— И последнее… Конечно, это должна была сообщить Вам Бланка, но она, как обычно, задерживается… А я просто не могу отказать себе в этом удовольствии… Мистер Найт, то, что Вы прошли, с определенных точек зрения тоже не более, чем тесты. Итак, мы можем предложить Вам…
Стелла, появившаяся в дверном проеме, тепло улыбнулась мне…
Тьма струится ознобом по коже,
Где-то эхо вздыхает, скорбя,
Не оставит в покое тебя
Злая чертова дюжина все же…
Я спал, мадонна. Видел ад…
Марцелл
Похмелье в это утро было воплощением всех подсознательных страхов. Когда Айя выбралась из своей спальни, часть народа уже разбрелась, а часть продолжала «светские беседы» за чашечкой кофе (рассол или пиво вставить по усмотрению). Айя тоже уцепила кофе, закурила, осмотрела близлежащие окрестности (стараясь не делать резких движений головой), и усиленно постаралась припомнить:
а) ночные похождения;
б) хоть кого-нибудь из окружающих.
Увы, сие благое начинание не принесло успехов. Народ на вечеринке собрался малознакомый, что, впрочем, никому не помешало резвиться всю ночь. Пели, пили, смеялись, болтали… Вон тот юноша в черном поведал нечто, что показалось всем изящным и забавным… но что?.. Ночное веселье тонуло в утренне-отходняковых сумерках…
Головная боль, проиграв сражение с кофеино-никотиновыми легионами, отступила на заранее подготовленные позиции. Айя поднялась с отчетливым намерением узнать хоть что-то о ночном периоде… Куда-то ходили (вроде как за «еще»)… Вроде как хватануло сердце…Или это было раньше?.. Новый друг-напарник (единственно мало-мальски знакомая морда во всей зависке) уехал, не оставаясь на ночные развлечения… кажется… Да нет, Айя отчетливо помнила связку прощания: улыбка — рукопожатие — ставшая почти ритуальной фраза: «Встретимся в аду»… Или он возвращался?..
Очередная атака головной боли была успешно отбита новой затяжкой… «Бросаю, — жалобно подумала Айя, — все бросаю. Пить-курить-говорить… Буду вести здоровый образ жизни, мать его… Еще одно такое утро я попросту не переживу… Черт, ну почему я ничего не помню?!. Было же так прелестно…»
— …А я тебе говорю — теория Дороги стоит не больше остальных…
— Да какая, в пень, разница «чем» я хожу?!. Ногами, в конце концов!.. Важно, что по мирам…
— …Если бы он подвел свой отряд вовремя, мы бы их смели, понимаешь?!.. Я потерял всех. Всех!!! И остался жив…
— Ты чему-то не рад?..
— И тут он рушится мне под ноги. Все как учили: судороги, на губах — пена, глаза — как у того самого мужа…
— Ты умеешь удивлять людей!..
— А он мне и говорит: «Ты знаешь, что с тобой будет?..» Господа, учтите, я уже на дыбе. И тут я ему высказываю все, что надумала о нем вообще и его IQ в частности..
— Врешь ты все! Ты так о пощаде орала!..
— Это я потом орала. Сам под каленым железом не поори! А вначале…
— И тут — наш строй!..
— Да, мой повелитель…
— Оборотень, оборотень, серая шерстка…
Айя поняла, что шумовой фон сейчас сделает то, с чем не справилось похмелье — сведет ее в могилу. Или с ума. Или и то и другое одновременно. «Это „белка“, подруга, — мысль отчетливо всплыла в ее замутненном мозгу, — Или ты больше не пьешь… или ты больше не пьешь. Хвала праву выбора!..» Внезапно откуда-то из полутьмы коридора навстречу появилась чуть уловимо знакомая девица со встрепанными волосами, бледным лицом и синеватыми губами… Айя шарахнулась назад и… вглядевшись, тихо проматерилась. Еще пару шагов — и она бы поцеловалась с зеркалом. С размаху. Айя отметила, что это понравилось бы ей не больше, чем в данный момент любоваться своим отражением… «Ну и рожа у тебя, Шарапов!.. В смысле, подруга… Все… Все!!! И напарнику скажу — в завязку… Кстати, кажется я его все-таки видела…» — сознание услужливо подсказало: «Когда кажется — креститься надо». От сознания Айя отмахиваться не стала — еще обидится и уйдет. Креститься, впрочем, не стала тоже. Временно прояснившийся мозг прощелкивал варианты:
Итак
сначала
— пели
— пили
— пошли за «еще»
— напарник свалил (черт, но я же его точно видела!..)
— заболело сердце
— опять пили…
Упрямая мозаика памяти никак не хотела складываться в единую картинку… Айя плюнула и пошла к очагу цивилизации, где, вроде, был еще кофе.
…Напарник протянул ей зажигалку…
— Пойдем в комнату, — сказала Айя. — Я здесь свихнусь.
Они сидели в дышащих на ладан креслах и Айя жаловалась на свою горькую судьбу и непрекращающийся отходняк, перемежая скорбное повествование подробными описаниями сюжетных линий своей новой сказки.
— Это мило, что ты вернулся.
— Я? — Напарник изумленно приподнял бровь. — Я не вернулся. Это вы пришли.
Айе совсем не хотелось лезть в словесный спарринг… Пока. Кофе не допит, сказка не досказана, времени — много…
— Открой шторы. День на дворе.
— Я лучше включу свет.
— Открой шторы, — повторила Айя.
— Зачем тебе?..
— Облом, что ли?!
Напарник не успел остановить девушку, по-хозяйски шагнувшую к окну…
За стеклом, на черной пленке неба, растекалось кровавой каплей марево. «Слишком черное и слишком же красное. Так не бывает,» — устало отметил разум.
— Что это? — спросила она не оборачиваясь.
— Я же сказал — ты пришла. Мы встретились.
— Здесь?
— Здесь.
— А они?
— И они.
— А кто заметил?
Напарник рассмеялся:
— Ты. И то случайно.
— Ясно… Так на чем мы остановились?..
Сказка была продолжена, пачка сигарет — только начата, и плывущее сознание мало интересовала вся будущая вечность под багровым небом. За стеной раздалось знакомое: «Народ, это не дело! Как у нас с наличкой?..» Руки Айи и напарника синхронно скользнули к карманам в слабой попытке нащупать хоть пару купюр…
Из криминальной хроники:
«…В доме по адресу… обнаружено восемь трупов без следов насилия… Ведется следствие…»
Из журнала пункта неотложной помощи:
«23–57…доставлен молодой мужчина, жертва ДТП… Скончался, не приходя в сознание…»
«00–30…доставлена молодая женщина с обширным инфарктом миокарда… Скончалась, не приходя в сознание…»
Уменье спать и видеть сны,
Сны о чем-то большем…
Б.Г.
I
Звали ее Шетарра и имя это гремело, словно раскаты грома от Алого моря до Горячих степей, гремело по всей Империи, заливаемой кровью. Гордая воительница с тремя сотнями бойцов, не признающая законов и власти, смевшая говорить с Властителями на равных — Ее звали Шетарра
Каблуки сапог тяжело вдавливаются в землю — Двое у входа в шатер почтительно, опасливо отступают. Полог откидывается резким движением.
— Приветствую, Повелитель
Легко и плавно опускается на колено — всякий раз бросается в глаза несоответствие мягкости движений и огромного массивного тела. В привычном ритуале нет покорности — Равный уступил Равному. И названный Повелителем порывисто поднимается с резного кресла.
— Я рад тебе, воин.
Она встает на ноги. На мгновение — глаза в глаза, но Повелитель отводит взгляд.
На плече Шетарры, под меховой безрукавкой — грубая повязка.
— Ты ранен, воин?
На губах — легкая усмешка:
— Это не страшно, Повелитель.
«Ты умеешь чувствовать чужую боль, Властвующий?.. Мне говорили — ты необычен…»
«Она не верит… Ни мне, никому… Мои слова — лишь учтивость владыки…»
По шатру — ропот. Услышать свое имя из уст повелителя — высшая честь
«Да, я благодарен тебе, девочка… Именно ты, и подобные тебе — гордые и вольные помогли мне свершить…»
— Мы всегда рады служить Вам, Повелитель
«Но мне интересно, почему ты тянешь время? Как ты расплатишься с теми, кто расчистил тебе путь к желанной цели?..»
— Твои люди — храбрые воины, и ты — лучший военачальник из всех…
«Слова, слова… Да, храбрые и сильные, и в этом ваша беда… Вы помогли — и теперь вы опасны… Не мне — Империи. Закону… Воин… Девочка, милая… Ты умрешь не в бою… Завтра ты не проснешься, и целители, скорбно опустив глаза, скажут, что организм не выдержал и… А с людьми будет сложнее… Или проще…»
«Ну чего же ты ждешь? Нож?.. Стрела?.. Хотя нет, пожалуй, яд — мои люди слишком близко… Ты еще молод, Властвующий, ты еще не научился не быть виноватым…»
— Щедро награждена. А сперва — кубок Шетарре — непобедимому воителю!!!
«Вот и все, девочка. Странно — больно… Луч света играет в прозрачных гранях, превращая смертоносный хмель в расплавленное золотоПрости, девочка… Прощай.»
