вместе. А мы вместо этого ссоримся, воюем…
Для Ханнеса мечта матери стала как сказка, после которой за спиной вырастают крылья. Если от отцовской сказки про бабушку было так грустно, что внутри все царапало, то слова мамы зажгли далекий свет, и к нему без устали хотелось идти.
— А, если сделать подарки самим? — спросил Ханнес, по-взрослому глядя на мать.
— На это у нас с тобой не хватит и всей жизни, — улыбнулась Фина.
Задумавшись, Ханнес посмотрел в сторону. Потом перевел взгляд на мать и чуть сдвинул брови.
— Когда я вырасту, я придумаю, как сделать так, чтобы люди не умирали. И как вернуть тех, кого уже нет, — решительно сказал он.
— Для этого надо много учиться, — ответила Фина.
— Я буду много учиться, — пообещал Ханнес.
— Хорошо, — кивнула Фина.
Она погладила щеку сына.
— Я хочу, чтобы ты не грустил, — ласково сказала мать.
Ушедший вперед Телль не слышал разговора. У выхода с кладбища он, оглянувшись, остановился.
— Что-то вы совсем отстали. Все в порядке? — спросил Телль, дождавшись жену с сыном.
— Это ты слишком быстр, — ответила, часто дыша, Фина.
Телль мог идти медленно, если только кто-то шел с ним рядом, чуть ли не плечом к плечу. Тогда он кое-как мог подстроиться под шаг спутника. Раньше они так гуляли с Финой. Телль брал ее руку, и они вдвоем до самого отбоя ходили по улицам города. Казалось, это было вчера, а ведь с тех пор прошла почти вся жизнь.
— Тяжелые мысли тут приходят. Всегда хочется поскорей покинуть это место, — Телль оглянулся напоследок на главную аллею кладбища. — Хотя здесь тихо, спокойно. И, по-своему, даже красиво.
— Не надо бояться тяжелых мыслей и бежать от них, — немного отдышавшись, уверенно сказала Фина. — Они все равно настигнут человека, только он будет не готов.
— Да я и не боюсь… — небрежно ответил Телль. — Просто не хочется здесь думать об этом.
Электричество с водой начали давать по часам. Об этом объявили по радио аккурат перед вечерними нацновостями, чтобы услышали все. С водой в городе уже такое бывало. Ее отключали днем, когда все должны находиться на работе, и ночью, когда все должны спать. Жители спасались тем, что набирали заранее тазы, банки, а также кастрюли, которые грели на плите. Поэтому сейчас к экономии воды приспособились быстро, а вот к отключению электричества оказались не готовы все. Власти города решили ограничивать его так же, как воду — днем в будни и на ночь, однако выяснилось, что не только лампочки в светильниках, утюги, пылесосы и холодильники, — еще и телеприемники не могут работать без электроэнергии. Без Нацвещания оставлять жителей никак было нельзя, поэтому электричество днем вернули. Но, с завершением ночного выпуска нацновостей, его неумолимо отключали до утреннего гимна.
Свечи на черном рынке стали главным товаром. Многие из них десятки лет ждали свой черед забытыми на верхних полках антресолей и в дальних ящиках шкафов. Покупалось все, даже слипшиеся огарки. Обычно их продавали пожилые люди, которые жались у входов в парк Мира, держась подальше от недовольных их появлением торговцев. Те, наверное, прогнали бы стариков с их огарками и осколками свечей, но боялись эндешников. Когда приходила нацдружина, старики, которых погромщики не трогали, чувствовали себя под защитой.
Продавцы свечей не расхаживали, в отличие от обычных торговцев, а молча стояли возле ограды парка, держа в руках свой товар. Вскоре к ним присоединились продавцы стеклянных банок, старой одежды, обуви, инструмента, заигранных и не очень игрушек, ложек, старых будильников, вязаных перчаток, носков, шапок. Торговцам черного рынка пришлось потесниться и пустить в парк старьевщиков, как они их презрительно называли. Тех стало столько, что из-за них на тротуаре у парка уже не хватало места простым прохожим. А спекулянтам, как их называли старьевщики, не хотелось создавать проблем городским властям и нацполиции.
Проходя по рынку, Телль нередко видел знакомые лица. От него прятал глаза младший сотрудник инспекции Нацдетства, остановившийся у торговца витаминами. Теллю кивнул мастер с работы, который покупал кофе начальнику цеха. Директор школы, где учился Ханнес, сделал вид, что не узнал Телля. Он рассматривал альбомы с фотографиями кресел и диванов.
— Ты представляешь? — рассказывал Телль дома жене.
Один раз к нему у входа в парк подошел незнакомый молодой человек в толстом пиджаке и кепке.
— Тебе нужен слуховой аппарат? — спросил он, упершись в Телля.
Тот от неожиданности замер, но, быстро поняв в чем дело, кивнул.
— Есть новый, стоит… — незнакомец сунул в руку Телля бумажку. — Если надумаешь, давай задаток, треть суммы, и жди.
— Погоди, — остановил его Телль. — Сколько ждать?
— Часа два, не больше. Но нужен задаток, — убеждал незнакомец.
— Треть от суммы это сколько? — напрягся Телль.
— Стоит аппарат полторы. Но отдам тебе за восемьсот.
Сниженная чуть ли не вполовину стоимость насторожила Телля.
— А что я тебя раньше тут не видел? — спросил он, рассматривая незнакомого торговца.
— Так раньше многих тут не было, — просто ответил тот.
— Но не с таким товаром.
— Не хочешь — не бери, — резко сказал незнакомый торговец и отступил.
На следующей неделе он уже предлагал "новые радиоприемники". Проходивший мимо Телль не обратил бы на него внимания, но обернулся на знакомый голос, который слышал на том же самом месте. Новый торговец стоял к нему спиной и рассказывал про радиоприемник высокому худому юноше в замотанном на шее длинном шарфе. Телль остановился, прислушался. Как и в случае с ним, новый торговец называл стоимость, потом сбивал ее чуть ли не вдвое и просил задаток. Наклонив к торговцу голову, худой юноша кивал. Когда юноша закивал часто, а его рука полезла в карман, Телль подошел к нему.
— Вы не покупайте у него ничего. Возможно, он жулик, — сказал Телль, глядя на нового торговца.
Торговец ответил Теллю злобным взглядом. Ни слова не сказав худому юноше, он отошел к ограде парка, где встал рядом с какими-то старьевщиками. Было видно: торговец ждал, пока Телль уйдет. Ну а тот, подтолкнув застывшего от неожиданности юношу, отправился в сам парк.
Телль рассказал о случившемся знакомому продавцу книг. Тот лишь ответил "сейчас" и исчез. Но через минуту Телля окружили с десяток торговцев.
— Где ты его видел? — спросил торговец сигаретами и кофе.
— У входа в парк.
— Это не наш. Мы там не стоим, — покачал головой продавец мебели.
— Я понял уже.
— Сколько он просил?
— За слуховой аппарат или за приемник?
— И за то, и за другое.
Телль назвал суммы.
— Ну, слуховой аппарат не может столько стоить, — объяснял, вытянув
