Все шло по плану до тех пор, пока гиены Розена не напали на след Брейгеля. Мы решили не откладывать операцию. Труссард сказал, что физически Джек будет здоров через десять-двенадцать дней после трансплантации. Но его… наше… тело было в превосходной форме, и через семь дней оно было готово для следующего этапа, может быть, даже более сложного, чем сама пересадка. Труссард осуществил изумительную по результатам психотерапию: слабый, расшатанный, находящийся в вегетативном состоянии мозг Каммингса в теле Брейгеля должен был раствориться в нем, принять его, Брейгеля, доминанту как должное… В состоянии глубокого гипноза меня напичкивали фактами из жизни Джека Брейгеля, мне прививали его тип мышления – Труссард и его коллеги-психотерапевты выстроили эту модель, основываясь на данных Брейгеля. Вся эта информация была по возможности тщательно собрана в свое время, когда «Каликса» утвердила его кандидатуру на тестирование 32108 в опытах с нейротоксином ботулизма.
Я был ходячей бомбой. Во мне тикал механизм, который в определенное время, по особому сигналу, должен был перевести рубильник раздвоенного сознания из положения «Брейгель» в положение «Каммингс». В Бисетре такие вещи проделывали с пациентами, страдающими врожденным раздвоением личности. Иногда – с приобретенным. Но никогда до сих пор – с пересаженным.
Все прошло как по нотам.
Спустя примерно три недели после вызова на обследование Джек Брейгель пил пиво в баре «Ночная Смена» на окраине Сиэттла. Эффектная блондинка в черном облегающем свитере, которая проходила мимо стойки, оступилась и нечаянно присела ему на колени.
Так началось «случайное» знакомство с Эжени…
Инсценированная автокатастрофа, в которой якобы погиб «доктор Каммингс», позволила Труссарду избавиться от моего тела. Тесты ДНК, естественно, подтвердили аутентичность останков. Дальше случилось то, чего мы с Труссардом и ожидали – официальные сообщения о гибели доктора Каммингса заставили «РингЭйд» вновь нацелиться на Джека Брейгеля. Интерпол не подвел – Джоди объявился здесь через два дня после того, как Труссард оттаял мое грешное тело, лежавшее до поры до времени в холодильнике и затем сжег вместе с машиной на выезде из тоннеля…
Шрамы на голове быстро покрылись волосами, но все же какое-то время поначалу я еще побаивался, что меня раскроют, в особенности в моменты, когда мне приходилось обнажать шею и спину. Однако разрезы были небольшими. Когда я шел в океан, то одевал футболку, а Эжени объяснил, что получил шрамы в Белизе – напоролся на кораллы… Смазливая змея поверила.
Что такого особенного я в ней увидел?
Стоп… Я… Я ни разу не видел ее… Он?!
Когда я нырял…
Это Брейгель любил и умел нырять. Я же терпеть не мог воды – с детства. До того момента, когда я был переключен командой из Франции, я иногда ощущал себя Каммингсом – неясно, лишь на короткие мгновения, в полубреду, полусне… При этом страх перед водой был непреодолим. Кошмары, во время которых я тонул, были редкими, но причиняли немалые беспокойства. Однако я-Каммингс послушно отходил в тень доминирующей периферийной системы меня-Брейгеля, и мне даже хотелось освежиться в прохладной глубине лагуны…
Когда я нырял…
«Что скажешь, Айзейя? Или Зик? Как мне лучше тебя называть – до того, как меня окончательно не станет? Все-таки Зик? Ведь осталось недолго, правда? Еще какие-нибудь пара-тройка часов, так?»
«Н-н-ет… Какого дьявола?! Этого не может, не должно быть! ТЕБЯ УЖЕ НЕТ, СЛЫШИШЬ! ЗАТКНИСЬ, УЙДИ, СПРЯЧЬСЯ, РАСТВОРИСЬ…»
«Да ладно тебе, Зик… Расслабься… Смотри на вещи легче. Бери пример с меня. Сначала ты со своим дружком Розеном затеял всю эту ахинею с 32108, втравил в нее меня – ха, «втравил»… По-настоящему… Потом решил, что тебе можно без помех завладеть моим телом. Ну конечно, кто я по сравнению с тобой? Так, середняк с IQ в разбросе кровяного давления – от 80 до 120… Ты же у нас талант, гений, как и твой ублюдок Розен. Чего же ты с ним так долго нянчился, все никак не мог поверить, что он – подонок? И из-за собственного неверия в его шкурность ты теперь прячешься в моем теле, как краб-отшельник?»
«Что ты несешь? Ты не можешь мыслить! Тебя нет!»
«МЕНЯ нет?! Ну, знаешь… Сейчас я тебе покажу, кого из нас нет…»
…Соседские куры, просунув головы сквозь дыры в плетеной изгороди, с недоумением наблюдают за балаганного типа зрелищем. Нелепо вышагивающий, дергающийся, спотыкающийся силуэт человека направляется к полосе прибоя, медно блестящей в последних лучах закатного солнца. У него в руках – пара ласт, трубка, маска; он упрямо стремится в океан, несмотря на крайнюю степень опьянения. Если бы этому зрелищу нашлись другие свидетели, потолковее кур, они удивились бы резко меняющемуся выражению его лица, словно кто-то быстро снимал и надевал на него разные обличья: крайний ужас сменялся хищно-диким весельем, и наоборот; при этом сатанинский хохот вытеснялся мольбами о помощи…
Кое-как нацепив ласты, странный ныряльщик бросился в воду и поплыл, сдирая кожу на боках рашпилями обнаженных отливом кораллов. Некоторое время его нечленораздельные выкрики все еще отражались зеркалом лагуны. Потом они смешались с постоянным и грозным рокотом наружного рифа-волнолома.
Жара спала. Стало совсем темно.
Оживленно обсуждая увиденное, куры отправляются на покой.
Где-то неподалеку ухнул большой барабан, затренькала гитара-укелеле, и звонкий женский голос запел песню о неразделенной любви ловца жемчуга и прекрасной китаянки-кули, руку которой злой отец прочил богатому хлопковому плантатору.
…Сорок часов спустя на коралловой банке Хаумано, в десятке миль к северо-западу от острова Моореа, рыбаки креветочной шхуны «Лабатидора» подобрали в океане человека, которого поначалу посчитали утопленником. Однако, когда его подняли на борт, оказалось, что он еще жив. Огорчительным было то, что долгое пребывание в воде, по-видимому, повлияло на его душевное здоровье: он был совершенно невменяем. Почему он оказался в такой дали от берега, как его зовут и где он живет – ответа на эти вопросы от него не добились. Рыбаки решили, что он был смыт волной с одной из американских или европейских яхт, проходящих через банку курсом на Папеэте.
Старейшины небольшого островка-моту Урурури, где квартировалась шхуна, пришли к выводу, что бог Мапути лишил беднягу разума за то, что он дерзнул заплыть в дальние воды. По доброй полинезийской традиции, его поселили на отшибе деревни, в маленькой лачуге. Все женщины деревни по очереди готовили ему еду, мужчины время от времени снабжали его банкой-другой пива, а детвора незлобиво поддразнивала его самоскладными песенками. Впрочем, он не обижался. Большей частью дней он сидел на пороге своего дома и неотрывно глядел в океан – туда, как считали все, где находился его прежний дом.
Во время редких наездов полицейского начальства дурачка прятали в шипъярде миниатюрного порта Урурури. Да оно, начальство, и понятия не имело, что на острове, где самым злостным преступлением является внесезонная ловля тунца, скрывают американца, который давно считался пропавшим без вести.
Все медвежьи углы мира обожают своих деревенских идиотов.
* * *
Стивен Розен будет найден мертвым в своем доме в Австрии, недолго спустя после того, как станет известно о пропаже Джека Брейгеля. Официальной причиной его смерти будет объявлена острая сердечная недостаточность. Доктора Розена упокоят в фамильном склепе, в запаянном свинцовом гробу. Соседи еще долго будут нашептывать, округляя глаза, что он погиб от какого-то неведомого вируса, за несколько часов превратившего его тело в студенистую массу.
Доктор Анри Труссард будет дважды выдвинут на соискание Нобелевской Премии – в 2007 и 2009 году, за разработки в области регенерации нервных клеток, которые позволят решить кардинальные проблемы лечения болезней Паркинсона и Альцхаймера. Однако премии он так и не получит – по слухам, к которым Комитет по присуждению Нобелевских Премий всегда был неравнодушен, он якшался с правофлангистской ветвью движения фаэтонитов, известной своими вздорными анти-научными концепциями.
В марте 2010 года женщина-филиппинка по имени Эрминия Флорес родит первого стволового ребенка на судне «Матадор-Иви», пловучем госпитале «РингЭйда».
Ребенка назовут Ово.
В последующие за этим два года организация «РингЭйд» создаст сеть так называемых «Центров Размножения», в которых родятся еще 116 детей, произведенных на свет с помощью стволовых клеток. Публикация скандальной статьи в «Сайенс Экзаминер», в которой будут разоблачены несколько видных ученых и конгрессменов США, активно финансировавших запрещенные в стране исследования по стволовым клеткам, вызовет отставку президента в Штатах и смену правительств в трех банановых республиках, на территориях которых «РингЭйд» имел Центры Размножения. Морально-этические раздоры вокруг «РингЭйда» и его методов приведут ко все более ожесточенным столкновениям между сторонниками и противниками движения.
