— Вот и попросил бы Ольгу, чтобы она тебе помогла с программой разобраться – у них в бухгалтерии давным давно все на компьютерах делается. Давай я ее сейчас позову, увидишь – все бросит, прибежит через пять секунд.
— Петрович, я и не подозревал, что ты меня так ненавидишь, — простонал Вадим и запустил в Новоселова растрепанным руководством по работе на персональном компьютере. — Отцепись, будь человеком!
Книжку, на лету терявшую страницы, поймал пришедший с обеда Генка. Он с ходу оценил обстановку и увел с собой Петровича. Больше Медведева в этот день никто не беспокоил.
Сам праздник ничем особым не запомнился. Пришел Николай Кронидович, поздравил, посидел с ними всего минут десять, потом его куда-то срочно вызвали, еще заходили с поздравлениями командиры других групп, начальник группы кинологов, кто-то от медиков. Вадим очень скоро понял, что Ольга была права, когда предложила докупить еще спиртного – ему то и дело приходилось открывать очередную бутылку. Медведев смотрел на Ольгу и удивлялся, как она успевала за всем уследить в этой круговерти.
Принесли гитару, и Илья с Денисом спели кое-что из Окуджавы, потом из Высоцкого. Вадим, как его ни уговаривали, особенно Танюшка Макова, в этот раз наотрез отказался к ним присоединиться.
Времени было почти восемь часов, когда все уже устали сидеть за столом и начали потихоньку расползаться в разные стороны. Раньше всех ушел Петрович, заявив, что ему пора на печку, кости греть. Потом незаметно исчез новичок – Сергей Томский, а Вадим с Генкой отправились курить на черную лестницу, прихватив с собой почти целую бутылку местного коньяка – от бабаяновского давным давно не осталось даже запаха. Там они удобно устроились на подоконнике и сами не заметили, как прошло почти полтора часа. Их уединение нарушила Ольга, спускавшаяся по лестнице с мешками мусора.
— Ребята, вы мобилизованы на зачистку территории. — Оба мешка она отдала Середкину, подтолкнула его вниз и повернулась к Вадиму: — Командир, пошли мебель на место ставить, — и добавила разочарованно: — Как приборкой заниматься, так никого не найти, все мигом разбежались.
Передвинуть пару столов почему-то оказалось совсем не простым делом. Под ноги все время попадались в неимоверном количестве стулья, коробки из-под одноразовой посуды и какие-то тряпки. Ольга пыталась помочь, но только мешала, давясь от хохота. Глядя на нее, Вадим сам начал смеяться, и дело застопорилось окончательно. Наконец, порядок был наведен, и Ольга позвала Медведева в бухгалтерию пить кофе. К кофе на столе появилась бутылка коньяка на этот раз московского производства, и, дожидаясь, пока закипит чайник, они решили продегустировать столичную продукцию.
— Так себе, бурда, — Ольга поморщилась. — А ты что скажешь, командир?
— Скажу, что настоящий коньяк можно раздобыть только у Бабаяна, — Вадим не почувствовал ни крепости, ни вкуса, ни запаха и понял, что уже напился как следует. — А для такой красавицы как ты, Сурен особо постарался. Я ревную, — приобняв Ольгу, он рассмеялся и поцеловал ее.
Похоже, что именно этого Ольга и ждала все время. Она уронила кувшин с водой, страстно обняла Медведева и так впилась в губы поцелуем, что чуть не задушила. Кофе был забыт. Они сначала долго целовались, затем Вадим никак не мог справиться с узкой длинной юбкой, которая была на Ольге в тот вечер. Она лишь хохотала и ни за что не хотела ему помочь. Кончилось тем, что юбка лопнула по шву. Это было последнее, что отчетливо помнил Вадим. Как в тумане, ему потом вспоминалось, что он взял Ольгу грубо, по-животному сзади, опрокинув ее прямо на стол. Она, однако, ничего не имела против такого обращения и, вцепившись руками в край стола, только постанывала, но, похоже, вовсе не от боли. Какие-то бумаги разлетелись по всей комнате, со стола на пол свалился телефон, но никого не интересовало, цел он или разбился вдребезги.
Сколько времени они провели в бухгалтерии, Медведев не смог бы сказать даже под страхом смертной казни. Более или менее он пришел в себя на улице, когда Ольга сказала ему: «Вот я и дома», и тупо удивился, что оказался в состоянии провожать ее по ночным улицам.
— Я тебя доставлю до твоей квартиры и баиньки уложу. М-могу колыбельную спеть, — предложил Вадим, когда они зашли в подъезд, и даже промычал несколько нот совершенно неузнаваемой мелодии.
— Ни в коем случае! У меня родители дома, я же не одна живу. Что они подумают, если увидят нас сейчас? — Ольга пьяно захихикала. — Я, как мышка, тихонечко прокрадусь и не разбужу их. Не увидит моя дорогая мама, что ее дочка без юбки с работы пришла.
— Ты что, ее на работе оставила? — ужаснулся Медведев, мигом раздумав петь.
Ольга в ответ распахнула дубленку. Юбки на ней, действительно, не было – только блузка и колготки. Это до такой степени возбудило Вадима, что Ольга не успела даже охнуть, как он усадил ее на подоконник и содрал колготки вместе с бельем.
* * *
Привычный ежеутренний грохот будильника выдрал Медведева из хмельного беспамятства. Он понял, что находится дома. Глаза не открывались, голова раскалывалась от боли, во рту была помойка. С трудом он перевернулся с живота на спину, обнаружив при этом, что спал, не раздеваясь, еле разлепил глаза и сел на диване. Это усилие разбудило дремавший в голове вулкан, в мозг плеснуло раскаленной лавой, а перед глазами поплыли радужные круги. Кое-как Медведев добрался до ванной. Стягивая с себя одежду, он глянул в зеркало – опухшее лицо, налитые кровью глаза яснее ясного говорили о бурно проведенном вечере. «Ж-животное… Совсем оскотинился. Это ж надо так нажраться, да еще перед дежурством!» – сказал сам себе Вадим и полез под душ.
От холодной воды в голове немного прояснилось, и он вдруг вспомнил вчерашние события. Вадиму показалось, что из крана внезапно полился кипяток. Как и в самом деле ошпаренный, Медведев вылетел из ванной и бросился лихорадочно одеваться – ему вспомнились валявшиеся на полу разодранная юбка, телефон, разбитый кувшин и вообще весь погром, произведенный в бухгалтерии. «Успеть раньше всех, чтобы все убрать, все спрятать», — била по голове одна мысль. Пока Медведев натягивал одежду прямо на мокрое тело, память с издевательской услужливостью подсовывала ему все новые подробности произошедшего. Его чуть не стошнило, когда он вспомнил себя с бутылкой коньяка в руке, сидевшего почти полностью раздетым в кожаном кресле главбуха и совершенно голую Ольгу, стоявшую перед ним на коленях. Дальше в памяти снова был провал, Вадим не помнил, ни как они оделись, ни как шли по городу, помнил только подъезд какого-то дома и треск рвущейся одежды.
Вадим без сил опустился на диван и подумал так отстраненно, как будто все произошло не с ним: «Сколько могут дать за изнасилование особо извращенным способом? Кто этим занимается – милиция или прокуратура?» Он почти не сомневался, что не помнит каких-то особо гадких деталей, а Ольга обязательно напишет на него заявление.
Стараясь двигаться осторожно – по голове будто кувалдой били при любом резком движении – Медведев вышел из дома и по дороге для поправки здоровья купил в ларьке банку слабоалкогольного коктейля с якобы апельсиновым соком, понадеявшись, что химически-цитрусовый запах сможет перебить запах перегара. Ядовито-оранжевое пойло произвело страшное воздействие на организм – на оставшейся части пути Вадим, забыв про головную боль, побил все рекорды скорости, никого не замечая, пронесся через проходную и кинулся в туалет.
Примерно через полчаса бледный до зелени Медведев, кое-как переодевшись в рабочий комбинезон, на ватных ногах доплелся до своего кабинета, вознося молитвы всем святым о том, чтобы ничего не произошло: ни пожаров, ни «жестянки» – несложного ДТП без жертв и разлившегося топлива, ни даже сломавшихся замков. Желудочно-кишечный тракт успокоился, но на белый свет смотреть было невозможно, а тем более ползти на четвертый этаж в бухгалтерию. Хотелось лечь и тихо умереть, но даже просто отсидеться в кабинете не получилось. Там Вадима ожидал очередной сюрприз – перед включенным компьютером, пристроив голову на папки с бумагами, спал Генка. Было похоже, что так он провел всю ночь. На соседнем столе стоял телефон, снятая трубка лежала рядом. Стоило только положить ее на место, как телефон тут же затрезвонил. В голове у Вадима от громкого звука взорвалась не иначе как атомная бомба.
Звонила Людмила Середкина, искавшая мужа.
— Где эта скотина? — не церемонясь и не здороваясь, спросила она у Медведева, которого едва смогла узнать по голосу.
— Привет, Люда, Гена на работе. Только сейчас его нет на месте. Что ему передать? — Вадим лихорадочно соображал, что придумать для спасения друга.
— Привет, Вадим. Передай, что домой он может не приходить. Ни в этом году, ни в следующем. Где и с кем этот сукин сын был всю ночь?
