— Постойте! — перебил кухарку мистер Гастон, хмурясь. — Но как этот мерзавец умудрился завладеть драгоценностями? Он ведь не заходил в гардеробную! А девицу обыскали, прежде чем отпустить, она не могла ничего вынести!
— И все же она кое-что вынесла, — мягко возразил мой друг. — Кое-что такое, чего вы не смогли обнаружить — информацию. А бедный парень ничего и не крал — он просто попытался воспользоваться тем, что уже было украдено другим вором. И вот этого-то вора я сейчас и хочу вам представить, — Холмс приоткрыл дверь в зал и позвал: — Сержант! Я вижу, вам удалось справиться с вашим пленником. Заносите его сюда!
В тесное помещение гардеробной протиснулся еще один гвардеец. В руках у него билась крупная черная птица — одной рукой сержант крепко держал ее за ноги, второй же стискивал мощный клюв, не давая пленнице ни малейших шансов нанести вред ему самому или окружающим.
— Вот и наш вор, — Холмс широким жестом представил сержанта и его добычу оторопевшей публике.
— Любопытный факт, в России название этих птиц так и звучит — вор-женского-рода, — Холмс отложил на журнальный столик тяжелый фолиант «Птицы Британии» и потянулся за своей любимой трубкой. — Очевидно, скверные привычки этих пернатых тварей остаются неизменными и на континенте.
Мы снова находились в уютной гостиной «Бейкер-стрита», за окнами медленно темнело, мой друг устроился в кресле рядом с камином. Я налил себе стаканчик хереса и присоединился к нему, подтащив второе кресло поближе. Отсюда я мог краем глаза видеть и мисс Хадсон, расположившуюся на угловом диванчике.
— Но, Холмс, как вы сумели понять?
— Элементарно, мой друг. Как только я увидел гнезда на деревьях парка и блюдце с размоченной в молоке булкой — и это притом, что во дворце нет ни единой кошки! — как мне все сразу же стало ясно. Элизабет, будучи девушкой доброй, но недалекой, приготовила лакомство для гнездящихся в парке птиц, совершенно упуская при этом из виду их скверную репутацию. Раскрывая футляры, она не предполагала ничего дурного, а потом ушла на пару минуточек поболтать с подругами — и несколько увлеклась. Будь день пасмурным, возможно, ничего бы и не случилось, явившаяся за ежедневным подношением ворона (её следы хорошо видны на подоконнике) склевала бы приготовленное для нее угощение и спокойно улетела по своим делам. Но день сегодня выдался на редкость солнечным, и птица обнаружила нечто, куда более привлекательное, чем хлеб в молоке. К этому моменту яркие лучи солнца как раз упали на стол, и бриллианты засверкали всеми цветами радуги, переливаясь и искрясь. И воронье сердце не выдержало. Если присмотреться, на бархатной скатерти видны отпечатки ее лап, а на футлярах — царапины от клюва. Она успела перетащить в свое гнездо девяносто девять пуговиц, но когда несла последнюю, увидела еще более привлекательное сверкание, испускаемое до блеска начищенной серебряной ложечкой мисс Мэри. Утащить обе вещи сразу жадная птица не смогла, и потому схватила то, что показалось ей более ценным, оставив пуговицу на подоконнике. А тем временем в гардеробную вошла белошвейка — увидела пустые футляры, блюдце с молоком. Возможно, она даже успела застать воровку на месте преступления.
В отличие от Элизабет белошвейка была девушкой умной, но не слишком честной. Нет, она никогда не решилась бы на воровство — но только из боязни попасться и потерять выгодное место. А тут такая удача! Красть ничего не надо, все уже украдено, нужно только забрать. Представляю, как ее злила возня с обыском и допросом — ведь только из-за этой задержки она не успела вовремя рассказать все своему другу-садовнику. Но мы чуть не опоздали — когда я увидел, что какой-то парень несет лестницу к дереву с самым крупным гнездом — понял, что нельзя терять ни минуты.
— Поразительно… Но какое отношение ко всему этому имеет профессор Мориарти?
— По-видимому, ни малейшего! — Холмс ухмыльнулся, выпуская клубы ароматного дыма. — Приходится признать, Ватсон, что совпадения тоже иногда случаются.
— Если бы обе эти несчастные женщины были по-настоящему свободными, — подвела итог мисс Хадсон, — ничего подобного не могло бы произойти!
