Я вопросительно смотрю на него, но он только улыбается и пожимает плечами. Что он имеет в виду?
– Восьмой, у тебя было видение? Что еще ты видел? Кого еще ты видел?
Он пожимает плечами.
– Честно говоря, я не могу сказать больше. Я просто вижу. Или чувствую. Думаю, это какое-то Наследие, еще не понял какое. Единственное, что могу сказать – оно похоже на шестое чувство.
– Так ты узнал, что мы едем в Индию? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает он. – Но я никак не могу это контролировать. Эти вспышки, образы просто приходят ко мне. – Мы идем дальше среди огромных камней и обнаруживаем Эллу. Она сидит в одиночестве, прижавшись спиной к валуну.
– Я продолжаю пытаться поговорить с Шестой, но ничего не выходит. Может быть, этого на самом деле и не было.
Я опускаюсь на колени рядом с ней и обнимаю за плечи.
– Наследиям нужно время, чтобы развиться, Элла. Мои обычно впервые появлялись, когда я была расстроена или в опасности. Они приходят тогда, когда нужны, когда они могут спасти нас. Мое Наследие, которое позволяет мне дышать под водой, появилось, когда я едва не утонула. Кроме того, на тебя могла повлиять телепортация, и нужно какое-то время, чтобы восстановиться.
Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе.
– Это правда. В первый раз я телепортировался, – говорит Девятый, – когда моего Чепана едва не сбило такси. Я просто появился рядом с ним, вот так, – он щелкает пальцами. – Только благодаря этому я смог его оттолкнуть.
– Мне так не хватает Крейтона, – говорит Элла. – Он всегда помогал мне в таких случаях. Что, если я никогда не смогу пригодиться Гвардии? Иногда я жалею о том, что Старейшины меня выбрали.
Она умолкает и опускает плечи. Кажется, она в полном отчаянии.
– Элла, – Восьмой шагает к ней. – Элла, посмотри на меня. Не надо так думать. Мы рады, что ты здесь. Ты нам нужна. Если бы тебя не было, мы бы тебя искали. Ты именно там, где должна быть. Верно, Марина?
– Элла, помнишь, что мы говорили там, в приюте? Мы команда. Это важно. Мы заботимся друг о друге.
Говоря это, я понимаю, что мое нежелание телепортироваться – это чистой воды эгоизм. Единственная надежда найти остальных – отправиться в Нью-Мексико. Самый безопасный и быстрый способ туда попасть – телепортироваться, даже если это значит еще несколько раз промахнуться мимо цели. Я не позволю себе подвергать других опасности из-за моего страха. Когда один из нас слаб, остальные должны быть сильнее. Я снова стискиваю ее плечо.
– Мы доберемся до Нью-Мексико, найдем Шестую и продолжим сражаться.
Элла кивает, но не говорит ни слова.
Мы расходимся, погруженные в свои мысли. Я знаю, что мне нужно время привести голову в порядок, сделать так, чтобы разум не уступал в силе телу, прежде чем мы двинемся дальше. Это место кажется таким спокойным и безмятежным, что здесь идеально думается. Спустя час или около того я захожу в центр круга и вижу, что Восьмой наклоняется, берет камень и снова роняет его.
– Восьмой! Что ты делаешь? – кричу я. – Ты помнишь, где мы? Это священное, историческое, древнее место! Ты не можешь просто играть этими камнями в футбол! Положи их туда, где взял!
И прежде чем он реагирует на мои слова, я справляюсь сама при помощи телекинеза. Стоунхендж, конечно, история не моего народа, но для кого-то он важен, и это заслуживает куда больше уважения, чем сейчас демонстрирует Восьмой. Я хочу, чтобы после нас все оставалось так же, как было. Восьмой поднимает глаза на меня, явно удивленный моей вспышкой гнева.
– Я ищу лоралит. Я знаю, что он спрятан где-то тут, под одним из этих камней, и нам надо его найти, если мы куда-то собираемся.
– Ладно, только постарайся класть камни точно туда, откуда ты их взял, когда закончишь, – ворчу я. – Стоунхендж – одно из самых знаменитых мест на земле. Давай постараемся его не испортить.
Мне надоело оставлять за собой разрушения.
Восьмой с преувеличенной осторожностью заглядывает под камень и возвращает его на место.
– Я бы только сказал, что Стоунхендж вообще появился благодаря лориенцам. Рейнольдс говорил, что мы построили его как кладбище для погибших в сражениях на Земле.
– Правда? Это кладбище? – спрашивает Элла, появляясь у меня из-за спины и с интересом осматриваясь.
– Было кладбище, – Восьмой похлопывает по большому валуну. – Несколько тысяч лет как минимум. А потом люди начали интересоваться этим местом, устроили здесь эти свои исследования, которые они так любят. Они обожают пытаться понять все, даже если понимать особо нечего. Неважно. Я почту расположение камней, – он продолжает идти на цыпочках, как по клумбе с тюльпанами.
– Дай-ка помогу, – я осторожно пробираюсь между камней и помогаю Восьмому искать лоралит, поднимая камни над землей и опуская их точно туда, где они были. Я перехожу к другой группе камней, когда в отдалении раздаются крики. Я выглядываю из-за большого валуна и вижу, что к нам бегут двое в форме, лучи фонарей подпрыгивают в темноте. Мы с Эллой прячемся под самой большой кучей камней недалеко от нас.
– Тревога, – шепчу я. – Прячемся.
Мы видим, как они фонарями прочесывают землю, и, когда луч приближается к нам, успеваем перебежать за другой камень.
– Я уверен, что слышал тут что-то. Голоса. Видимо, дети, – говорит тот из охранников, который меньше ростом.
– Ладно. Тогда где они? – спрашивает, оглядываясь, второй охранник. По голосу слышно, что он не слишком верит коллеге.
Оба на мгновение замолкают. Я выглядываю и вижу, как высокий охранник оглядывается, явно раздосадованный отсутствием нарушителей. Потом он замечает что-то, но я не могу понять что. Это меня беспокоит. Что он мог найти?
– Билл? Поди сюда, посмотри. Как думаешь, откуда это взялось?
– Не знаю. Их тут явно раньше не было, – говорит второй.
Я едва не подпрыгиваю, когда рядом со мной материализуется Восьмой.
– Они нашли наши Ларцы, – шепчет он. – Я просто выброшу охранников в поле, ладно? Нам нужно найти лоралит, чтобы убраться отсюда к чертовой матери, а пока они не уйдут, мы его точно не найдем. И я не собираюсь позволять им унести наши Ларцы. – Голос его звучит мрачно. Я уже собираюсь спорить с ним, когда у меня в голове раздается какое-то гудение. Сначала я слышу помехи, а потом голос Эллы. «Я могу отвлечь их, пока вы не найдете лоралит».
Я ошарашенно смотрю на нее.
Элла сжимает мою руку и шепчет:
– Я могу отвлечь их…
– Я уже слышала, – перебиваю я. – Элла, я слышала твой голос у себя в голове!
Она широко улыбается.
– Я так и думала, что это сработает. Круто! Я это сделала! – возбужденно шепчет она.
– Эй вы, потише, – шепчет Восьмой. – У нас появился план?
– У меня есть идея, – отвечает Элла.
Она превращается в шестилетнюю и бежит наружу, а потом идет к охранникам. Она умело подражает голосу маленькой девочки:
– Папочка? Где ты?
– Эй? – окликает ее один из охранников. – Кто там?
Восьмой телепортируется куда-то, пока я наблюдаю за Эллой. Она стоит неподвижно, прикрывая глаза от яркого света фонарей. Оказывается, она неплохая актриса. Легко поверить, что она действительно заблудилась и боится.
– Я ищу своего папочку. Вы его не видели?
– Девочка, что ты тут делаешь? Где твои родители? Ты знаешь, сколько времени?
Они идут к ней, и Элла начинает всхлипывать – они тут же останавливаются.
– Ну, ну, успокойся. Не надо плакать, – ласково говорит высокий.
Элла усиливает поток слез и говорит, на этот раз громче:
– Не трогайте меня!
– Тихо, тихо, никто тебя не трогает, – обеспокоенно говорит второй. Охранники переглядываются. Они явно сбиты с толку и понятия не имеют, что с ней делать.
– Эй, Марина, – шепчет Восьмой. Он стоит позади меня, держа подмышками Ларцы. – Нам надо найти лоралит. И быстро! Она не может вечно удерживать их внимание!
Мы бежим к центру Стоунхенджа. Мы с Восьмым заглядываем под все камни, которые нам попадаются, так быстро, как только можем. Остается проверить совсем немного, когда мы слышим, что охранники снова идут к нам. Элла за ними, все еще всхлипывая.
