Человек вопил от ужаса. Люди вокруг переглядывались. «Говорил я вам, идиоты, – подумал Каттер, охваченный отчаянием. – Я предупреждал вас, ублюдков, что не все так просто, как кажется».
В двух милях от них вирмы встретились с конной милицией. Всадники казались безоружными и двигались строем. Но тут произошло что-то непонятное, и вирмы один за другим попадали на землю.
Несколько секунд все молчали. Потом началось:
– Что?..
– Как?..
– Ты видел, а?..
Никто пока не испугался – люди просто недоумевали. Каттер не знал, что именно случилось, но понимал, что страх не заставит себя ждать.
Последний вирм, сопротивляясь, накренился в воздухе, но скоро грязной тряпкой упал на землю. По частичкам крови, которые тот оставлял, летя вниз, Каттер угадал воздушный тромб. Он понял, в чем дело.
– Куда они деваются? – прокричал кто-то.
Вирмы боролись с воздушными течениями, которые нападали на них и разрывали на куски.
Дирижабль был уже рядом с милицией, и пули ровной строчкой прошили землю перед всадниками, взметнув пыль. А потом стрельба прервалась, и воздушное судно, внезапно взбрыкнув, перевернулось и заплясало вверх и вниз, как корабль в бурном море. На несколько секунд пляска остановилась, потом дирижабль начал падать, но не под действием силы тяжести, а так, словно его моторы и пропеллеры все еще преодолевали сопротивление стихии. Невидимая рука выхватила дирижабль из воздуха и разбила на куски.
Вокруг приближающейся милиции начали собираться какие-то силуэты: они возникали то ли из воздуха, то ли из земли, то ли из пламени факелов, которые несли всадники. Вот они приблизились настолько, что можно было различить каждого. Все офицеры двигали руками, творя чары. Каттер видел, что от милицейской формы остались одни лохмотья, шлемы потрескались и выщербились, а там, где их коснулся Вихревой поток, кожа превратилась во что-то другое. Запекшаяся кровь и засохшая грязь покрывали лошадиные бока. Какотопическая зона оставила на конниках свое клеймо.
Несмотря на все испытания, их все же было несколько десятков. Обезумев от пережитого, они готовились мстить беглецам, заманившим их в какотопическую зону. Неудивительно, что они были так немногочисленны и так легко вооружены. Они не нуждались ни в боевых механизмах, ни в пушках, делая оружие из чего угодно, а то и прямо из материи мира.
Каттер видел их таинственные кнуты, смотрел, как те рассекают воздух. Он понял, что вирмов и дирижабль сбили люфтгайсты, воздушные духи невероятной силы. Против Совета выслали отряд чародеев, чьим оружием становились призванные ими существа. Совет столкнулся с укротителями сверхъестественного, с заклинателями духов стихий, с элементалистами.
Каттер закричал своим товарищам. Он видел, что некоторые поняли, а другие от неожиданности испугались.
У Железного Совета не было своих элементалистов. Один человек держал в банке крохотного пленного яга, духа огня размером не больше огонька от спички. У некоторых водяных были ундины, с которыми их связывал договор; приказывать ундинам водяные не могли. И все же кое-кто понял, какая опасность угрожает Совету.
Элементалисты поделились на группы, каждая готовила свое заклинание. «Все правильно, – думал Каттер. – Люди, которые умеют сражаться без оружия. Либо элементалисты, либо карсисты, только демоны чересчур ненадежны. Прокляни меня бог, отряд элементалистов». Одно то, что Нью-Кробюзон рискнул жизнями таких ценных магов, показывало, как важно было для правительства уничтожить Совет.
– Давай за дело! – крикнул Каттер Толстоногу и до отказа взвел пружину метазаводного механизма. Фокусируя отраженный свет и выравнивая луч, он то и дело оглядывался через плечо на нападающих.
«Кто же это будет? – думал Каттер. – Фульмены? Шаднерсы? Ундины?» Духи молний, камня или пресной воды, а может, и совсем другие: духи металла, солнца, дерева или огня. Или даже те, кого причисляют к элементалям условно: духи, сотворенные историей, рожденные из ничего и ставшие реальными. К примеру, дух бетона или стекла. Кого им ждать?
Он уже видел, как кольца пыли движутся против ветра, вытягивая воздушные конечности. Люфтгайсты. Милиция готовилась вызвать из небытия и других существ.
«Солнце? Или тьма?»
Маги швырнули свои факелы на землю, и пламя взвилось так, словно каждый отдельный язык разросся до невероятных размеров, и вся земля осветилась, а из пожарища с криками невыразимого удовольствия полезли существа, похожие на огненных псов и обезьян. Стая ягов, духов огня, чьи движения напоминали отчасти пульсацию, отчасти горение. Каттер видел, как не знавших узды коней загнали в кораль и запели над ними заклинания, а лошади визжали по-своему, по-лошадиному.
Один за другим кони падали в агонии, умирая с хлюпающим звуком, и выворачивались наизнанку: жилы, мускулы и внутренние органы еще теплых трупов срывались со своих мест и складывались в окровавленных хищников, лишенных кожи, – проазмов, элементалей плоти.
Воздух, огонь и плоть завертелись и понеслись в животном восторге. Колдуны выхватили закаленные волшбой кнуты и защелкали ими, а перепуганные звери с вызывающим ревом поднялись на дыбы, предвкушая драку. Кнуты грохотали, точно ремни из толстой кожи и иликтрические разряды, взлетая и падая быстрыми тенями. Каждый щелчок вызывал вспышку черного света.
Элементалисты бросили своих подопечных вперед. Воздух, огонь и плоть пошли в атаку. Граждане Совета завизжали. Началась стрельба, снаряды рвались в гуще духов стихий. Без далеко идущих планов, просто от страха, бойцы Совета привели в действие Иудины голем-ловушки.
Земля, рельсы и шпалы сложились в големов. Их было куда меньше, чем духов, и каждый питался силами Иуды. Где бы он ни был, им наверняка овладела ужасная слабость. «Дальше будет хуже», – подумал Каттер и попытался сфокусировать зеркало.
Бомба взорвалась на пути ягов; огненный куст скрыл их из виду, жуткие крики блаженства понеслись из него. Когда пыль от взрыва улеглась, стало видно, что духи огня, еще крупнее прежних, несутся сквозь дым. Перед ними из земли поднялся строй големов.
Каттер ощутил, как бормочет метазаводной механизм, каждая пружина которого раскручивалась в головокружительных измерениях. Зеркало толкнулось, словно ребенок.
– Заводи свою машину! – закричал он, и, когда Толстоног выполнил команду, Каттер ощутил новый толчок.
Изо всех сил он вцепился в свое зеркало и увидел, как Толстоног сделал то же. Рекомбинантный свет, отраженный обоими зеркалами, разрастался.
Он закручивался, увеличиваясь в объеме. Это был не просто свет: он жил, имел длину, ширину и высоту, двигался. Каттер увидел, как что-то рыбообразное, ослепительное, сделанное из беспощадного солнечного света, выплыло из пустоты. Он почувствовал, как из организма утекают силы.
– Получилось, – крикнул он. – Двигай на них!
Держа свои зеркала так, чтобы те отражали друг друга, Толстоног и Каттер одновременно развернули их в сторону элементалистов, и огромный солнечный зайчик пополз вперед. Творилось что-то ужасное. Маги, держа на кончиках своих хлыстов по элементалю, сильно продвинулись, и, хотя передние ряды Совета обстреливали их из ружей, луков и всего, что попадалось под руку, проазмы приближались.
Пули входили в неуклюже слепленных мускулистых тварей, зарывались в них, отчего те выворачивались наизнанку и выплевывали назад кусочки свинца, заточенный кремень и железные лезвия. Проазмы, духи плоти, вызванные из лошадиных тел, достигли передней линии обороны.
Напоминавшие амеб и морских ежей, они вкатились на земляную насыпь, пользуясь торчавшими из них костями, как лапами, потом вдруг сделались похожими на людей или освежеванных, лающих диких псов, взобрались на самый гребень насыпи, помедлили немного и бросились на вопящих от ужаса людей, и тогда Каттер увидел, как они действуют.
Они ныряли в плоть человека. Ныряли и просачивались сквозь кожу первого, кто попадался на пути, заполняли собой его мышцы, проникали во внутренние органы; и пока жертва, ставшая их новым домом, изумленно таращила глаза и чесала грудь, шею или другое место, через которое вошел проазм, ее тело раздувалось и лопалось или превращалось в кровавый комок с обрывками кожи, а проазм устремлялся дальше, став еще крупнее благодаря украденной плоти. Они преодолевали линию обороны, таща за собой людские внутренности, оставляя за собой ошметки окровавленной кожи, делаясь все больше и приобретая все новые кости-лапы.
– Джаббер сохрани нас, – прошептал Каттер.
Потянув свое зеркало, он почувствовал сопротивление. Он и Толстоног с разной скоростью орудовали зеркалами, и существо между ними начало обиженно корчиться и разрываться, в прорехах между частицами его тела показались световые растяжки, похожие на слизь. Каттер закричал:
– Назад, назад поворачивай, а то расползется!
