Александр включил стоящий на столе экран.
— Смотри, это Терра. Леса, реки, озера, города. Видишь этих людей? Это земляне. Их больше нет. Никого больше нет.
— Вы лжете, — прошептал Крим. — Я не верю вам.
На экране была красивейшая из планет, какие он только видел раньше. Вся зеленая от покрывавшей ее густой растительности. Вода, много воды. Она стекала с гор, плескалась у песчаного берега, зеркальной гладью стояла среди зелени. И всюду люди. Бесчисленное множество людей. Красивые, если только могут быть красивы варвары (всю жизнь Крим считал себя уродом и впервые сегодня, увидев столько похожих на себя людей, готов был усомниться в этом), жизнерадостные, сильные, гордые — это было видно сразу — неужели они все погибли? Нет, этого не могло быть. Великая, справедливая Империя не могла такого допустить! Нет, невозможно!
— Я не верю вам, — повторил Шторр.
— Однако это правда, — голос Александра звучал печально и величественно. — Терра исчезла, Конфедерация погибла. Но остался «Викинг»! Остались мы, а значит, будет новая Терра и новая Конфедерация! Но теперь мы будем умнее. В космосе нет места одновременно для нас и для Кеш-Шлим. Нет, как говорили наши предки, пепел невинно убитых стучит в наши сердца. Пепел уничтоженной родины. Мы вернемся! Ты будешь отомщена, о Терра!
11
— Но вы убиваете мирных, ни в чем не повинных людей. Это же чудовищно! — проговорил Крим.
Они с Александром вновь сидели в зале перед экраном, и он вновь смотрел на красивую зеленую планету — планету, которой больше нет.
— На Терре погибло двадцать миллиардов, — ровным голосом произнес помощник капитана. — Десять миллиардов — на Гере. Пять с половиной — на Альтаире-4, три — на Альтаире-5. В чем они были виноваты? Или это не чудовищно?
— Это не менее чудовищно, — согласился Крим. — Если, конечно, все, что ты мне рассказал — правда. Но разве пассажиры захваченных кораблей в ответе за смерть твоих… хорошо — наших соплеменников?
— Не все, конечно. Но кешляне — да, в ответе. Они убили Терру. Кровь землян — на них и на детях их.
— Но послушай, большинство кешлян не имеет к этому ни малейшего отношения! Ладно, я согласен: правительство Империи виновно. Император, адмиралы — виновны. Ну, так им и мстите! Простые-то граждане тут при чем?
Глаза Александра сверкнули.
— Простые граждане, говоришь? А кто поставлял солдат для карательных акций? Кто ковал оружие, строил корабли? Кто оплачивал войну, платя налоги и добровольные пожертвования в Фонд Победы? Кто славил Величайшего и Справедливейшего Императора — сокрушителя варварских орд? Кто, наконец, равнодушно — и это в лучшем случае — внимал всему этому? Не они, не простые граждане? — его голос на мгновение сорвался, но тут же вновь зазвучал ровно. — Не будь этих простых граждан — не было бы и Империи. Думаешь, Империя — это Император, двор, армия? Ошибаешься. Империя — это как раз твои простые граждане, трусливые, ленивые, тупые ксенофобы, охотно позволяющие ежеминутно оболванивать себя посредственным пропагандистам. Они — Империя. Они — Кеш. И это они убили Терру.
— Но не все же кешляне такие, — осторожно проговорил Крим, подавленный непоколебимой убежденностью собеседника.
— Может быть. Но на Терре Империя тоже не делила нас на правых и виноватых.
— Ну, хорошо, — вымолвил Шторр. Не то чтобы он согласился с Александром — с землянином трудно было спорить, на все у него был готов ответ. — Допустим, вами движет месть. Это, по крайней мере, можно понять. Но кроме этого, вы ведь еще и банально грабите захваченные корабли, причем, не только кешлян, но и всех остальных пассажиров. А это уже — чистая уголовщина.
— Мы берем только то, что необходимо для поддержания нашего существования — ремонтную технику, продовольствие, топливо. Без всего этого «Викинг» не продержится и нескольких месяцев. А деньги и драгоценности. Я уже говорил тебе, наша цель — основать колонию, Новую Терру, чтобы начать все сначала. Но сделать это надо так, чтобы новая Терра не погибла на следующее же утро под ударом Империи, как погибла первая, чтобы колония выжила в борьбе с природой. Нас мало — здесь, на «Викинге», и на базе — едва наберется тысяча человек. Этого недостаточно. Нужно будет собрать потомков землян, рассеянных по галактике. На все это потребуются средства. Так разве не справедливо будет, чтобы на Возрождение Терры работали деньги ее убийц?
Крим вновь не нашел, что возразить.
— Теперь я понимаю, — задумчиво проговорил он, — зачем вы меня захватили.
— Не захватили. Вернули. Или, если хочешь — призвали, — поправил его Александр. — Ты — землянин, это установлено абсолютно точно. Поэтому твой долг — принять участие в святом деле, которому мы себя посвятили.
— То есть, называя вещи своими именами — в убийствах и грабежах. А если я не соглашусь?
— А у тебя, парень, нет выбора, — раздалось сзади. Крим обернулся: он и не заметил, как в зал вошел еще один землянин. Шторр никогда раньше не видел его без скафандра, но сразу же узнал голос — это был тот самый «патрульный», что проверял у него на лайнере документы, а затем привел на «Викинг».
— У тебя нет выбора, — повторил Олаф — так, кажется, назвал его доктор Артур? — Либо ты с нами, либо. — он сделал красноречивый жест, не суливший Криму в случае отказа ничего хорошего.
— А если я все-таки выберу «либо»? — запальчиво спросил Шторр.
Ответил ему Александр.
— Я не думаю, что ты так поступишь. Ты землянин, и судьба твоя здесь, на «Викинге». По-другому просто не может быть, и рано или поздно, но ты поймешь это.
— Только смотри, чтобы не было слишком поздно, — предупредил Олаф.
— Я. Мне надо подумать, — проговорил Крим, исподлобья глядя на «патрульного». Олаф ему не нравился.
— Время у тебя есть, — согласился Александр. — До базы еще два дня пути. Достаточно, чтобы определиться.
— Помни, что ты землянин, — произнес Олаф. С этими словами он вышел.
— Я — землянин. — задумчиво пробормотал Крим.
12
— Через три часа «Викинг» начнет торможение, — сообщил Александр. — Мы подлетаем к базе.
Крим помнил, что это значило для него. Пришло время сделать окончательный выбор. До сих пор его положение оставалось неопределенным: пленником в полном смысле этого слова он не был, но и за своего его пока не признавали.
Штору отвели крохотную каютку в носовой части крейсера. Она была не просторнее той клетушки, куда его поместили в первый день пребывания на «Викинге», но все-таки это уже была не камера, а настоящая жилая комната, члены экипажа, по крайней мере, нижние чины, жили ничуть не шикарнее. Дверь снаружи не запиралась, и Крим имел на корабле некоторую свободу: мог заходить почти во все общие помещения, кроме, разумеется, таких, как рубка управления и боевые отсеки, разговаривать с любым членом экипажа — при условии, конечно, что тот захочет с ним разговаривать.
Такое положение не могло не возродить мыслей о бегстве. Пройти к спасательным капсулам не составляло труда — отвечая своему назначению, они действительно располагались на каждом углу, чтобы в случае необходимости любой мог быстро ими воспользоваться. Ничего особенного для их запуска не требовалось — нажимай кнопочку, садись и.
И, тем не менее, Крим отказался от этой затеи. Космос огромен — что для него песчинка спасательной капсулы? Не зная своих точных координат — а «Викинг» явно избегал оживленных трасс, где можно было встретить имперские патрули — нечего было и думать пускаться в это даже не рискованное — самоубийственное путешествие. Вот если бы тогда, сразу после пленения. Приходилось мириться с тем, что побег откладывается до лучших времен.
А почему, собственно, мириться? Что ждет его в Империи? В лучшем случае — возвращение в Интернат, черный список, билет в один конец в дикое Приграничье, а то и. Нет, в обещанные Джиффом урановые рудники он, конечно, не верил, но, так или иначе, наказания избежать не удастся. Добропорядочной Империи не нужен варвар, к тому же преступник. Не поможет даже то, что сбежал от пиратов, еще и хуже будет.
