— Ну и в какую дыру нас занесло? — услышал он за спиной голос Мэгги. Выглядела она больной и бледной, но довольно милой в рабочем комбинезоне.
— В Техас.
— Чего?
— Милях в восьмистах оттуда, откуда уехали.
— Врешь! За минуту столько не одолеть.
— Сложновато будет объяснить тебе техническую сторону.
— Только лапшу мне на уши не вешай. С меня хватит! Правду скажи!
— Знаю, в это трудно поверить, но мы действительно в восьмистах милях от Южной Дакоты.
— Вот черт! — У Мэгги глаза на лоб полезли.
— Все не так страшно, — крикнул ей Чистотец, заметив, что, перебравшись на место водителя, Слепой Лемон снова перебирает струны — на сей раз слышались аккорды «Унылого блюза», печальной, но утешительной мелодии Бесси Смит.
— Ты что, не понял? Это значит, старикашка был прав! Мы не настоящие! Мы просто у него в башке!
Слепой Лемон извлек из гитары долгую пронзительную ноту — точно ребенок заплакал.
— А девчонка права.
«Замечательно, — подумал Чистотец. — Уже двое в этом походе считают себя иллюзиями».
— Но… — продолжал блюзмен, — если мы не реальны, то почему бы нам не прыгнуть назад в Каньон?
— Меня не спрашивай! — задохнулась Мэгги. — Я просто какой-то там пирсаж. Эй, Юла! — заорала она, запрокинув голову в небо. — Что нам, черт побери, теперь делать?
Небо было синим, как Кришна, и пустым, словно облака попадали в поля. Голос Мэгги прозвучал одновременно потерянно и истошно громко. А когда она умолкла, они услышали другой звук.
— Слышали? — спросил Чистотец.
— Вон оттуда, — указал Лемон, выбросив руку наподобие флюгера.
— Жду не дождусь, когда он опять забросит нас в какую-нибудь дыру.
От ее слов Чистотец навострил было уши, но потом улыбнулся — ведь теперь звук стал совсем ясным. Это был собачий лай, и вскоре на унылом горизонте появился худой как линейка пес, которого он видел тут раньше. Чистотец пронзительно свистнул, и изголодавшаяся животина бросилась к нему по выжженной земле.
— Знаешь этого пса? — шмыгнула носом Мэгги.
— Какого пса? — сделал невинное лицо Чистотец. — Мы же в голове у Юлы.
— Ну, может, он сейчас пса себе воображает!
— А может, это реальный пес? Готов поспорить, пес считает себя реальным и по-настоящему голодным. Так что и нам придется считать себя реальными.
Слепой Лемон пустил ветры.
— Прошу прощения. Слишком быстро сожрал с утра овсянку. Подумать только, блюзмен — и любит овсянку. Но я-то не люблю. Правда не люблю.
— Заткнись, похабник! — вскипела Мэгги. — У нас терки поважнее овсянки. Мы в чужом мозгу! И Шериф мертв!
— Разве ты не понимаешь, что если мы действительно в голове Юлы, то нам не о чем волноваться? — спросил Чистотец. — И Шериф не может быть мертв, потому что он и жив-то не был!
— Тогда как мы сюда попали? И так быстро?
— В Каньоне была уйма тайных люков и невидимых дверей, — сказал Лемон.
— Пожалуй, да, — согласился Чистотец. — Вихревая воронка лежит вне нашей реальности и связывает различные точки в пространстве и, вероятно, во времени тоже. Ну, понимаешь, как коридоры соединяют комнаты в доме.
— Ладно, умники. Если вы правы, то почему он просто не сцапал тебя, когда ты попал сюда в первый раз? Ты же тут был, да?
Слепой Лемон снова погладил гитару.
— А девчонка права.
— Вот заладил, — тряхнул головой Чистотец. — Но, кажется, я знаю, в чем дело. Юла забыл про дверь. Вот что бывает, когда строишь столько тайных ходов. А кроме того, у него был психологический блок на Дастдевил. Ведь в некотором смысле его тоже тут убили. Его мечта умерла. А впрочем, мы тут, и как бы мы сюда ни попали, надо двигаться дальше.
— Что ты напоследок там нес? — спросила Мэгги. — Когда обнимал его?
— Он просил прощения.
— И ты его простил?
— Ага, — отозвался Чистотец, а худой как линейка пес подобрался совсем близко.
— Но он же псих! Он джихад начал!
— Он и хорошего много сделал. Замечательного. Кто знает, как его рассудит история? Но хотел он моего прощения. И я его простил.
— Но он же даже настоящим не был. Вообще не человек.
— Ну вот, опять завела про реальность и человека, — проворчал Слепой Лемон. — И чего это ты так гордишься, что ты человек? Сама ведь себя изводишь, реальная ты или нет.
— А девчонка права, — улыбнулся Чистотец и наклонился почесать пса за ухом.
— Заткнись. И тебя тоже слушать не хочу.
— Если создания и машины, которых ты считаешь нереальными, способны просить прощения, то, возможно, ты неправильно понимаешь реальность, — сказал Чистотец. — Но в чем-то ты недалек от истины. Мы видели не настоящего Юлу, а обманку. Запасной вариант.
— Я был с ним, сколько себя помню, — возразил Лемон.
— Для нас это ничего не меняет. Он считал себя реальным Юлой. И потому был реальным для нас. Думаю, в этом и смысл хорошей обманки.
— Ты хочешь сказать, мы снова с ним встретимся? — спросил Лемон.
— Не знаю. Часть его в нас… и останется с нами, куда бы мы ни отправились. Но еще часть вовне. В ветре.
— Поверить не могу, что Шерифа больше нет! — сказала Мэгги.
— Знаю… Но он умер настоящим героем. Мне тоже его не хватает, но, наверно, оно к лучшему. Нам бы не помешала сейчас его смелость. Давайте не подведем его.
— Я ребеночка в честь него назову. Шериф Кейн.
— Ему бы понравилось, — сказал Чистотец. — Не бойся, я тебя не брошу. Все будет хорошо.
Слепой Лемон извлек несколько аккордов, которые повисли в воздухе.
— Что значит не бросишь? — удивилась Мэгги.
— Помогу вырастить ребенка.
— Секундочку! Ты что? Про друга, ну или там мужа?
— Ага.
— Но у тебя же только обрубок.
— Большой обрубок. Плюс у меня есть яростивость. И неплохие связи на самом верху. Друзья мне помогут.
— С какой стати?
— Потому что я им помогал. Для того люди и существуют. Знаю, тебе страшно, ты растеряна. И я тоже. Но все обойдется. Нам нужно держаться вместе.
— И что будем делать?
— Двинем в Питтсбург, а по дороге заскочим в парк «Сады Эдема» в Лукасе, штат Канзас. Мне про них один друг рассказывал. Лемон, я хочу, чтобы ты тоже поехал. Есть у меня подозрение, что из тебя выйдет звезда, а ты поможешь Профессору Цыпе. Как насчет того, чтобы поиграть перед настоящей аудиторией?
— Серьезно?
— Серьезно.
— А машину-то ты вести можешь?
— Наверно, — пожал плечами Чистотец.
Дорога — лучший способ избавиться от тоски и растерянности. Он был уверен, что Уилтон и Человек из Стали ему обрадуются, пусть даже он привезет с собой неприятности. А дальше можно будет подумать, как связаться с Джулианом Динглером.
Пес снова тявкнул. Старый немощный Гинефорт что-то нашел — в том месте, где когда-то был сад вертушек. Чистотец пошел посмотреть, в чем дело. В побелевшей пыли лежала книга-альбом с обложкой из неведомого материала. Обложка была зеленая, как ураган, а на ней поблекшими золотыми буквами стояло:
Вихревые воронки Мемуары и мутации, раскрывающие секреты, мечты, изобретения и неблагоразумие.
Ллойда Мидхорна Ситтурда
Сердце у Чистотца екнуло, когда он прочел название, но, открыв тяжелую книгу, он ошарашенно обнаружил, что ее страницы пусты.
— Что там? — спросила, заглядывая ему через плечо, Мэгги.
— Значит, вот что она украла… — выдохнул Чистотец.
— Кто?
— Джейн Стихийное Бедствие. Она забрала эту книгу из библиотеки Юлы и просунула ее за стену. Она со многими предметами так делала.
— Ленивец книгу сюда забросила? — Лемон приковылял посмотреть на книгу.
— Люди, которые тут жили, хранили вещи, которые она прятала. Считали их дарами Бога.
— Ух ты, ну и сели же они в лужу!
— Сомневаюсь, — вздохнул Чистотец. — Из всех книг, какие она могла украсть, мне, наверно, больше всего хотелось бы получить вот эту.
— Почему? Чертова штуковина же пустая. Каждая страница!
— Возможно. А возможно, она с секретом.
Слепой Лемон потянулся потрогать страницу.
— Вот черт! Она же не пустая. Тут уйма слов всяких и символов. Никакая она не пустая!
Чистотец закрыл книгу.
— Ладно. Нам предстоит долгий путь. Собаку возьмем с собой.
— Имя-то у нее есть? — спросила Мэгги.
— Не помню. Почему бы тебе не дать ей новое?
— Ну, не знаю…
— Тогда давай назовем его Лаки. Идет?
— Первые нормальные слова, какие я от тебя слышала.
Чистотец повел их назад к автобусу, где соорудил Лаки кормежку из «Баранины с бобами», а после стал искать, во что бы переодеться. Когда он стянул через голову балахон, Мэгги слабо пискнула.
— В чем дело?
— Твоя спина! Буквы… шрамы исчезли!
