руки. Думаю, что он мог бы сделать легко и ракету и не только для развлечения, тем более что он служил год в армии хоть и в десантных войсках, но занимался, как он говорил, пиротехникой. Так что он в этом, наверное, специалист. Однако это надо спрашивать у него. Вообще развлекалками типа пускания ракет и прочей такой чепухой он не занимается. Брат у меня серьёзный. Если что делает, то фундаментально и со смыслом. А с теми, кто развлекается запусками фейерверков, он вряд ли знаком. Но утверждать, конечно, не могу. Надо бы его спросить. К сожалению, – добавила Катя, – вы не сможете с ним поговорить, так как они в отъезде.
– Кто они? – не понял полковник.
– Рома и Алина, его невеста. Они так влюблены друг в друга с детства, что после первого мая неожиданно подали заявление в ЗАГС, а в ожидании, когда пройдёт месяц, прежде чем их распишут, решили укатить в Крым, подальше от цивилизации.
– Не самое удачное место для этой цели, – вдруг вступил в разговор молчавший всё время Грамотеев. – Там же курорты. Народу тьма. Я ездил – не протолкнёшься, а на пляжах ногу поставить негде.
Катя вскинула глаза на лейтенанта, а тот смущённо уставился в опустевшую чашку.
– Вам ещё кофе? – вежливо поинтересовалась она и, получив отрицательный ответ, сказала:
– В Крыму, между прочим, есть не только пляжи. Роман с Алиной нашли туристическую базу в горах возле какого-то знаменитого каньона и там засели. Туристический сезон ещё не в разгаре, так что, как они сообщили, красота изумительная, рыбалка на озере восхитительная, ходят по горам, народу почти нет. Так что оторвались от цивилизации и даже не знают, что у нас тут творится в Москве.
Внимательно слушавший и всё анализировавший Заглядов не упустил странное обстоятельство в словах хозяйки дома и, выждав паузу, спросил:
– Катюша, ничего, что я вас так называю? – и увидев согласный кивок девушки, продолжил, – вы сказали, что Роман и Алина влюблены друг в друга с детства. Почему же заявление в ЗАГС подали вдруг? Скорее всего, это должно было быть ожиданным.
– Какой вы приметливый, – сказала Катя. – Не зря в начальниках ходите. Но объяснять не буду. Это долгая история, а мне пора в институт. Извините.
Милиционеры поднялись, как по команде.
Полковник протянул руку Кате:
– Извините, хозяюшка, за вторжение. Вы нам очень помогли.
– Чем же? – изумилась Катя. – Ничего сказать не могла.
– А хотя бы чаем, – рассмеялся полковник. – И вот на моего молодого коллегу, как, впрочем, и на меня произвели большое впечатление. Оставляю вам, милая девушка, свою визитную карточку на тот случай, если вдруг позвонит брат и вы узнаете какую-нибудь новость относительно запуска ракет. Если меня не окажется на месте, можете попросить дежурного старшего лейтенанта Грамотеева, вот он перед вами. Да, и ещё один моментик, – вспомнив вдруг что-то, сказал Заглядов, остановившись. – Мне говорил ваш знакомый, что у Романа целая лаборатория дома, которую он сам, правда, не видел. Можно одним глазком глянуть перед уходом? Никогда не видел домашних лабораторий.
– Конечно-конечно, – охотно согласилась Алина и повела гостей в комнату брата, – говоря по дороге: вот спальня мамы и папы, тут моя комната, а вот кабинет Романа.
Увиденное трудно было назвать одним словом «кабинет». Стены комнаты действительно были заняты книжными полками. У окна стоял секретер с откидывающейся полкой. Это, видимо служило письменным столом, потому что рядом стоял стул, а другой стол весьма внушительных размеров был наполовину занят пробирками, колбами, заполненными разными жидкостями, каким-то металлическим ящиком, который Катя назвала муфельной печью, что ничего не объяснило полковнику помимо того, что это какой-то нагревательный прибор. Вторая, большая часть стола была заставлена электронными измерительными приборами с массой проводов.
Полковник обратил внимание на прикрученный к краю стола небольшой почти детский станок типа токарного, на котором можно было обрабатывать мелкие детали.
– Рома и слесарным делом увлекается?
– Он увлекается всем и всё умеет, – гордо ответила Катя. – Этот станочек почти игрушка. Видели бы вы мастерскую Романа на даче. Там настоящий токарный станок. Рома у нас мастер на все руки с детства.
– Когда же он всё успевает? – спросил Грамотеев?
– Как говорит Рома, – Катя любила цитировать слова брата, – чем больше делаешь, тем больше успеваешь и тем больше свободного времени для чтения и других занятий. Когда ему что-то надо смастерить, он целыми днями пропадает на даче.
– И садоводством занимается? – задал очередной вопрос полковник, готовясь к следующему.
– Нет, сельское хозяйство, сад и огород остались пока вне его интересов. Этим, с вашего позволения, занимаюсь я и мама с папой. Мы любим покопаться в земле. Вы видите здесь на полках цветы? Думаете, Рома когда-нибудь их поливает? Нет. Это сугубо моя обязанность, а он никогда не вспомнит о них, хотя я замечала, что, обдумывая что-нибудь, он часто останавливается перед вазонами и смотрит на растения, словно ищет у них ответ. Я думаю, что этим он не занимается по одной причине – мы это умеем, а он старается делать то, что не получается у других.
– Возможно и так, – согласился Заглядов. Он искал зацепку, чтобы задать другой вопрос и, не найдя её, решил просто сказать:
– Стало быть, не все сферы его интересуют. Наверное, он и медициной не увлекается. Может, он крови боится?
Катя надула губы:
– Что вы такое говорите? Боится. Рома всегда был самым бесстрашным человеком. А если у меня или Алины появлялись царапины, вы думаете, мы к маме бежали? Нет, всегда к Роме. Он нам смазывал пальцы и коленки зелёнкой или йодом и сам перевязывал. Такой он умелец. Медицина его, может быть, особенно не интересовала, но психологией, по-моему, увлекался. И психолог он прекрасный. Ну, что вы хотите? Серьёзный человек. Когда он смотрит на вас, то так и кажется, что он всё в вас видит и всё понимает.
Катя готова была рассказывать о брате бесконечно долго, но время не останавливалось, часы продолжали отсчитывать секунды и минуты, и Катя опять напомнила, что ей надо собираться в институт.
Проходя мимо книжных полок, Заглядов бегло заметил большое разнообразие литературы, но поставленной в строгом порядке. На одной полке бросались в глаза книги философского содержания с хорошо знакомыми авторами: Платон, Гегель, Кант, Маркс, Энгельс, Ленин, несколько книг стенографических отчётов партийных съездов. Полковнику сразу вспомнилось упоминание Кулакова о том, что сын Наукова отчаянный спорщик. Да, подумал он, глядя на полку политической литературы, – есть, у кого учиться. На других полках были книги Менделеева, Попова, Ландау и других всемирно известных учёных
