У меня голова шла кругом. Сержу мой рассказ показался бредом, но потом он вспомнил о знакомстве кого-то из своих предков с Сен-Жерменом и предположил, что «граф, возможно, тоже из этой компании». В тот же вечер мы сообщили все Морису. На его лице я не заметил удивления — только озабоченность и напряженную работу мысли.
— Боюсь, что знание латыни не подвело тебя. Сегодня мы расчистили в пещере дольмен. У нас в Бретани такие ящики из каменных плит считают сооружениями друидов. Барон тут же запретил под угрозой расстрела сдвигать плиты с места. Похоже, «Грааль» — радиоактивное вещество, а плиты служат экраном. Этой ночью караулит Ганс, но он колеблется, не доверяет нам. Если раздумает — утром бросимся на охрану. Не вырвемся из замка, так хотя бы умрем бойцами, а не подопытными кроликами.
…Ганс все-таки решился. Было, наверное, за полночь, когда мы вышли из подвала и стали спускаться в подземелье. Ганс шел позади, хрипло, вполголоса ругался и обещал перестрелять всех нас, если мы попробуем его обмануть. До сих пор помню его руки, впившиеся в шмайссер, цепкие глаза и отвратительный запах пота. Напрасно Серж уверял Ганса, что дольмен — погребение бронзового века и там нет ничего ценнее бронзового кинжала. Галантерейщик был уверен, что тамплиерский клад имен там.
У самого входа в пещеру перед нами неожиданно выросла массивная фигура майора. Ганс опешил было, но быстро сориентировался:
— Вы, кажется, ищете то же, что и мы, господин майор? Или, может быть… товарищ майор? Тогда выйти отсюда вы сможете только с нами. Заметьте, я помогаю вам из идейных побуждений! Но две трети клада — мои.
Майор только усмехнулся и двинулся впереди нас.
Дольмен оказался грубым, приземистым сооружением метра полтора высотой. На передней плите — знак в виде колеса со спицами (символ солнца, как я потом выяснил). Ганс приказал нам разобрать дольмен. Я внутренне напрягся. Сейчас Морис даст знак броситься на эсэсовца. Только бы Ганс не успел поднять стрельбу… И тут майор властно произнес: «Сядьте все на землю. Кроме тебя», — это относилось к галантерейщику. Майор ломом сдвинул верхнюю плиту. Подземелье залило голубое сияние. Ганс подался вперед… и медленно осел наземь, уткнувшись головой в лужу на полу пещеры. Майор даже не обернулся в его сторону. Постоял несколько минут и задвинул плиту.
Морис переоделся в форму Ганса, и мы молча пошли наверх. Пустынный двор едва освещала луна, полускрытая тучами. Появись тогда из всех дверей призраки хозяев замка в ржавых доспехах с гербами, я бы, наверное, не удивился… Морису удалось подойти близко к часовому и снять его, и мы бросились к машине. И тут наверху вспыхнул квадрат окна, потом еще и еще. Не знаю, кого из немцев черт поднял среди ночи… Словом, пока майору удалось под прикрытием двух наших автоматов завести двигатель, мы потеряли четырех… нет, пятерых: Морис скончался уже в дороге. На наше счастье, последние владельцы замка заменили подъемный мост обычным и убрали опускную решетку.
Помню, как за нами, словно глаза чудовищ, следовали фары немецких мотоциклов, как мы с Сержем стреляли по ним, пока не вышли патроны, как мы бросили машину с пробитыми баллонами и бежали через лес… Из лесу вышли только Серж, майор и я. Перед собой мы увидели рельсы и приближающийся товарный поезд. Машинист оказался догадливым: приметив нас, замедлил ход. Мы вскочили на платформу с контейнерами. Сержу не повезло: пуля какого-то ретивого эсэсовца догнала его уже на платформе. Последние слова его были: «Ну что, похож я на русского? Вы ведь их много видели, господин… Эвервульф?»
— Вашего предка я видел на Сенатской площади. Вы… очень напоминаете его.
Мы пристроились в закутке между контейнерами; грохот колес сюда почти не долетал. Какое-то время я молчал, подавленный гибелью товарищей. Потом заговорил майор:
— Видимо, вам известно, кто я на самом деле.
— Да, это я услышал ваш разговор с сенатором.
— И вам, конечно, хочется узнать секрет Грааля? Ну что ж, слушайте. В четыреста шестьдесят четвертом году я был дружинником Эгидия. Этот римский магнат восемь лет удерживал в своих руках северную Галлию. С востока ему угрожали франки, с юга — вестготы, с запада — упрямые армориканские мужики. А он ухитрялся стравливать их всех между собой. Подкупленные старейшины франков избрали его — римлянина — королем. Прежнего короля Хильдерика как раз изгнали за распутство. Руками франков Эгидий разбил готов под Орлеаном. Не знал он одного: что через меня обо всех его махинациях узнает славянин Герислейф — начальник разведки готов. Его потомки были графами, и он уже имел поместье в Испании, хотя сам был из беглых рабов.
В конце концов Эгидий перехитрил сам себя. При Орлеане он поставил командовать франками вернувшегося Хильдерика, поскольку ни во что не ставил его как воина. Но у легкомысленного красавчика нашлись хорошие советники, и в глазах франков он оказался героем сражения. После боя его снова избрали королем, а Эгидию пришлось укрыться в Суассоне. Как-то осенним вечером мне удалось подслушать разговор бывшего короля с Луцием Квиринием — он тогда командовал легионом.
— «Не все потеряно, светлейший наместник. Попробуй теперь сделаться королем армориков».
— «Да ты в уме? Эти бунтовщики — те же багауды. Зачем мы им и зачем они нам?»
— «Они упадут к твоим ногам, если ты приобщишься к Граалю и обретешь бессмертие».
— «Слушай, Луций, я назвал бы тебя невежественным галльским мужиком, не знай ты Платона лучше меня! К чему эти басни…»
— «Я не только последователь Платона, но и потомок друидов. Некогда они избирали из своего числа одного опытного и уважаемого жреца и давали ему увидеть Грааль. После этого он жил сто пятьдесят лет и не старел. Его называли королем Грааля. Он не мог стать верховным друидом, но его мнение уважали все. Можешь не верить в силу Грааля, но предстань перед ним на глазах армориков, и ты станешь для них королем Грааля!»
— «Но где он, этот Грааль?»
— «В Пещере Друидов, под развалинами храма Аполлона Белена. В прошлом году мы там столкнулись с готами».
На другой день Эгидий и Квириний с дюжиной дружинников и несколькими пленными армориками тайно выехали из Суассона. Я ехал с ним и думал об одном: успеет ли Герислейф опередить Эгидия? Изворотливого магната надо было уничтожить прежде, чем он станет полубогом в глазах крестьян. Еще накануне я послал гонца к Герислейфу. Тот находился со своим отрядом в Арморике, где его знали со времен восстания багаудов.
На шестой день мы прибыли к развалинам храма. Квириний велел разобрать пол под главным святилищем, и вскоре открылся ход в Пещеру Друидов. При свете факелов мы спустились в зал с дольменом. Квириний в белом плаще друида принялся перечислять всех галльских вождей — предков Эгидия, затем с театральной торжественностью рассказал, как ему будто бы явился Белен-Солнце и велел посвятить наместника в короли Грааля, потом читал заклинания… Арморики застыли с видом суеверного почтения. Герислейфа все не было. И тогда я решил сам убить Эгидия. Но командир его охраны давно уже присматривался ко мне. Как только я схватился за меч, меня повалили наземь и оглушили.
Когда я очнулся, пещеру залива голубой свет и все, кроме Квириния, лежали мертвыми. В белом плаще, с мертвенно бледным лицом, он походил на привидение. Вдруг легат сорвал жреческий плащ и хрипло засмеялся: «Белен, Юпитер, Христос — все обман! Боги не могут быть так несправедливы. Умнее и благороднее Эгидия я не знал никого, а кто я сам? Лишь надежный меч в верной руке!». Мое воскресение (я остался жив, даже когда встал на ноги и увидел Грааль) вызвало у него лишь горькую усмешку: «Еще один достойный бессмертия! Варвар, шпион…».
И тут наверху послышались шаги и голоса людей. У входа появился Герислейф — немолодой, но крепко сложенный, в панцире и полинявшем зеленом плаще. Рядом стоял король Хильдерик — длинноволосый, нахально-красивый, в дорогой одежде. Как я узнал потом, он тоже следил за Эгидием и обрадовался случаю расправиться с ним. По пути к храму король встретился с Герислейфом, и они сразу нашли общий язык.
Герислейф быстро понял, что произошло, и сделал своим людям знак не спускаться дальше.
— «Ну что, король, — иронически обратился он к Хильдерику, — бессмертие рядом, возьми его!»
— «Пусть Хель поглотит это галльское колдовство!»
— «На твое бы место Зигфрида Победителя Дракона! Я сражался вместе с ним. Он бы не отступил… Подойди ко мне, Эвервульф. Солнце выбрало тебя своим бессмертным воином. Пусть же твой меч обнажается только за свободу и справедливость. Возьми мой амулет. Это монета Савмака, царя рабов Боспора. Он тоже был воином Солнца, хотя и не видел Грааля. А тебе, легат, бессмертие будет наказанием за кощунство. Броди по свету волком-оборотнем и проклинай Солнце за то, что оно учит людей добру и правде…».
