Голос Волка вновь упал до шепота, но на этот раз он не изменился, оставшись таким же. Волк шептал, и я слушал его голос, словно завороженный. Слезы подкатились к моему горлу, и я покрепче сжал свои губы, чтобы не расплакаться над этим бедным существом.
- Не знаю почему, но меня тянет к тебе Ёжик, хоть мы совсем и не знакомы с тобой. Увидев тебя, я почувствовал надежду. Надежду, как глупо, но почему же это чувство не покидает меня, малыш? Почему? - Волк схватил мою руку своей когтистой лапой, но хватка его еле чувствовалась. Глаза же, с каждой секундой светили все меньше и меньше, мертвая белизна начала подходить к его желтым глазам, и меня прошиб пот. Сотни мурашек пробежались по моему телу, и сердце мое сжало ледяные оковы.
- Я не знаю, - прошептал ему я. Горечь бурлила во мне, ведь это сильное существо тянулось ко мне, ищу во мне помощь или же спасение, но я ни чем не мог помочь ему.
Но тут комнату ворвался яркий свет, ослепив меня и заставив отвлечься от отца Якоба.
- Чай готов Господин, - Резкий, голос со стороны двери от, куда и ворвался свет, пронзил комнату, окончательно уничтожая атмосферу обреченности. А вслед за светом из-за двери появилось то самое странное существо, виденное мной в кабинете отца Якоба.
- Сехмет, это ты? – срывающимся голосом проговорил Волк, - Сехмет, как я рад, что ты пришел! Подойди ко мне, - отец Якоб попытался поманить его рукой, но та так и осталась бессильно лежать на кровати.
- Да Господин, - существо склонило голову и подошло вплотную к кровати Первосветейшества.
- Сехмет… - волк вновь закашлял, но остановив кашель, как казалось, одной силой воли продолжил. – Ты… ты с нами недавно… и не мне тебя просить…
Существо тем временем смотрел на него совершенно равнодушно, словно его ни как не волновало состояния бедного Волка.
- Вот он… это существо…, - тем временем продолжил Волк, говоря про меня. – Это Ёжик, он из твоих родных земель,… Ему некуда идти… Я бы доверился Табаки.… Но ты.… Помоги ему…
- Что за вздор!- существо сузило свои глаза и презрительно посмотрело в мою сторону.
- Ты отказываешься…? – начал было Волк, но Сехмет его тут же перебил:
- Дело не в этом, с чего это вы вдруг решили, что он мой земляк?
У меня заалели уши, и я не знал что сказать. Как говорила моя бабка: “тайное всегда становится явным”. Но как же им все это теперь объяснить? Признаться в том, что я врал им? Но я ведь не врал, это Табаки сделал поспешные выводы, а я так и не смог его переубедить. Но как им это теперь объяснить?
А тем временем разговор приобретал новые обороты. Волк бессильно лежал, смотря на тихое переругивание Табаки с Сехметом. Сехмет же в свою очередь бросал на меня свой презрительно-надменный взгляд, словно на какого-то шарлатана или же вора, пытавшегося всех обмануть. Табаки же наоборот заступился за меня, встав на мою сторону. И от этого всего комната постепенно наполнялось каким-то напряжением.
- Я не Ёжик, - вдруг в комнате раздался чей-то голос и только через секунду я понял, что это был я.
- Как не Ёжик? – лицо Мопса удивлённо вытянулось, а Существо презрительно фыркнуло.
- Вы не правильно меня поняли тогда… в лесу, - от волнения я начал заикаться, и стыдливо отпустил свой взгляд в пол. – Простите меня…
В комнате наступила оглушительная тишина, я старался не поднимать взгляд с пола, но всей своей корочкой чувствовал неприятные взгляды, существ находящихся в ней.
Тут слова решил взять Табаки:
- Ну что, уж там. Не ёжик, так не ёжик. Нам то, впрочем, какая разни….
- Кто ты такой? – сквозь зубы процедило существо, перебивая словоблудие Мопса. От чего я еще сильнее вжал голову. – Что ты за существо?
Я мельком бросил свой взгляд на обессиленную фигуру Волка, глаза которого мне показалось, на секунду ожили. Но я тут же стыдливо отвел голову, стараясь, стать как можно меньше и незаметнее.
Найдя в себе силы, я начал тараторить пытаясь себя оправдать, но голос мой дрожал, а мысли так быстро прыгали в моей голове, что у меня ни как не получалось правильно объясниться.
- Я Колобок! Я от бабушки ушел… с дедушкой. Меня Заяц послал,… а я пошел… и вот… тут я…
- Колобок? А это что за зверь такой? Впервые слышу…, - вставил слово Табаки, непонимающе разведя своими руками
- Это не зверь,… я вообще не зверь! Я хлебушек меня Дед с Бабкой испекли и я вот такой, - глупо хихикнул я, обведя себя руками. – Только вот живой, как и вы,… правда,… хлебушек,- безуспешно пытался я оправдаться, переводя взгляд с Табаки на Сехмета. Но на их лицах не было ни капли понимания меня, только мертвая бледность их лиц, и страх начал разгораться в их глазах.
Я перевел взгляд сначала с одного, потом на другого. Но они словно больше не слушали меня. В отчаянье я заглянул в глаза Мопса…
Два черных уголька, словно зеркало отразили всю комнату, от чего мою спину пробил холодный пот. Красные лучи позади меня, отразились в глазах Мопса, и горячее дыхание обожгло мое правое ухо:
- Хлебушек? – полурыча, полушипя раздалось за спиной, и я в испуге попытался спрыгнуть с кровати, но чья-то огромная лапа схватила меня в полете. Я попытался вырваться, но безуспешно, в отчаяние не понимая, что происходит, но тут кисть со мной развернулась, и я увидел Волка.
Больше не было желтых искорок, едва тлеющих на уставшем лице. Два ярко-красных огня, за место глаз, пылали на фоне полной луны, окутывая своим светом всю комнату. Огромная пасть, с, казалось бы, тысячью зубами, раскрылась, обнажив алый язык и слюни, обильно полившиеся по краям его челюсти. Он заворожённо смотрел на меня, и с его открытой пасти, казалось на одном дыхание, вырвались слова, которые я запомнил на всю свою жизнь:
