- Выйди, пожалуйста. – Едва сдерживаясь, прошу Мелларка. – Мне неудобно при тебе делать это.
- Хорошо. – Пит послушно встаёт, идёт к двери, по пути подсказывая. – Минут пять с одной стороны, и минут пять с другой. Потом можно положить его в кроватку. Мэтью обычно засыпает во время кормления.
Мелларк уходит. Я вздыхаю с облегчением.
Слава Богу! Ушел! Ещё никогда раньше я не испытывала такого позора! Да как он посмел так по-хозяйски прикасаться ко мне! До меня запоздало доходит, что если у нас есть дети и я его жена, это значит, что Мелларк не просто прикасался ко мне. Он спал со мной! И, подозреваю, не раз…
Мне становится так тошно, что хоть вой! Я занималась сексом с мужчиной, которого не люблю. Разве может быть в этой жизни что-то хуже?
***
Наивная! Я думала, что проблемы с кормлением грудью сына – это максимум, с чем мне придётся столкнуться. Как же я заблуждалась! Я уже собираюсь лечь спать, как в комнату возвращается Мелларк.
- Я уложил Прим, - тихо говорит он, подходя к колыбели, в которой сладко посапывает Мэтью (Пит был прав, мальчик заснул во время кормления), поправляет съехавшее одеяльце. Замечаю, с какой нежностью и любовью Мелларк смотрит на ребёнка.
Затем… снимает с себя футболку.
От возмущения я теряю дар речи. Он что, собирается спать со мной?!
Похоже, что да.
Мой взгляд невольно скользит по его накаченной спине. Хмурюсь. Ничего не могу понять, откуда у Мелларка столько страшных шрамов и рубцов?
- Что ты делаешь? – наконец, выдавливаю я.
Пит, который к этому моменту уже расстёгивает ремень, оборачивается.
- Собираюсь лечь спать.
- Со мной?!
До Мелларка доходит его оплошность. Он не весело усмехается.
- Китнисс, пойми меня правильно. Мы довольно давно спим с тобой в одной постели.
- Насколько давно? – выпытываю я, одновременно прикидывая, что, если нашей старшей дочке максимум пять лет…
- Двадцать. Я сплю с тобой двадцать лет, - уточняет Пит, выжидающе глядя на мою реакцию. – Но ты не переживай, я всё понимаю… Я и пальцем до тебя не дотронусь. Обещаю! Просто, Мэтью просыпается по ночам. У него зубки режутся. Думаю, будет лучше, если я буду рядом. Боюсь, одна ты с ним не справишься.
- Хорошо, - соглашаюсь я, понимая, что в словах Мелларка есть логика. Опыта общения с детьми у него явно больше, чем у меня. К тому же кровать большая. Можно спокойно спать, не соприкасаясь друг с другом.
Хочу отвернуться, чтобы не видеть, как он снимает штаны, но тут мой взгляд привлекает нога Пита. Сначала я не могу понять, в чём дело, но затем до меня доходит: на одной ноге до колена у Мелларка стоит искусно созданный, почти не отличимый от настоящей ноги - протез. Я догадываюсь о нём лишь по едва заметному стыку ноги и протеза. От неожиданности ахаю. Пит, к сожалению, это слышит. Мрачнеет, ошибочно воспринимая мою реакцию как брезгливость. Довольно торопливо одевает пижаму. Ложится на свой край кровати спиной ко мне.
- Откуда у тебя эти шрамы? И что у тебя с ногой? – не выдерживаю, спрашиваю я.
- Была революция, Китнисс. А революция, к сожалению, без жертв не обходится.
- Ты тоже принимал участие в сопротивлении? – в моём голосе слишком явно звучит удивление. И это, похоже, задевает Пита.
Я действительно не особо высокого мнения о его революционных наклонностях. Другое дело Гейл! Тот всегда высказывался против политики Капитолия. А Пит… Пит всего лишь сын пекаря. У него всегда была сытая жизнь. Я убеждена, что Пит Мелларк никогда бы не осмелился бросить вызов Капитолию. Не тот это человек. Он не конфликтный. Не военный. Не охотник. Он… Он не Гейл.
- Ты не ответил на вопрос. Так участвовал или нет? Прости, но мне трудно представить, что ты…
Пит, оборачивается. Испытующе смотрит на меня. Он всё понимает. В его глазах такая грусть, что у меня невольно сжимается сердце.
- Совсем немного. Пёк для революционеров хлеб, не более того… - уклончиво отвечает он. – Спокойной ночи, Китнисс.
- Спокойной ночи, Пит.
========== 3. Ненавижу! ==========
Мелларк был прав. Ребёнок просыпался раза четыре за ночь, а может и больше. Сначала я подскакивала от плача сына, как ошпаренная, бросалась к кроватке, но Пит всегда опережал меня - быстро вставал и сам укачивал малыша. Затем посреди ночи мне пришлось ещё раз покормить мальчика (Мелларк отвернулся). И уже под утро, вымотанная за бессонную ночь, я просыпаюсь от того, что кто-то прикусывает мой сосок. Открываю глаза и обнаруживаю, что лежу на боку, а жизнерадостный Мэтью, уютно устроившись рядом со мной, за обе щечки кушает моё молоко. Не выспавшийся Мелларк лежит с другой стороны от сына и контролирует, чтобы я во сне случайно не придавила его сына.
- Прости, не хотел тебя будить, - извиняющейся шепчет он.
Понимаю, что просить его отвернуться, смысла уже нет. Не сам же Мэтью пристроился у спящей меня под боком.
***
Тоска, безысходность и огромная пустота в душе. Вот что я чувствую, находясь в этом доме. Я не понимаю, как так получилось, что я оказалась замужем за Питом Мелларком. Как и не понимаю того, почему мы с ним живём в Деревне Победителей. Почему нам здесь принадлежат два дома (во втором у нас пекарня) и почему этот странный Хэймитч то и дело ошивается у нас. В город и даже в мой родной Шлак Мелларк меня почему-то не пускает. Куча вопросов, на которые мне никто не хочет давать ответы. И это дико злит.
- Доктор Роуз сказала, что тебе лучше узнавать информацию постепенно, - говорит Пит, готовя ужин, - чтобы не было шока.
- А что, для шока есть причины? – выпытываю я.
- За двадцать лет много чего произошло, Китнисс, - уклончиво отвечает Мелларк.
Я сижу за столом на кухне. Периодически поглядываю в зал: не хочу оставлять детей без присмотра. Прим играет в зале на ковре перед телевизором. Одновременно смотрит какой-то мультик. Мэтью гремит погремушкой в манеже, который стоит там же.
- Почему мы поженились?
Пит бросает на меня несколько удивлённый, расстроенный взгляд.
- Потому что я люблю тебя, Китнисс. И всегда любил. С того самого момента, когда впервые увидел тебя на уроке пения. Тебе тогда было пять лет.
Удивлённо приподнимаю брови. Для меня слова Мелларка – откровение.
- А я? Я тоже тебя любила? – спрашиваю, заранее предчувствуя отрицательный ответ. – Или нет?
Но мои предположения оказываются ошибочными. Ответ Мелларка предельно однозначен. Он поворачивается ко мне, смотрит почти с вызовом.
