Айматы двинулись вперед, стараясь прятаться за деревьями и кустами. Кровавый диск солнца выплыл из-за гор и осветил местность. Издали был виден вход в пещеру Налли и ни одной живой души вокруг нее.
— Убей ворона, что сидит на шесте у входа, он может нас выдать! — приказал Руль одному из своих.
Стрела засвистела и ворон упал. Через минуту он поднялся с громким криком и улетел в пещеру.
— Вперед! — закричал Руль и побежал. В эту минуту из-за ближних кустов посыпался на нападающих целый дождь стрел.
Руль и два брата его упали тяжело раненые. Трое из людей Гуки отступили в лес.
Пещера разом ожила. Из нее выбежали женщины и дети; из-за кустов показывались мужчины. Все окружили павших врагов, прыгали над ними, смеялись и танцевали.
Старый Наргу вышел и со смехом сказал: — Вы хотели меня перехитрить, жалкие убийцы чужих медведей?.. Разве их только трое?..
Узнав о троих, скрывшихся в лесу, он послал за ними погоню.
Через полчаса Руль пришел в себя и услышал крики и насмешки врагов, а затем издали донесся громкий военный клич Репо.
Мгновенно все обитатели Налли снова попрятались в пещеру. И когда воины Тульки и Гуки появились на площадке, произошла страшная свалка. Рассвирепевшие при виде раненого вождя, люди Руля перебили стражу и ворвались к Наргу.
Ара стояла рядом с дедом, бледная и трепещущая от страха. Старик храбро встретил врагов с ножом в руке. Но Ара, бросившись вперед, закричала со слезами:
— Обу! Обу!.. Я буду твой женой, только не убивай моего деда!..
Репо и Обу остановились. Из пещеры несся страшный вопль убиваемых женщин и детей.
— Разве в обычае айматов убивать детей и женщин?.. — гордо сказал Наргу.
Репо обернулся и крикнул своим воинам:
— Оставьте женщин!
Ара, валяясь в ногах у деда, молила:
— Заключи мир с Тулькой, прекрати войну!..
Репо стоял, опустив свой топор, и в упор смотрел на старика. Вдруг он далеко отшвырнул от себя оружие и сказал:
— Мы не обагрим своих рук в крови брата старой Парры. Конец вражде, да будет впредь меж нами один мир!
Ара простерла к деду руки.
Наргу склонил голову в знак согласия и просил подвести его к раненому вождю Тульки.
Руль с трудом приподнялся при приближении Наргу. Старый вождь протянул ему меч и сказал голосом, неожиданно дрогнувшим:
— Возьми его, и пусть между Налли и Тулькой с этого дня будет тесная дружба.
Луч радости промелькнул в тускнеющих глазах Руля.
— Я умру… — глухо сказал он. — Но Тулька сдержит слово… Соединитесь против калатов…
И он опять лишился чувств.
— Поспешим домой с ним… — закричал Репо, скрывая страшную душевную боль.
На носилках из копий понесли воины раненых товарищей. Наргу подарил всем им на прощание по прекрасному каменному оружию. Ара взяла за руку Обу и пошла за ним.
В долине, у ручья, где воины омыли раны товарищам, Руль снова открыл глаза и шепнул наклонившемуся к нему Репо:
— Я умираю… Будь ты вождем моих храбрых айматов, пока не вырастет мой молодой сокол Руламан. Отдай ему на память об отце этот нож из солнечного камня… О, Руламан… сын мой… неужели я больше не увижу твоих блестящих глаз… не услышу твоего голоса?..
И он тихо умер у ручья в долине Арми.
Когда раздался условный знак возвращения воинов, в Тульке все спали кроме Руламана и Парры.
Мальчик выбежал навстречу отцу с радостным криком:
— Рулаба! Рулаба!..
Но он не услышал призывного ответа. Сердце мальчика сжалось, когда он увидел лежащего на носилках Руля. Руламан бросился к отцу.
— Он умер?.. — спросил он, бледнея, у Репо.
— Да… умер… — ответил Репо.
— Умер!.. — закричал Руламан, и крик его долетел до пещеры.
— Умер, а я живу!..
Обу обнял его и сказал:
— Руламан! Убей меня как жертву мести на могиле твоего отца. Я один во всем виноват. Если бы я не встретил Ары…
Руламан, не слушая его, вырвался из объятий друга и упал на грудь мертвого отца.
— Рулаба!.. Рулаба!.. — повторял он, теряя рассудок от горя.
Он приложил к губам отца ухо, словно стараясь услышать его ответ.
Репо в коротких словах рассказал о битве с Налли, передал последние слова Руля и вручил сыну нож, последний подарок отца.
Руламан схватил нож, пожал руку Обу и исчез в лесу.
Вернувшись домой, айматы нашли старую Парру без чувств у входа в пещеру. Услышав крик Руламана, она поняла что случилось. Ее внесли в пещеру и положили рядом с мертвым вождем.
На другой день столб, возвещавший объявление войны, был повален. Все население Тульки выкрасило лица черной краской в знак траура. Посреди площадки, под навесом из высоких стволов и веток, поместили тело Руля, одетое в лучшее платье; лучшее его оружие лежало рядом. В полдень явился Ангеко со своими людьми. Как каменная статуя сидела неподвижная Парра рядом с Репо. Ангеко опустился рядом с ними.
Мужчины и женщины толпились на площадке с печальными, заплаканными лицами и пели жалобную похоронную песню.
Вечером мужчины отправились на охоту для погребального пиршества. Ангеко указал им берлогу медведицы и уже на другой день они вернулись с добычей.
Кладбищем для павших в бою айматов служил один из гротов в горах между пещерами Тульки и Гуки. Это была мрачная дикая местность, и только перед самым гротом была ровная площадка с большим удлиненным камнем посередине. Кругом него валялись остатки от прежних пиршеств: угли, кости, осколки посуды. Старые угрюмые тисы охраняли вход в последнее жилище айматов, заваленное каменными плитами.
Грот делился на помещения: одно, большое, с нависшим потолком, предназначалось для погребения простых воинов; трупы и кости лежали там кое-как, друг на друге. Трупы вождей аккуратно складывали в другое помещение — узкое, с высоким потолком. Тела прислонялись к стене в стоячем положении с оленьим рогом в руках.
Старик Наргу пришел на третий день, к погребению. Парра через много лет увидела снова лицо своего младшего брата. Утром того же дня вернулся из своего уединения Руламан, он ни одним звуком не выдал своей мучительной тоски. Одна Парра вполне понимала всю силу его любви к умершему отцу.
Длинное печальное шествие потянулось из пещеры Тульки. Впереди четверо айматов несли на носилках, покрытых медвежьей шкурой, тело вождя. За ним двое несли в корзине старую Парру. Потом медленно двигались Наргу, Ангеко, Репо и Руламан в праздничных одеждах и в полном вооружении. Четверо айматов несли предназначенное для пиршества мясо. За мужчинами с печальными песнями и скорбными воплями шли женщины и дети.
Перед погребением Руля прислонили к скале у входа в грот и, по обычаю айматов, вожди других племен обратились к нему с речью.
Первым заговорил Наргу.
Он говорил о прежней вражде между ним и Рулем, о благородном их примирении теперь, о подвигах покойного, удивлявших всех.
— Часто трепетало восторгом мое сердце, — говорил он, — когда я слышал о твоей силе, ловкости и уме. Ты был быстр как олень; твоя рука была верна, и никогда стрела, пущенная ею, не давала промаха. Ты сражался с медведями, с турами, с глазу на глаз боролся с могучим буррией. Прими же меня, друг, когда я вместе с другими вождями снизойду в теплую, светлую пещеру Вальбы на вечный покой…
Наргу надел на мертвую руку Руля кольцо и добавил:
— Когда я увижу его светящимся в пещере Вальбы, я узнаю тогда тебя, о, Руль, смелый герой!
Потом стал говорить Ангеко:
— Зачем оставил ты нас, стариков, о, цветущий Руль?.. Ты был вороном по мужеству и носорогом по силе!.. О, коротка жизнь героев, так как опасности всюду грозят им!.. Возьми с собой на дорогу вот этот любимый мой нож и скажи обо мне хорошее светлым духам в пещере Вальба!.. Я стар и скоро последую за тобой!..
Дикая пляска мужчин чередовалась с мирными танцами женщин и с пением похоронных песен, под звуки дудки и барабана.
Вечером зажгли огромный костер и, окружив мертвеца, стали в ожидании.
Пламя озаряло мертвое лицо Руля, потом, постепенно потухая, вспыхивало таинственно и жутко. Айматы зажгли факелы, отвалили плиты у входа в грот, подняли труп и внесли тело вождя во второе отделение грота. За вносившими тело последовали только начальники, Парра и Руламан.
Целое медвежье бедро было положено к ногам мертвеца, чтобы оно служило ему пищей во время дороги в пещеру Вальба.
Погребение кончилось. Все вышли из грота, кроме Парры и Руламана.
За стенами грота картина разом изменилась. Везде загорались костры. Печаль была забыта и громкий веселый смех будил окрестную тишину. Пир продолжался до полуночи.
Вышедшая, наконец, из грота Парра впервые обратилась к Наргу:
