– Мы зря постоянно убегали! – кричу я, уворачиваясь от двух лезвий одновременно.
Генри запускает третий нож с такой скоростью, что, отбив его, я рассекаю руку до крови. Он кричит:
– Не все могут жить в Чикаго под облаками, Джон!
Когда прилетает следующий нож, я хватаю его за рукоять и бросаю на землю. Снег вокруг него чернеет. Я ловлю следующий нож и тоже кидаю его под ноги.
– Если бы мы нашли правильное место, у нас мог бы быть настоящий дом! А мы даже не пытались! И ты выбрал Парадайз! Что, ничего получше не было?
– Я сделал, что мог! И здесь был Малкольм Гуд! Ты нашел планшет, Джон! Но ты даже не попытался им воспользоваться! – кричит Генри.
Голубой свет позади него исчезает, чернота в снегу распространяется в стороны, пока мы не оказываемся словно посреди моря тьмы. Генри заносит над головой большой нож и кидает его в меня. Когда я пытаюсь защититься, мои руки словно прилипают к бокам. Я наблюдаю, как нож летит по воздуху, и знаю, что он вонзится мне прямо между глаз. Когда он оказывается совсем рядом, огромная рука тянется к нему и выхватывает его прямо из воздуха. Это Сетракус Ра. Одним легким движением он перекладывает нож в ладонь, заносит его над плечом и снова кидает в меня.
Когда острие ножа погружается в мой череп, Сетракус Ра кричит:
– Твоя пицца остывает!
Рывком сажусь и понимаю, что я снова в постели в Центре Хэнкока. Я обливаюсь потом и жадно хватаю воздух ртом. Девятый стоит в дверях, в руках у него тарелка с целой пиццей. Он говорит с набитым ртом, не прекращая жевать:
– Серьезно, парень, лучше съесть ее, пока она горячая. И я бы еще немного потренировался перед нашим двойным свиданием.
– Я видел Сетракуса Ра, – говорю я, зная, что голос мой звучит слабо. Такое чувство, что язык прилип к нёбу. – И Генри.
Девятый наконец проглатывает еду и машет в воздухе куском пиццы.
– Правда? Забудь, это просто сон. Так я обычно говорю себе – и, как правило, это срабатывает.
– И как ты заставляешь его сработать? – спрашиваю я, но он уже ушел. Я сползаю с кровати и иду по коридору. На полу кухни Берни Косар сражается с размороженным стейком. Моя пицца дымится на столе. Я так давно не видел снов о Генри, что не могу перестать об этом думать. За едой я думаю о летящих в меня ножах, о снеге, о том, как мы кричали друг на друга. В этот момент до меня доходит: Генри говорил о планшете, на который мне удавалось разве что смотреть. С тех пор как я его нашел, меня раздражало то, что он не работает. Я хватаю Ларец со стула и достаю из него планшет.
Он снова не действует – точно так же, как и раньше, когда я пытался что-то с ним сделать. Это просто белый металлический квадрат с экраном – пустой, мертвый, бесполезный. Что бы я ни предпринимал, он и не собирается включаться. Я переворачиваю его и осматриваю входы для проводов. Они треугольные – таких я прежде не видел.
– Девятый! – кричу я.
Из комнаты наблюдения доносится:
– Я тут!
Затолкав в рот кусок пиццы и прихватив с собой планшет, я жую на ходу. Девятый сидит в кресле с колесиками, положив ноги на стол между мониторами. Большая часть экранов поделена на четыре части. Девятый нажимает что-то на клавиатуре, и изображение поворачивается. На экранах ничего интересного не происходит.
Он улыбается:
– Хочешь что-нибудь проверить?
– Ага. Введи имя: Сара Харт.
Девятый сгребает волосы в кулак.
– Елки. Парень, ты можешь думать еще о чем-то? Вокруг нас происходит какое-то дерьмо, а тебе приходит в голову именно это.
– Только это мне в голову и приходит, – говорю я. – Просто сделай то, о чем я прошу.
Девятый вводит имя и, к моему разочарованию, не находит ничего, кроме списка школьных мероприятий. Я прошу его поискать «Парадайз, Огайо», «Сэм Гуд», «Джон Смит» и «Генри Смит». Он не обнаруживает ничего нового: разрушенное здание школы, обвинение в терроризме, награда за информацию о нашем местонахождении – все это мне уже известно. Я кладу белый планшет перед собой и подталкиваю его к Девятому.
– Слушай, мне нужна твоя помощь с этой штукой.
Я рассказываю ему о своем видении и словах Генри.
– Парень, тебе надо успокоиться, – говорит Девятый. – Я и забыл, как близко к сердцу ты принимаешь эти сны. Посмотрим, что можно сделать с этим планшетом.
– Пожалуйста, – вздыхаю я.
Несколько минут он крутит планшет в руках, ощупывая каждый сантиметр экрана, потом осматривает отверстия на задней панели и цокает языком.
– Думаю… – начинает он и разворачивается в кресле. В углу комнаты стоят открытые коричневые коробки. Девятый копается в двух верхних, говоря:
– Я попросил их принести мне со склада и это, когда они доставили посылки для Шандора. Хотел взглянуть, не будет ли там чего толкового, что подскажет, как связаться с остальными.
Он отставляет первые две коробки в сторону и берет третью, вынимает из нее два новых ноутбука, кричит:
– Бинго! – и с видом победителя извлекает из коробки толстый черный шнур.
Невероятно, но один из штекеров шнура имеет треугольную форму – такую же, как отверстия на моем планшете.
– Откуда это у тебя?
– Не знаю. Шандор привез на корабле. Я никогда даже не видел большей части, не говоря уже о том, чтобы научиться этим пользоваться. Я пытался выяснить, для чего нужны все эти штуки, но Шандор защищал свои секреты, и я так ничего и не узнал. Я и различить-то толком не могу, что здесь земное, а что наше. Неприятная ситуация.
Он берет найденный шнур и подводит штекер ко входу планшета. Мы оба задерживаем дыхание. Штекер подходит, и мы с облегчением вздыхаем. Девятый медленно подключает другой конец шнура к USB-порту ближайшего компьютера. На экране планшета появляется черная горизонтальная линия, и спустя несколько секунд мы смотрим на карту Земли. Одна за другой появляются семь пульсирующих голубых точек: две в Чикаго, четыре в Индии или Китае и одна вроде бы на Ямайке.
– Эй, друг, – понизив голос, говорит Девятый. – Думаю, это мы. То есть все мы.
– Черт, а ты прав. Вот и мы все, – шепчу я. Теперь нам даже не нужен макрокосм.
– Погоди секунду, точек семь, а нас осталось всего шестеро, – хмурит бровь Девятый.
Я откидываюсь назад.
– Я же говорил тебе, что был второй корабль?
– Так, – он весь превращается в слух.
– Нам известно, что в нем был младенец. И это может значить, что корабль добрался до Земли! И выходит…
– Что Сетракусу Ра придется иметь дело с семью, а не с шестью, – перебивает Девятый. – Чем больше компания, тем веселее.
Пока мы с ним пытаемся осмыслить новую информацию, в верхнем правом углу экрана появляется маленькое окошко с зеленым треугольником внутри. Я нажимаю на треугольник, и появляются две маленькие зеленые точки: одна на юго-западе США, другая в Северной Африке – похоже, в Египте.
– Как думаешь, что это? – спрашиваю я. – Это не могут быть атомные бомбы? Бомбы могов? Черт, а вдруг они собираются взорвать Землю, а?
Девятый хлопает меня по спине.
– Нет. Сам подумай. Эта карта явно настроена на нас. А бомбы могов – совсем другое дело, как-то так. Я думаю, это наши корабли, парень!
Не знаю, что и сказать. Вроде бы логично. Но все подозрительно хорошо, чтобы быть правдой. После того как мы убьем Сетракуса Ра и спасем Землю, мы можем полететь на Лориен. Мы можем пробудить его ото сна. Мы можем вернуться домой. Неожиданно мне отчаянно хочется понять, где конкретно находится эта точка на юго-западе, та, которая ближе всего к нам.
– Где это? – спрашиваю я, показывая на эту точку.
Девятый увеличивает карту и говорит.
– Та, которая на юго-западе – в Нью-Мексико, вторая в Египте.
Слова «там, на западе» тут же напоминают мне о последних словах агента Уокер. Я тут же принимаю окончательное решение.
– Тогда туда нам и надо. В Нью-Мексико.
Глава семнадцатая
В то мгновение, когда Восьмой появляется посреди комнаты, истекая кровью, я кидаюсь к нему и опускаю руки на его рану. Кровь течет по моим пальцам, стекает по запястьям. Раздается еще один взрыв, и мы падаем на землю.
