Вернувшись в полицейское общежитие я тщательно почистил платье и вновь упрятал его и цилиндр в глубины шкапа, поближе к россыпям нюхательного табака (от моли), поужинал, да и лег спать.
Утром, сказать по чести, вставать не шибко-то и хотелось – такие мне после посещения Императорской Оперы красочные и приятные сновидения пригрезились, — но делать нечего. Подъев остатки продуктов на завтрак и облачившись в форму, я поспешил на службу, в участок, где меня уже поджидал мистер Сёкли.
— А-а-а, вот и он, — поприветствовал меня сержант, едва я переступил порог. — Вы поглядите-ка, персональный святой Третьего участка почтил службу своим присутствием.
— О чем это таком вы говорите, шкипер, — удивился я. — Мне вчера отсыпной день за ночную засаду давали, а до того я дежурил. И инспекторы все про то знали, и парни, да и сам сэр Эндрю тоже. И почему же – святой-то? Я так вроде еще не помер…
— Зато я от твоих выходок того гляди преставлюсь, — рявкнул сержант, потрясая стопкой газет. — Все утро читаю заголовки вчерашних статей и рыдаю горючими слезами! Что ты там такое мистеру Адвокату наплел, паршивец эдакий?
— Кто наплел, — у меня от возмущения аж перехватило дыхание. — Я? Да будет вам известно, сержант, что я лишь сопроводил его к нашему художнику! А что там такое пишут-то?..
— А ты вот погляди, — почти ласково ответил Сёкли. — Полюбопытствуй, значит. Все статьи на передовицах.
Я поглядел. Ох, Боже – за что караешь?
Чего только репортеры не понапридумывали. Мистер О`Хара, знамо дело, на задержании не был, и знал лишь то, что рассказали констебли, опрашивавшие свидетелей… А сдерживать себя он, как любая творческая натура, не привык.
Чего я только не узнал из вчерашних газет – и о том, что самолично скрутил опасную банду насильников, пробравшихся в монастырь с гнусными целями, и о явлении Святой Урсулы (в компании с двумя архангелами, вооруженными огненными мечами), и о своей будущей канонизации… Довольно сдержанны оказались лишь "Ведомости епархии Дубровлина", сухо отметившие факт обнаружения мною чудотворной иконы, да "Светский хроникер", написавший то же самое, плюс пространно восхищавшийся неизвестной ранее работой мастера Флорина и работой полиции, предотвратившей ее хищение. Эрла Чертилла хвалили очень, мистера Канигхема тоже. Ну и нам с инспектором Ланиганом уделили пару слов. Имелся в статье Фемистокла Адвоката и снимок с подписью "Художник Д. О`Хара восстанавливает покрытие образа".
А о докторе Уоткинсе – ни слова. Вот ему, верно-то, досадно.
— Ну и что же вам, шкипер, не нравится? — поинтересовался я у сержанта. — Все газеты наш участок хвалят. Ну, кроме "Под шпицем", но то ж понятное дело – адмиралтейские. Эдак, того гляди, премию к празднику всем составом получить можно.
— По шее получить можно. Тебе, — усмехнулся Конан Сёкли. — Потому как тут вчера всему личному составу, включая инспекторов и суперинтенданта, пришлось отбиваться не только от газетчиков, но и от паломников всех мастей. Заполночь некоторые приперлись, думали злые полицейские начальники тебя от доброго дубровлинского люда прячут, не дают поклониться избраннику святой. Работать стало ну решительно невозможно.
— Эк, — опешил я. — Это что же, они и сегодня прийти могут?
— Вряд ли, — сержант зевнул и потянулся. — Я послал в обитель Святой Урсулы констебля и попросил новую аббатису – мать Епифанию, — как-то их всех отвадить. К тому же и олифа уже на образе подсохла, надобно было образ возвращать… Да не глядите вы на меня так, Айвен! Да, его преосвященство, кардинал О`Нил, вчера рукоположил сестру Епифанию в аббатисы, после того как сестра Амброзия от этого отказалась.[13]
— И что же, преподобная явилась умиротворять толпу с чудотворной доской, которой уже благословила бедолагу О`Йолки, — зная ее, вполне можно было предположить и такой исход.
— Было бы неплохо. Авось выбила бы из некоторых дурь и напускную набожность, — ответил мистер Сёкли. — Но нет. Она прочитала им проповедь о смирении гордыни и не введении в этот грех тебя, после чего забрала икону и устроила с ней крестный ход до аббатства. Ладно, это все дела минувшие, давай-ка ближе к делу. С репортерами тебе общаться пока запрещено, на патрулирование ставить – так толпу соберешь… Заступай-ка в дежурный наряд старшим.
Произведя развод и расставив всех патрульных по маршрутам, шкипер отправился отсыпаться, предварительно сдав смену дежурному по участку, мы же, наряд, начали маяться от скуки и безделья.
И то сказать – азартные игры во время смены запрещены, да и не азартные, вроде шахмат или шашек, тоже, так что когда никаких происшествий, слава Богу, на участке нет, так и констеблям занять себя ну совсем уж нечем. Я-то хоть вчерашние газеты почитал, там и утренняя почта подоспела (мистер Канингхем специально для дежурного наряда и посетителей выписывает, не сам, разумеется – за казенный кошт), потом вызов был, несколько буянов утихомирить было надобно и… Все. Пошла тоска зеленая до самого обеда.
Питаться опять пришлось пирожками миссис Хобонен. Я же рассказывал уже, что это за дрянь, но все уже привычные… Кроме нашего дежурного, сержанта Юджина Теклбери, всего полторы недели как переведшегося к нам в связи с повышением. Вот ему-то от стряпни старушки мигом худо стало – так свернуло, что сил нет.
Я тут аккурат и припомнил средство, которое мне доктор Уоткинс прописал.
Ну, а покуда посыльный побежал за содой в лавку, дежурный попросил меня занять его место и спешно проследовал в туалет, желудок прочистить. Ну а что, не в зале же приема ему такое делать, верно?
И вот, покуда сержант отсутствовал, уличная дверь отворилась, и в помещение вошел морской офицер, строгий такой, подтянутый, в парадной форме, при орденах, и с папкой под мышкой.
— Добрый день, констебль, — сказал он, снимая двууголку и приближаясь ко мне. — У нас на сегодня с суперинтендантом Канингхемом назначена встреча. Он на месте?
— Да, сэр, — ответил я. — Как прикажете доложить?
— Коммандер Спок, контрразведка флота.
— Прошу вас следовать за мной. Парни, приглядите тут, покуда сержант не вернулся.
Нельзя сказать, что наш Старик обрадовался визиту, но и расстроенным он не показался тоже. Попросив вызвать к нему в кабинет мистеров Ланигана и О`Ларри, суперинтендант отправил меня дежурить дальше.
Примерно полчаса спустя, когда место за конторкой уже вновь занимал сержант, инспекторы и коммандер спустились из кабинета, и потребовали открыть им хранилище вещественных доказательств. Теклбери, все еще несколько более бледный, чем это положено человеку от природы, и, даже слегка с прозеленью, вручил ключи мне, и велел проводить джентльменов. Ну что же, тоже занятие – все лучше, нежели мух считать.
Открыв решетку на хранилище, я, как это и предписывается инструкцией, остался у входа, а инспекторы и коммандер проследовали внутрь.
— Вот, предметы изъятые из тайника матери Лукреции, — произнес мистер О`Ларри, открывая один из коробов. — Предметы изъятые с места преступления – в соседнем ящике.
— А? — мистер Спок покосился в мою сторону.
— Бросьте это, коммандер, — поморщился инспектор Ланиган. — Вильк их все видел, да и, в целом, в курсе дела.
— Тот самый "Чудотворный Констебль", — моряк позволил себе едва заметную усмешку. — Как же, читал. Ладно, джентльмены, давайте покончим с этим побыстрее.
Он аккуратно извлек все найденные фолианты, водрузил их на стол, и, при неверном свете трех свечей в канделябре, начал их листать.
— Напрасно тратите время, мистер Спок, — заметил Ланиган. — Мы все их внимательнейшим образом просматривали, и никаких чертежей в них нет. Конечно, можно предположить симпатические чернила…
— В шестнадцатом веке их в Ниппоне и Корё еще не знали, — покачал головой контрразведчик. — А если и знали, то как чертежи смог прочесть наш человек? Нет, они проявлены.
— Может стоит связаться с вашим агентом по телеграфу и все узнать, коли это так важно?
— Вряд ли это возможно, инспектор, — моряк на миг оторвался от книг, и задумчиво поглядел на Ланигана. — Разве что телеграфную линию протянули на тот свет… А последняя его шифровка, судя по всему, писалась и отправлялась в спешке, и не содержит подробностей.
— Погодите, но какие броненосцы в шестнадцатом веке, да еще и в Азии, — вмешался в разговор мистер О`Ларри. — Их же в Европе строить начали буквально пару лет назад!
— Вы правы, в Европе их стали строить сравнительно недавно, после появления бомбических пушек Пексана. А в Корё адмирал Ли Сунсин уже в одна тысяча пятьсот девяносто втором году применил свои броненосцы против флота микадо Гоёдзэя и разгромил его на голову. Европейские конструкторы сейчас идут путем проб и ошибок, путем поиска новых технических решений в изменившихся условиях, в то время как эти решения были давно найдены… И забыты, впоследствии. К счастью для нас, шпионы генерала-регента Тотоёми смогли, в те еще времена, выкрасть чертежи броненосцев из ставки адмирала Ли, и доставить их во дворец Тотоёми Хидэёси. Слишком поздно, впрочем – сам он уже был на смертном одре, а его наследники не смогли сохранить свое положение, и были вырезаны конкурирующим кланом Токугава. Так и получилось, что почти триста лет книга с секретными чертежами кочевала из вивлиофики в вивлиофику ниппонских эрлов, но никто не знал о скрытом в ней секрете, а потому не смог и прочитать. Лишь пять лет назад, перед самой закладкой французского броненосного фрегата "Глуар", контрразведке флота случайно удалось напасть на след фолианта. Мы искали его все это время, но… где-то произошла утечка, и к охоте присоединились и иные державы – за Англию-то уж можем поручиться точно. Так случилось, что прямо у нас из-под носа книгу увел перекупщик, действовавший по заданию матери Лукреции. Планировалось получить чертежи через эрла Фартингдейла, но противник опередил нас.
