— Отребье, что б вас!
Избавившись от мешка, рефлекторно схваченным руками и закрывшим обзор, полицейский понял — мальцов и след простыл.
* * *
— Дай угадаю, Zio! Ты — тот самый паренек, который ловко надурил poliziotto и позволил всем избежать страшной участи? — губы Секунды посинели от холода, тело непроизвольно дрожало, и зубы стучали друг об дружку.
Мокрые богатые одежды на обеих сестрах и не думали высыхать на солнце.
— Нет, вовсе нет. Я был тем, что отпирал замок. Мелким в нашем трио идиотов был Аб… Держите, укройтесь — просохнете быстрее, согреетесь, — я отстегнул два верхних слоя куртки, отделив от основы, и накинул на девочек, прижавшихся к доскам медбея.
— Почему ты совсем сухой? — Кварта выглядела не лучше сестры, глаза все красные, густые волосы спутались, пышное некогда платье ныне сильно облегало юное тело и подчеркивало формы.
Девочка страдала от холода. Пока дельфины сопровождали нас, мои спутницы, загруженные своими мыслями, успели и поплакать, и обдумать уже более спокойно ситуацию и новую жизнь, с которой столкнулись. Что Кварта, что Секунда — обе измотаны. Дельфины именно сопровождали, а не везли всю дорогу на своем горбу. Все-таки эти приятные животные хоть и выносливы, но, даже сменяя друг друга, лишь держали на плаву. Плыть приходилось и нам самим большую часть пути. А молодым красавицам, выросшим в уютной деревушке в горах, такое оказалось не только в новинку, но и сильно утруждающим.
— Мое одеяние готово к подобной ситуации. Грязь, холод, жара, болота, песок, вода… За годы приключений и Моргания пришлось поменять много стилей. Рубашки — рвались. Штаны — протирались, приходили в негодность. Плащи — тем более не подходили к активному образу жизни выживальщика.
— Так на вопрос и не ответил, Costoso! — Секунда вцепилась в ткань, которая начала согревать и высасывать влагу.
— Чаще всего приходилось импровизировать, искать новые местные балахоны и ткани, приспособленные к определенному миру получше… До Хууолу Ана. Развитый в технологическом плане мире. Там эту одежду, специально для меня разработанную, подарили ученые…
— Хууолу Ан? Какое красивое название. Сам придумал? — Кварте нравилось, что я исполняю данное обещание и рассказываю о своих приключениях. Заодно это замечательно отвлекало от гнетущей, хоть и дружелюбной к нам, обстановки плавучей тюрьмы.
— Конечно, как и все названия миров. Это на гавайском означает… — я запнулся, — Запамятовал, bellezze. Держать столько языков в голове сложновато, сам не пойму, как до сих пор получается. Местные полгода там, что немало по моим меркам (но и не рекорд), пребывание в продвинутом мире и дружба с местными, как видите, принесли свои плоды. Они надо мной ставили опыты, пытались понять, что я за зверь такой…
— Ужас какой! — Кварта заслонила ладошкой рот, вообразив себе нечто неприятное.
— Не волнуйся, это не больно. Наука ушла в том мире далеко вперед от прокалывания иглами и пиявок, — забавно, девочки же правда не понимали очевидных вещей.
Как и я, попадая во многие новые миры впервые… И не понимаю до сих пор.
— Попытаюсь вкратце пояснить, чтобы возникало меньше вопросов, и мы оказались примерно на одном уровне удивления в будущем.
Одежда на мне — полимер. Специальный материал, приспосабливающийся к внешней среде. Своего рода чудо, как ваша трава в таверне, вам так будет проще.
Я, как и вы — не буду понимать всего, что происходит вокруг. Я далеко не гений. Начитан — да. Еще довелось пообщаться с умными людьми, почерпнуть знания, перенять опыт от более грамотных. Всё. Ответов на все вопросы дать не смогу.
Я не спаситель миров, не герой, хоть пару раз и помогал в беде людям. Как и любой другой нормальный, адекватный добрый человек. Мне к ладану не сдалась эта сила с перемещениями, и за все года, что уж и седина в бороду начала потихоньку бить — надоело.
Примите факт — есть другие миры, есть другие населенные планеты в каких-то мирах, есть непостижимые технологии, есть необъяснимые явления, есть непохожие ни на что существа, есть…
— Zio… В твоей бороде нет седины, — Кварта вкрадчиво рассматривала мое лицо.
— Si, sorella! Крэй, ты… Изменился, — на лице Секунды было не меньше удивления.
— В каком это смысле, что вы имеете ввиду? — мне стало не по себе.
— Ты… — Секунда пыталась подобрать слова.
— Посмотри! — Кварта схватила со столика у койки черное зеркальце.
В отражении я увидел… себя. Это я, ничего не поменялось. Нос не отрос, клюва не появилось. В мутанта не превратился, глаза… Глаза изменились. Они стали ярче. Насыщеннее. Живее… Моложе. Редкие морщины сгладились, черты лица менее грубы, чем обычно. И борода, отрощенная от безысходности и усталости находить место для бритья каждый раз… Из нее ушла вся седина. Светлый цвет волос на голове заместил собой тускнеющую грязную копоть.
Руки. Я взглянул на свои руки. Шрамы ушли. На левой ладони, где красовался шрам от рассечения при падении на забор с колючей проволокой при одном из перемещений — исчез. А это было лет пятнадцать назад… Или больше? Как давно я попал в военный лагерь, где меня приняли за новобранца и выдрессировали, как сидорову козу, в течении долгого года… Двух? Почему-то именно тогда я не Моргнул за столь длительное время ни разу…
Голову начало колоть. Мозг усердно пытался стереть информацию о прошлом. Провалы в памяти, один за одним… Но нет. Я помнил все. И ранение от пули, след на правом плече. Сейчас заглянул под одежду — его нет. Как и следа от укуса твари из Скорсфила, и памятной татуировки из ДжойСана…
Встал. Невысоко попрыгал на месте, присел, растянулся. Сустав в ноге, болевший с детства — прошел. Осталась лишь фантомная боль. Физически понимаю — ни один прыжок более не составит труда, не потребует стимуляции мышц Полимером, не будет осечки, только если мозг не скажет стоп… Сломанные некогда в нескольких местах ребра — словно всегда были крепкими и не вызывали никаких потугов и отголосков травмы. Все тело — словно переродилось. Я снова молод. Здоров и свеж. Что за Пьернайн тебя подери⁈
— Семь колечек с небольшими Vuoto Nero, говоришь? Обычно на омоложение нужно добра побольше, чем я накопила… — Секунда потянулась к своему ожерелью. — Che cazzo⁈
Ни одного черного камешка в кольцах не осталось. Все нажитое ею за долгие годы — исчезло, побрякушки висели абсолютно пустые на толстой цепочке.
Кварта начала осматривать свои браслетики и кольца на руках… Испарились.
Я полез во внутренний карман за своими.
— Zio, что за дела? Я понимаю — у всех бы все исчезло, но… Это так не работает!
Во всех моих семи кольцах инкрустированные мелкие камешки так и остались поблескивать черной пустотой.
— Что ж, между мирами тоже, как мне доводилось узнать, не перемещался пока никто, кроме меня. Все в этой жизни бывает впервые, верно?
— Будем считать, что мы тебе подарок сделали! Теперь — с тебя подарок! — с яркой мимикой пролепетала Кварта.
— Договорились… — я удивился не меньше девочек и даже не скрывал этого.
— Только соразмерная благодарность должна быть — за похорошевшее тело и прекрасных спутниц в твою компанию! — Секунда приняла позитивный настрой сестры.
Как бы молодые девушки… хотя — как молодые… Теперь я, кажется, их ровесник…
Как бы девушки не пытались вести себя весело и непринужденно, я понимал все. Горький долгий опыт и тяжелую жизнь не обновить никаким помолодевшим телом. По глазам вижу — девушки кричали глубоко в душе. От ужаса, от печали, от растерянности. Лишенные в одночасье всей семьи, оказавшиеся с почти незнакомым мужчиной посреди инородного климата, не понимающие местного языка.
Впрочем, тут я с ними в одной лодке. Напоминающий английский, но какой-то искореженный — язык команды корабля, а тем более диалект заключенных, мне не сильно ясен. Урывками, знакомыми фразами… Благо, капитан — благоприятный человек, увидя двух дам и молодого парня в беде, без лишних слов отправил нас в медицинский отсек, оставив вопросы на потом. Говорят, дельфины плохих людей не спасают. Надо полагать, морское поверье одинаково во всех мирах.
