.
Ах-ан — га-ран. Прикольное слово. Звонкое. Экзотическое. Ангара, арахис, потом архары в этом слове звучат, и ещё, какие-то гараны. Что, не знаете, что за животные такие — «гараны»? Ну, так включайте, включайте фантазию.
Гараны, они такие — в виде седла дикой козы. А может гараны — это гигантские птицы? На юг летящие, очей печальные гараны… под звуки струн гитарных встрепенутся вдруг…
Водятся гараны однако исключительно в центре Ахангаранского тумана.
Ах, да! Забыл сказать вам, — туман это по-узбекски это «район», а по-вашему, наверное, волость.
Волости, губернии, туманы и вилояты.
Отстал я от вас с вашей модернизацией, сидел, видишь ли, пока вы тут таблички переклеивали с места на место. Надеялись, если туману напустить, то и жизнь сразу наладится. Мне по душе ваш оптимизм.
Еду к моему новому массе в колонку. Песни негритянские пою. Думаю теперь, всё сложиться в жизни как нельзя лучше. Прогресс уже на лицо — в воронке везут меня одного. Так, наверное, возили самого Лаврентия Павловича и несчастного завмага Беркутова.
Что так долго везут-то, сатрапы? Говорили вроде близко Ахангаран этот. А вот все никак не приедем.
И щёлок нормальных нет, новёхонький воронок совсем.
Интересно, а вот воронки молодое независимое государство все ещё из метрополии получает или уже свои собирать сподобились? С такими потоками зыка — им надо бы регулярно обновлять автопарк.
Кажись ворота. Не? Точно, точно КПП. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки двигателей. Приехали!
Колонка — это ещё одно гениальное изобретение системы. Подарок человечеству от Никиты Сергеевича Хрущёва. Великого попкорнового реформатора. Он все пытался перевести государственные институты — армию, тюрьму на полный хозрасчет.
Хорошо, не додумался сделать подшефные тюрьмы, как сделал подшефные детские сады и ясли.
Какая связь между этими институтами, вскинете брови вверх вы?
Они суть — одно и то же — учреждения призванные на разном уровне сделать из вас послушных граждан города Глупова. Что такое хорошо и что такое плохо с поправкой на последнюю версию конституции и последнего императора. Не смейтесь! Я боюсь, даже во фразе «Мама моет раму, а папа читает газету» — уже заложена пропаганда государственных устоев. Патриархия альфа-самца.
Короче, колонка — это тоже тюрьма, но без автоматчиков на вышках. Изнутри похоже на пионерский лагерь. Штаб, клуб, бараки, умывальник и туалет — на улице. столово́й только вот нет. Раз свободны — так и кормитесь сами, а то?
Ищите плантацию хлебных деревьев.
Вот идеал взаимоотношений государства и гражданина. Вечером посчитать всех — и в барак, а утром строем на работу. Насчёт пожрать и отопления — сами не маленькие, пощекотитесь.
* * *
Бараки тонкими перегородками внутри поделены на двухместные нумера. Узкие, как шкаф в хорошем гарнитуре. Все же лучше, чем общий барак с трехъярусными шконками в зоне. Имитация частной жизни. Пеналы для хранения карандашей ночью.
Встретили меня тамошние менты довольно обыденно. Вяло как-то, без энтузиазма. Но и кровь пить не стали особо — очень странные менты в Ахангаране.
Что-то здесь не так. Не иначе, подляна у них с подковыркой тут, многоходовая. Хороший мент, сами знаете — какой — тот, что мёртвый совсем.
Нужно будет срочно местных порасспросить — что за постанова тут, и как на неё следует реагировать.
— Ага! Приехал-с, голубчик? Ну-ну. Иди-ка в коридоре почитай наши правила распорядка. И подпиши тут и вот тут — со статьёй 222 ознакомлен.
На этом процедура зачисления в гвардейцы кардинала кончилась. Пошёл читать уставы нового монастыря.
Внимательно изучать всю их наскальную пиктографию. Вникать. Решил даже ознакомиться и со статьёй 222, правда, несколько позже, чем подписал бумагу. Какое непростительное легкомыслие!
Статья 222. Побег из-под стражи.
Побег из-под стражи или из-под охраны, совершенный лицом, находящимся в заключении под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы, — наказывается лишением свободы до пяти лет.
Побег, совершенный:
а) с причинением лёгкого или средней тяжести телесного повреждения;
б) особо опасным рецидивистом;
в) группой лиц, -
наказывается лишением свободы от пяти до восьми лет.
Тэк-с.
Значит — если никому не проломлю череп и не сгруппируюсь с небритыми лицами — дадут до пяти. То есть, учитывая какой я милый и весь положительный — года два пропишут. Для бешеной собаки это не срок.
Таким образом, побег — ну, в самом крайнем случае, со счетов мы сбрасывать не будем. Все побежали, как говориться, и я побежал.
Если они думают, что я, как человек чести, не побегу только потому, что подписал их филькину грамоту, это они зря. Какое огромное доверие мне оказывает государство. А вот если я не признал это государство? В одностороннем порядке, так сказать. Как тогда быть?
Если я не признаю новый Узбекистан — то и его законы для меня нелегитимны?
Ладно, вы только не сболтните кому — а то не миновать мне дурки. А там у них одно лекарство — сворачивающий на бок шею галаперидол, упаси господи! С моей полудохлой печенью я долго не протяну на галаперидоло-аминазиновых коктейлях доктора Сербского.
Ладно. Читаем дальше — стенд номер два. История нашего города. С картинками.
Посёлок возник в 1960 году в связи с началом строительства цементного завода; получил статус города в 1966 году. Статус города, вот оно что!
Из крупных промышленных предприятий — цементный завод, шиферный завод, комбинат асбестоцементных и теплоизоляционных изделий, завод «Сантехлит», комбинат строительных материалов и изделий из пластмасс, завод железобетонных изделий.
Вот и все. Такой вот град Кипеж. Конечная. Просьба освободить вагоны.
И ни оперного театра тебе, ни филармонии. Где же я теперь буду играть на скрипке?
Один только сплошной Сантехлит. Звучит, как нечто с замахом на большую литературу. Поэты Сантехлита объявляют войну имажинистам и декадентам! Конкурс острословов Сантехлита! Сантехлит готов платить за талант!
— Ну и что ты тут встал? Давай уже, в барак дуй!
Из краеведческого экстаза меня вывел старлей с усами как у основоположника узбекского соцреализма — Хамзы Хакимзаде Ниязи.
Вышколенный усиленным режимом я не привык подвергать сомнениям приказы офицеров МВД. Однако беспрекословное подчинение приказам — подразумевает их точность и максимальную детальность. Ни одна падла мне до сих пор не сказала, в КАКОЙ барак идти.
