Гелиума, которая поется женщинами, когда их мужья шествуют к победе. Одного этого было достаточно, чтобы воодушевить меня, и я думаю, что я победил бы в тот день все пять десятков желтых воинов, присутствовавших на свадебной церемонии, если бы мне не помешали.
Шел бешеный бой. Придворные вскакивали на ступеньки трона, но сразу же падали от удара меча. Казалось, что рука моя приобрела какую-то волшебную силу после поединка с искусным Соланом. Вдруг я услышал позади себя какое-то движение. Звуки боевой песни смолкли, но в это время меня так теснили два воина, что я не смог сразу оглянуться. Может быть, Дея Торис собиралась занять место рядом со мной? Героическая дочь героического мира! Это было так похоже на нее: схватить меч и сражаться рядом с тем, кого она любила! Хотя женщины Марса не обучаются военному искусству, но дух у них воинственный, и известны бесчисленные примеры, когда они принимали участие в боях.
Но она не встала рядом, и я был рад этому, так как мне пришлось бы удвоить усилия, чтобы защищать ее. Я решил, что она, вероятно, придумывает какой-нибудь стратегический маневр, и спокойно сражался в уверенности, что моя божественная Дея Торис находится в безопасности, стоя позади меня.
Минимум полчаса дрался я против придворных Окара, и ни одна нога не вступила на тронное возвышение. Оставшиеся в живых решились на последний натиск. Едва они двинулись вперед, как дверь в дальнем углу зала распахнулась и запыхавшийся гонец влетел в комнату.
– Джеддак джеддаков! – кричал он. – Где джеддак джеддаков? Город пал перед полчищами, прибывшими из-за барьера, воины юга уже овладели дворцовыми воротами и хлынули в священные пределы. Где Салензий Олл? Он один может поднять ослабевший дух наших войск. Он один может спасти Окар! Где Салензий Олл?
Придворные расступились перед мертвым телом правителя, и один из них молча указал на труп. Гонец отшатнулся, как будто от удара в лицо.
– Тогда бегите, придворные Окара! – закричал он. – Ничто не может спасти нас! Слушайте! Они идут!
И действительно, мы услышали из коридора глухой рев людей, звон металла и лязг мечей.
Не обращая больше внимания на меня, ставшего теперь зрителем этой трагической сцены, придворные повернулись и побежали из зала через другой выход. Почти немедленно вслед за этим в той двери, через которую пришел гонец, появился отряд желтых воинов. Они отступали в зал спиной, упорно сопротивляясь горсти красных людей, которые медленно, но верно теснили их.
Стоя на возвышении, я мог узнать через головы сражающихся лицо моего старого друга Кантоса Кана. Он со своим маленьким отрядом пробил себе дорогу в самое сердце дворца Салензия Олла.
Я мгновенно сообразил, что, напав на окарцев сзади, внесу расстройство в их ряды и положу конец их сопротивлению. С таким намерением я прыгнул с возвышения, крикнув через плечо Дее Торис несколько слов объяснения. Я не боялся оставить ее одну возле трона – ведь я продолжал прикрывать ее от врагов, а Кантос Кан со своими воинами приближались с другой стороны.
Мне хотелось, чтобы люди Гелиума увидели меня и узнали, что их любимая Дея Торис тоже здесь. Это должно было воодушевить их на новые подвиги!
Пересекая зал, чтобы атаковать врагов сзади, я увидел, что небольшая дверь медленно открылась и, к моему удивлению, в ней показались отец жрецов Матаи Шанг и его дочь Файдора. Они быстро оглядели помещение, на минуту их глаза, широко открывшись от ужаса, остановились на мертвом теле Салензия Олла, на груде придворных, валяющейся возле трона, на сражающихся воинах у другой двери и, наконец, на мне.
Они не пытались проникнуть в зал, но, стоя у дверей, ощупали взглядом каждый его уголок. Выражение злобы показалось на лице Матаи Шанга, и змеиная улыбка заиграла на губах Файдоры. Затем они удалились, но перед уходом Файдора обернулась и ядовито усмехнулась мне прямо в лицо. Я не понял причину ярости Матаи Шанга, как не понял и причину радости Файдоры, но знал, что ни то ни другое не предвещает мне ничего хорошего.
Несколько минут спустя я уже был за спиной у желтолицых, и когда красные люди Гелиума увидели меня через плечи своих противников, то раздались радостные возгласы, покрывшие собой общий шум битвы.
– За Джона Картера! – закричали они. – За джеда Гелиума! – И, как голодные львы, набросились на ослабевших желтых воинов.
Те попали между двух огней и сражались так, как сражаются люди в абсолютно безнадежном положении. Так сражался бы и я на их месте, желая уложить перед смертью как можно больше противников.
Это был славный бой, но его итог казался предопределенным, когда внезапно со стороны коридора показался новый большой отряд желтых воинов. Теперь счастье изменило нам. Теперь люди Гелиума оказались между двумя жерновами и были обречены на гибель. Они были вынуждены развернуться, чтобы встретить новых врагов, предоставив разбираться с воинами в тронном зале мне.
Ну и задали мне дела! Моментами я сомневался, что смогу справиться. Медленно теснили они меня обратно в зал, и, когда все вошли в него, один из них захлопнул дверь и закрыл ее на засов.
Это был хитрый маневр: меня таким образом отрезали от своих, и я остался один с двенадцатью противниками, а красным людям в коридоре преграждали путь к отступлению.
Однако мне не раз приходилось встречаться лицом к лицу и с более страшными врагами. Поэтому я продолжал спокойно и уверенно работать мечом. Мои мысли постоянно возвращались к Дее Торис. Я жаждал скорее закончить битву, чтобы заключить ее в свои объятия и услышать снова слова любви, которых я был лишен столько лет! Во все время боя у меня не было ни одной свободной секунды, чтобы украдкой кинуть взгляд назад, туда, где она стояла около трупа убитого правителя. Я удивлялся только, почему она не воодушевляет меня больше воинственной песней Гелиума!
Не стану пересказывать все перипетии этого утомительного боя: как мы сражались вначале у дверей, затем вдоль всего зала, наконец, у самого подножия трона, где упал мой последний противник, пронзенный мечом.
Тогда с радостным криком, с распростертыми объятиями повернулся я, чтобы прижать к сердцу возлюбленную. Эта минута должна была вознаградить меня сторицей за все страдания, за все опасности, через которые я прошел ради моей любимой.
Но радостный крик замер на губах, руки безжизненно упали. Шатаясь, как смертельно раненный, взобрался я на ступеньки, которые вели к трону: Дея Торис исчезла!
Только сейчас у меня
