Человек разжег костер, и снова огонь был страшен Иччи. Но тепло, которое шло от него, приятно согревало тело.
Остро запахло мясом. Полуприкрыв глаза, волчица видела, как жарились, истекали соком над костром большие куски. Запахи разбудили аппетит. Мучительно хотелось есть.
Человек угадал ее желание, так же, как и вчера, он стал запихивать в горло Иччи куски сырого мяса. На этот раз она сопротивлялась сильнее — извивалась всем телом, по-прежнему руки человека вызывали в ней ужас, но тот был упрям и накормил волчицу досыта.
Целыми днями Сур не выходил теперь из пещеры. Еды было вдоволь. Тепло костра и сытый желудок располагали к лени. Он много спал и много думал. Над Страной Лесов бродил несильный ветер, качал верхушки сосен, мел низкую поземку по заснеженной глади озера. Время Кусающих ветров кончилось, и оттого ветер все чаще приносил запах талой воды. Близилась пора Большого Солнца и Пробуждения Деревьев.
Иччи все так же лежала в глубине пещеры на подстилке из еловых веток со связанными лапами. Сур больше не кормил ее силой. Он просто клал у ее морды куски мяса. Волчица ела только, когда человек спал. Опухоль почти прошла, но челюсти слушались еще плохо.
Сур часто разговаривал вслух. Он видел — уши волчицы вздрагивали, глаза настороженно следили за ним. Она слушала его. Сур больше не решался приближаться к ней, хотя Иччи по-прежнему была связана, и больше не касался ее шерсти руками. Он не знал, зачем в свое время подобрал волчицу, не знал и теперь, как поступить с ней. Времени было много, и он все думал и думал об этом.
Однажды, перед заходом солнца, небо укрылось низкими тяжелыми тучами, а в середине ночи из-за гор, откуда приходят олени, вырвался горячий ветер. Он был сильным и пел свою песню пронзительно и громко. От его дыхания, залетающего в пещеру, у Сура делалась сухой кожа на руках, а волосы шевелились, словно живые. Человек видел — стоило Иччи заворочаться, и с ее шерсти начинали сыпаться, течь искры, похожие на капли голубой воды. Он всю ночь не спал. Ему было жутко, и недобрые предчувствия заставляли лежать тихо.
На рассвете духи Горячего Ветра умчались так же неожиданно, как и появились. Сур робко выглянул из пещеры. Двадцать два раза за его жизнь наступало время Пробуждения Деревьев, но такого ему еще видеть не приходилось. За одну ночь исчезли белые тяжелые сугробы, и открылась бурая земля вся в изломанных прошлогодних травах. Только в глубоких распадках да в чащах лежали пласты оплывшего темного снега. Нестерпимо ярко блестел под солнцем синий лед озера.
Необъяснимое беспокойство велело Суру не оставаться сегодня в пещере, а пройти по лесам и посмотреть, что сделали духи Горячего Ветра за эту ночь.
Сур вспомнил — в той стране, где восходит солнце, в озеро впадала быстрая горная река. Летом в ней вода кипела и пенилась, грызла камни. Он достал из походной сумки большой костяной крючок с длинным острым жалом. Быть может, там, где воды реки встречаются с водами озера, удастся наловить рыбы…
Прежде чем уйти, Сур присел на корточки перед волчицей. Иччи не выдержала его взгляда и, как обычно, отвернула голову. Опухоль на ее морде совсем опала и только с одной стороны, на челюсти, выпирал большой уродливый бугор — раздробленная кость срослась неровно. Сур с жалостью подумал, что Иччи больше никогда не будет Великим охотником, потому что челюсти — главное орудие волка, потеряли свою силу.
Скользнув взглядом по ремешкам, связывающим ноги волчицы, и убедившись, что они надежны, Сур сказал:
— Ты оставайся в жилище, Иччи. Видишь, Духи Большого Солнца идут в Страну Лесов. Я пойду на озеро и, быть может, вернусь с добычей, быть может, они захотят дать мне рыбы. Я знаю, вы, волки, тоже берете рыбу, когда она в пору Большой Воды в нетерпении и от тесноты выбрасывается на теплые камни речных кос.
Иччи не шевельнулась.
— Я пошел… — повторил Сур.
Он выполз из пещеры и пропал за скатом. Но волчица еще долго слышала его шаги и скрип палки, на которую человек опирался. Ветер изредка забрасывал в пещеру запахи. Они говорили Иччи, что совсем скоро теплые ветры омоют деревья и кусты, и зеленый пух покроет их, разорвав клейкие почки. Станут сумрачными чащи, и молодая трава, упрямая, острая, проколет влажную землю и, раскачиваясь под ветром, буйно полезет вверх.
Странное беспокойство и нетерпение охватили Иччи. Они приходили и раньше, но были не такими сильными, потому что рядом находился человек, и постоянная настороженность глушила все чувства. Сейчас же, когда волчица осталась одна, она услышала слабые толчки под сердцем и почувствовала зуд в распухших сосках.
Иччи рванулась, забилась в судорогах, впилась зубами в ремни, стягивающие передние лапы. Челюсти не слушались ее.
Когда первый приступ ярости прошел, волчица в изнеможении откинула голову и долго лежала так, прислушиваясь к тому, что творилось в ней самой.
Потом она внимательно оглядела пещеру. Взгляд ее остановился на кучке мяса, лежавшей совсем рядом. Помешкав, Иччи торопливо проглотила его. Хотелось пить, но человек забыл в этот раз налить в берестяное корытце воды.
Волчица снова впилась зубами в ремни. Сейчас, когда она делала это спокойно, ей довольно легко удалось разделаться с путами. Покачиваясь на ослабевших за долгие дни лежания ногах, Иччи постояла на месте, потом рванулась к выходу и сильной грудью, плечами, вывалив несколько камней из стенки, сложенной человеком, скатилась вниз, под обрыв.
Стремительно вскочив на ноги, волчица бросилась прочь от пещеры, в лесную чащу, не разбирая дороги, ломясь сквозь кусты. Она не чувствовала боли от ударов веток — ветки стали гибкими и мягкими, по ним уже шел сок жизни…
Бежала Иччи долго. Голова кружилась от запахов талой земли, отяжелевшего снега, запахов зверей и теплого птичьего пара. Запахи омывали ее морду волнами. Она задыхалась от них.
Пробравшись через густой кустарник, волчица поднялась на вершину холма. Здесь снега уже не было. Редкие сосны с прямыми стволами и прозрачными пушистыми кронами подпирали голубое небо с белыми круглыми облаками, за щетиной леса виднелась узкая полоска озера. Лед на нем тоже был голубым и влажно блестел под жарким солнцем.
Иччи совсем забыла и о человеке, и о своем пребывании в пещере. Сейчас, когда она отдохнула от сумасшедшего бега по лесу, ею снова овладело беспокойство. Отвисший живот тянул ее к земле, а стебли сухих трав щекотали распухшие соски. Волчица осторожно прилегла под сосной на пахнущую прелью опавшую хвою.
И снова что-то подняло Иччи на ноги. Она вскочила и деловито, теперь уже без спешки, обнюхивая землю, обежала холм, заглядывая под выступы скал, под узловатые корни деревьев.
На южном, самом теплом склоне, волчица нашла углубление под корнями разбитой молнией старой сосны.
Иччи тщательно обнюхала его и принялась расширять передними лапами. В лапах не было прежней силы и потому она часто отдыхала, вывалив на сторону красный влажный язык.
Нора получилась неглубокой. Иччи забралась в нее, долго крутилась на месте, утаптывая землю, и, наконец, легла. Земля была мягкой и теплой. Волчица положила голову на вытянутые лапы и заснула.
Разбудило Иччи ощущение голода. Она осторожно выглянула из норы и только после этого вылезла. Прежние привычки вернулись к ней.
Сквозь еще голые деревья хорошо просматривалась даль. Солнце уходило на ночлег. Где-то высоко в небе звонко перекликались журавли — птицы летели вслед за неожиданно пришедшей весной.
Волчица деловито огляделась вокруг, запоминая место, и затрусила вниз, в уже укрытый тенью распадок.
Жадно принюхиваясь к запахам, Иччи обегала свои новые владения. У приметных камней, кустов и деревьев она останавливалась, чтобы оставить свои метки.
Очень скоро она учуяла запах коз и, неслышно пробравшись через кустарник, увидела их на поляне. Стадо было небольшое — четыре тощих самки и самец с красивыми ветвистыми рожками.
Инстинкт подсказал Иччи, что трогать зверей нельзя — она со своим отвисшим животом не сможет сейчас ни скрадывать их, ни преследовать.
Волчице повезло. Очень скоро она случайно наткнулась на зайчиху. Толстая и неуклюжая, та выскочила прямо из-под ног, из спутанной прошлогодней травы у края большого нерастаявшего пятна снега.
Иччи бросилась на нее, пытаясь схватить зубами, и не смогла — челюсти плохо слушались и не сомкнулись в мертвой хватке. И тогда, взбешенная, она задавила зайчиху передними лапами. Здесь же, расправившись с добычей, Иччи почувствовала сытость. Немного отдохнув, она вспомнила про свое логово и повернула назад, к холму. Что-то неудержимо тянуло ее туда. Хотелось забиться в глубь норы, ощутить боками мягкую рыхлую землю и услышать ее успокаивающий влажный запах. Иччи тревожил даже свет звезд.
