— Великий вождь! — воскликнул он. — Затемно людоеды ушли вниз по Синей реке с большой поспешностью, но бесшумно.
Легкий ветерок между тем вымел туман из речной долины, и все увидели, что в Илистом заливе не было ни одной лодки, ни одного человека.
— Полная победа! Темнокожие никогда не придут в наши владения! — Великий вождь могучего лесного племени упал на колени, протянул руки к солнцу: — Слава тебе, бог богов! Слава!
Солл, сильный и расторопный юноша, но думающий медленно, позднее, чем Фрут, Аз и другие воины понял, почему ушли людоеды. Он недоуменно спросил Груна:
— Почему сломался нож, не ранив великого вождя?
— Людоеду подставили надломленный нож, — ответил Грун, — а под козьей шкурой на груди вождя был спрятан щит.
Гирр хотел показать людоедам превосходство в мудрости и силе, чтобы они отступили без боя. Но великий вождь так и не узнал, что темнокожие приняли белотелых за богов и бежали в суеверном страхе.
Моллюски, прячущие свое нежное тело в двустворчатые костяные домики, в южном племени почитались как лакомство. Их доставали со дна озера, варили в глиняных посудинах, и створки ракушек раскрывались. Люди лесного племени такой пищи не знали, в их владениях ракушки встречались редко. Нуг, сын Гирра и Лани, часто слушал рассказы матери о жизни людей южного племени. Она тосковала о родине, а никому, кроме маленького Нуга, признаться в этом не могла. Сын не по возрасту внимательно слушал рассказы матери, в которых Лань упоминала и о наваре, и о сочном мясе моллюсков.
Став юношей, сын Гирра и Лани облазил все заливы Синей реки и Длинного озера в поисках моллюсков, а наткнулся на них неожиданно в Круглом озере на песчаном дне, возле обрывистого берега. Набрав ракушек, Нуг принес их матери, чем очень ее порадовал. Ныряя за ракушками, Нуг обнаружил у самого дна широкую нору между камней. Он вынырнул, набрал побольше воздуха и, опустившись на дно, через нору проник в просторную пещеру, заполненную водой не до верхнего свода. Юноше сделалось страшно. «Хижина водяных духов», — подумал он. Но нужно было передохнуть, прежде чем нырять обратно. Нуг притаился, выставив из воды только голову. Прислушался. Было тихо. Внутрь пещеры через нору проникал слабый свет. Сын Гирра и Лани пригляделся, но ничего похожего на жилища не увидел. В пещере не было расстеленных шкур, где бы отдыхали духи, не было кострища и глиняной посуды, не было оружия и обглоданных костей. Юноша вышел из воды, по уступам и площадкам обошел пещеру кругом и убедился, что в ней никто не живет. С тех пор он часто уединялся в подводном гроте, иногда и ночевал в нем. О своем открытии Нуг никому не сказал. Это стало его тайной.
Лесное племя готовилось развести наконец большой родовой костер в честь солнца, его богов и духов и устроить праздник и пир в честь победы над темнокожими. На вертела насадили целые туши тура и кабана, и старейшие матери рода стали разводить под ними огонь. Нуг еще днем убежал на Круглое озеро, чтобы снова угостить мать моллюсками. Ракушек было мало, но упрямый юноша нырял и нырял, обшаривая каждый метр дна и складывая найденных моллюсков в своем убежище. Наступили сумерки. Юноша нырнул в пещеру, сложил ракушки в кожаный мешок и вынырнул наружу. Вдруг совсем рядом он услышал женский голос:
— Я слышала это много раз! — Голос долетел откуда-то сверху, было уже слишком темно, чтобы разглядеть, кому он принадлежал. — Мужчина не должен бросать слова, как ветер швыряет пыль, — сказал тот же голос.
— Нашествие темнокожих отодвинуло праздник и состязания охотников. Я не мог…
— И теперь не сможешь, — женщина зло засмеялась, — ты не вождь, ты трус.
— Замолчи! — вскрикнул мужчина, и Нуг узнал в нем Юма. — Завтра я вызову Гирра на поединок, убью его и стану вождем, — спокойно закончил Юм.
— Не вызовешь, испугаешься! Он победил темнокожих!
— Разве это победа? — хохотнул Юм. — Гирр обманул их, как грудных детей. Темнокожих победил я. Конечно, помог и Грун. Поэтому во второй раз они побоялись нападать. В чем же заслуга Гирра?
Услышанное оглушило юношу, будто на него рухнули камни обрыва и похоронили на дне озера. Он не мог понять, почему Юм и Милла так не любили его отца, что хотели убить. Нуг не стал слушать разговор дальше, он, осторожнее выдры, без шороха и всплеска, ушел под воду и вынырнул далеко в камышах.
Примчался в поселение, разыскал старшего брата и рассказал ему подслушанный разговор. Грун выслушал Нуга, попросил повторить сначала и сразу пошел к отцу.
— Имею важные слова к великому вождю, — сказал он. Гирр, зная, что Грун никогда не тревожил его зря, всех удалил из хижины и велел:
— Говори.
— Позови Нуга, пусть говорит он.
Нуга не пришлось искать, и он повторил все, что слышал у Круглого озера.
— Спасибо вам, — сказал Гирр, обнимая сыновей, — ваш отец знает, что делать. Не беспокойтесь.
Оставшись один, великий вождь прикрыл глаза и задумался. Значит, вражду Юма к Гирру разжигала Милла, а слабовольный и болезненно завистливый Юм подпал под ее влияние. Сын Агу вспомнил, как очень давно, когда Грун только начал торить тропу жизни своими ногами, Милла хотела ласки Гирра. Не раз и не два она караулила его, обвивала руками, шептала жаркие слова.
— Ты принадлежишь только Юму, — строго говорил сын Агу. — Я скрепил ваш союз, могу ли я его нарушить, глупая женщина?
Милла падала перед ним на колени, умоляла, плакала, кусала губы… И вот теперь она разжигала вражду между братьями. Слова Миллы, как капли яда, падали на открытую рану в душе Юма.
Гирр был уверен, что в поединке победит младшего брата, хотя это будет и нелегко. Но кто бы ни победил, племени будет нанесен заметный урон. Родичам нужны опыт и мудрость Гирра, что показала война с темнокожими, но племени нужен и Юм — отважный охотник и воин. Юм наделен и смекалкой, но сейчас зависть и злая женщина туманили его рассудок. Великий вождь хотел предотвратить поединок, не показав себя трусом, но не знал как. Могла ли Агу, мудрейшая из женщин лесного племени, предположить, что открытая ею тайна родства Гирра и Юма приведет их к вражде? Не знай Юм, что он сын Кри и брат Гирра, у него вряд ли зародилась бы мысль стать вождем племени.
«Отчего Манг, — думал великий вождь, — сын мудрой Агу, оказался заносчивым и вздорным? Почему Юм, сын мудрого Кри, не обладает мудростью отца? Манг надеялся только на силу, глупо погиб сам и погубил Вага и Рума. Юм, видимо, тоже предпочитает силу, потому и не признает заслуг брата в победе над темнокожими. Но разве люди лесного племени силой победили туров, загнав их в ловушку-загон? Разве только силой победили они северное племя? Разве силой победил людоедов сам Юм, повторив хитрость Кри? Теперь Юм хочет силой захватить власть вождя. Юму нельзя быть вождем, он может погубить все племя!»
Перед рассветом люди лесного племени собрались у родового кострища и разместились на шкурах. Великий вождь и мать матерей уселись на плоский камень. Восточный край неба светлел на глазах, в лесах проснулись птицы, на болоте дергач приветствовал утро скрипучей песней. Гирр подал знак, и несколько мужчин принялись разрубать туши на куски. Дети и женщины, юноши и охотники не спускали с мяса жадных глаз и сглатывали слюну. Одна из старейших матерей рода передала Авве жирный кусок грудины. Авва бросила кусок в костер и, опустившись на колени, протянула руки в сторону восхода. Опустился на колени Гирр, за ним все люди лесного племени.
— Бог богов, бог неба, духов и огня! — звонким голосом начала Авва. — Бог, дающий тепло лесам и травам, дающий жизнь птицам, зверям и рыбам, дающий тепло и жизнь людям лесного племени! Мы благодарим тебя и твоих духов за победу над жестокими людоедами. Твои духи одарили мудростью великого вождя, сына мудрой Агу, и он победил пожирателей трупов.
Из-за леса показалось солнце в сияющей короне лучей, рваные клочья тумана над Синей рекой порозовели, духи ночи кинулись прятаться в овраги, камыши, заросли кустарников. Птицы приумолкли, чтобы в следующее мгновение слаженным хором приветствовать утро.
— Великий бог неба! — продолжала Авва. — Сегодня у лесного племени много еды. Иди к нам, ешь с нами сочное мясо, полюбуйся танцами наших женщин и искусством наших охотников…
Как обычно, женщины танцевали усердно и долго. В этот раз танцевала и дочь великого вождя Кит. На ее смуглой коже переливались отблески костра, как в обожженном на огне кувшине, в движениях гибкого тела угадывались скрытая сила, стремительность южанки и изящество, плавность северянки. Не только мужчины, но и женщины не могли отвести от нее восторженных глаз. Затем были танцы мужчин и состязания охотников. Перед этим Гирр сказал короткое слово:
