– Я бы тоже хотела с ним поговорить. Со всеми ними! Но сначала нам надо отсюда выбраться, – взволнованно говорю я.
Она отвечает сломленным голосом:
– Отсюда нет выхода. Если ты не хочешь сражаться с тысячей могадорцев.
– Что? – я возвращаюсь к ней. О чем она? Это объект правительства США, а не могадорская база. – Ты их видела? Могов? Они здесь?
Глаза Сары стекленеют. Она больше не похожа на ту девушку, которую я встретила в Парадайзе – человеческую девушку, в которую Джон влюбился и ради которой был готов на все. Я не хочу даже думать о том, что ФБР и могадорцы с ней сделали.
– Да. Я вижу их каждый день.
Я чувствую себя так, будто меня ударили поддых. Одно дело что-то подозревать, другое – получить этому подтверждение.
– Ну, теперь здесь есть я, – заявляю я, пытаясь придать кому-нибудь из нас уверенности. – Я обещаю, что надеру задницу первому же могадорцу, какого встречу.
Сара тихо смеется, уткнувшись лицом в колени. Ее плечи слегка расслабляются впервые с того момента, как я сюда зашла.
– Звучит замечательно, Шестая, но пожалуйста, скажи мне, где Джон. С ним все в порядке? Я смогу его увидеть?
Я знаю, что она переживает из-за Четвертого, но эти расспросы начинают меня раздражать.
– Честно говоря, я давно его не видела, Сара. Мы разделились. Они с Сэмом и Берни Косаром отправились за Ларцом, а я поехала в Испанию, искать еще одного из нас. Мы должны были встретиться через три дня, но не похоже, чтобы это было возможно.
– Где? Где вы должны были встретиться? Я должна знать. Я не могу жить, не зная, где он.
– В данный момент не имеет никакого значения, где мы собирались встретиться. Потому что меня там не будет – взрываюсь я. – Нам надо подумать о том, как выбраться отсюда.
Сара вздрагивает от гнева в моем голосе.
Она пробует снова:
– Где остальные? Где Пятый? – спрашивает Сара.
Я не обращаю на нее внимания – она явно меня не слушает. Потом я иду обратно к двери и снова прижимаюсь к ней ухом. Я слышу шаги – явно больше одного человека. У меня есть два варианта: заманить их в камеру или расправиться с ними там, где они сейчас. В любом случае мне нужно избавиться от них, сделать Сару невидимой и понять, куда идти, чтобы выбраться отсюда.
Сара встает:
– А Седьмой, Восьмой и Девятый? Где они? Они вместе?
Если она не замолчит, то добьется того, что нас поймают, или еще хуже. Я шиплю:
– Сара! Хватит! Замолчи!
Я прижимаю ухо к двери и тут же понимаю: что-то не так. Судя по всему, коридор набит людьми. Мы в ловушке. Я разворачиваюсь, чтобы сообщить об этом Саре, но у нее как будто припадок. Я замираю на месте, видя, как по ее телу проходит судорога и она падает на пол камеры!
– Сара! – я становлюсь видимой, подбегаю к ней и пытаюсь поддержать ее, чтобы она не ударилась головой о бетон. Ей подсыпали наркотики? Ее тело начинает дрожать так, что превращается в неразличимое пятно. Я могу только беспомощно наблюдать, как вокруг нее появляется белый контур. Прежде чем я успеваю его коснуться, контур становится черным. Я пытаюсь остановить судороги телекинезом, но тут же чувствую, будто мой мозг поджаривают, будто через него проходит огромное количество темной энергии. Я чувствую, что падаю на спину, сжав руками пульсирующую от боли голову, изо всех сил зажмурив глаза. Когда я снова их открываю, то не могу поверить в то, что вижу. Сара Харт становится выше, ее кожа темнеет, наконец она достигает двух с лишним метров. Ее светлые волосы чернеют и превращаются в армейскую стрижку. Лицо становится лицом чудовищного демона. На толстой шее появляется багровый шрам. Он медленно растет, пока не пересекает все горло. Прекратив расти, шрам начинает светиться.
Я что, только что наблюдала, как Сара превращается в Сетракуса Ра? Я никогда его не видела, но слышала достаточно, чтобы понимать, что или кто передо мной. Дверь распахивается, и меня ослепляет вспышка голубого света. Тут же вбегает десяток могадорских солдат с пушками наготове. Я пытаюсь стать невидимой, но ничего не происходит. У меня нет времени выяснять почему. Я хватаю пушку, которую положила, чтобы помочь Саре, и стреляю в одного из могадорцев. Он падает к моим ногам в клубах пепла. Я продолжаю стрелять, убивая еще двоих, но, поворачиваясь к следующей жертве, чувствую, что меня хватают за подвеску и душат. У меня получается повернуть голову достаточно, чтобы увидеть, что меня держит чудовище, ранее бывшее Сарой. Он разворачивает меня, вырывает пушку у меня из рук второй огромной лапой и подтягивает меня ближе к своему лицу. Вблизи я вижу, что его темная кожа покрыта морем мелких шрамов, как будто по нему прошлись бритвами. Я пытаюсь разумом поднять оружие с земли, но оно остается лежать. Ни одно из моих Наследий не работает! Без них я уязвима. Я хуже, чем уязвима. Мне нечем сражаться. Но сдаваться я не собираюсь.
– Скажи мне, где они! – ревет Сетракус Ра и туже сжимает цепочку у меня на горле. Я вижу, как его багровый шрам становится ярче, когда он спрашивает. – Где они, Шестая?
– Слишком поздно, – шепчу я со всей смелостью, на какую способна. – Мы стали слишком сильны, и мы идем к тебе. Лориен снова будет жить, и мы тебя остановим.
Пощечина такая сильная, что мое лицо немеет, и в ушах звенит. Я заставляю себя продолжать смотреть на него. Он раздвигает потрескавшиеся губы, открывая два ряда острых кривых зубов. Его лицо так близко, что слегка расплывается, так что я выбираю одну деталь, на которую и смотрю: сломанный пополам зуб, сочащийся густой черной жидкостью. Не знаю почему, но так он кажется менее страшным. Это слишком мерзко.
– Скажи мне, где ты должна была встретиться с Четвертым через три дня.
– На Луне, – отвечаю я.
– Ты умрешь у них на глазах. Я убью тебя сам.
Я не отвечаю. Я не подаю вида, что вообще его услышала. Он усиливает хватку. Подвеска, которую мы с Джоном нашли в колодце в Огайо – та, которая была на шее у огромного скелета, врезается мне в шею. Когда он затягивает ее еще туже, я вспоминаю лицо Джона, когда мы тренировались вместе с ним. Я снова вижу всех Гвардейцев за белым столом на корабле и улыбаюсь. Я горжусь тем, что Старейшины избрали меня. Из уважения к ним я не буду молить о пощаде.
– Так вот ты где, Шестая, – я тут же узнаю голос. Это агент Парди. Я открываю глаза и вижу старика. Одна рука у него в гипсе, а лицо покрыто синяками. Он идет ко мне, и я замечаю, что он хромает. Когда он подходит достаточно близко, я плюю на его кожаные ботинки. Сетракус Ра хохочет прямо мне в ухо.
Агент Парди обращается к нему поверх моей головы.
– Вы получили информацию, которую хотели? Вы знаете, где они?
Сетракус Ра рычит и швыряет меня в стену. Мои колени врезаются в стену первыми. Я падаю на пол, но меня тут же вздергивают на ноги за цепочку. Похоже, моим ребрам досталось. Я чувствую, что несколько из них треснуло, и мне тяжело дышать. Я снова пытаюсь при помощи телекинеза поднять с пола пушку, но она не двигается.
– Как мило с твоей стороны присоединиться к нам, – говорит агент Парди. – Вижу, вы с Сетракусом Ра уже познакомились.
– Ты трус, – шепчу я. С Наследиями или без них, но я убью его. Пусть я умру, но сделаю все возможное.
– Трус? Это ты убегаешь от меня, – отмахивается Сетракус Ра.
Я пристально смотрю в его багровые глаза.
– Это трусость. Ты, должно быть, думаешь, что не смог бы убить меня, если бы все мои силы были при мне. Это я и называю трусостью.
Его шрам снова начинает светиться ярче, чем раньше. К моему удивлению, цепочка вокруг моей шеи ослабевает.
– Отведите ее к девчонке, – говорит он, снимая с меня подвеску.
Сердце у меня уходит в пятки, когда я вижу ее у него в кулаке.
Он смотрит на меня и улыбается.
– Я сражусь с тобой, Шестая. Один на один. И ты умрешь. Очень скоро.
Меня вытаскивают из камеры и волокут по бетону. Что-то твердое бьет меня по затылку. Я закрываю глаза. Пусть лучше они думают, что я без сознания – так проще будет сосредоточиться на том, куда меня тащат. Поворот налево и два направо. Открывается дверь, и меня толкают вперед. Я неуверенно шагаю вперед, пока не врезаюсь во что-то мягкое. Или мягкое врезается в меня. Я не успеваю открыть глаза, когда чувствую, что кто-то обхватывает меня руками.
