Она не просто впечатляет, но подавляет своей стерильной красотой. Решив, что мой визит носит скорее консультативный характер, иду на компромисс с медициной и прошу джин с тоником. Нет, без тоника, со льдом. Нет, даже без льда. И прошу ее налить себе то, что она любит.
Она вновь обнажает крупные сахарно-белые зубы.
«Я – на службе, извините… Какой джин вы предпочитаете?» – проклятая слюна снова наполняет мне рот. Какого черта, ведь я уже почти очухался…
«Бомбей… Сапфир… Пожалуйста…» – выдавливаю я.
Она мурлыкает себе под нос какой-то несложный мотив, работая у маленького бара, как по волшебству, возникшего из шкафа с бумагами. Край ее халата находится существенно ближе к талии, чем к коленкам… Она двигает ими вперед-назад, в такт мелодии. Я не могу удержаться и быстро кидаю взгляд за глубокий вырез ее халата. Крошечные бисеринки пота блестят на упругой коже, как блестки мэйкапа. В долину ее грудей можно бесследно уместить банку пива.
Джин слегка прочищает мне мозги. Но ненадолго.
Микиер передвигается по комнате, как модель по подиуму. Я усажен в глубокое кресло, поэтому мое лицо находится примерно на том уровне, где сходятся ее ноги. О том, что скрывается там, в глубине, я стараюсь не думать. Не получается. Джин – возможно, в сочетании с токсином – шибает мне в голову так, что пол в приемной внезапно начинает ходить волнами. Впрочем, это не мешает Микиер пританцовывать вокруг меня. Музыка? Откуда она? Движения Микиер принимают все более сооблазнительный характер, она легко чувствует ритм, подпрыгивая и поворачиваясь вокруг своей оси, грациозно и в то же время очень откровенно поддавая осиной талией. Несколько тактов – и халатик падает на пол… Она наклоняется в танце ко мне, шепча: «Знаешь что означает мое имя на папиаменто?» – И нежно целует меня в губы, прошептав в последний момент:
«…это значит: Я ХОЧУ…»
«…Осторожнее… Не так, ну же, ближе ко рту!»
Как и в предыдущий раз, я снова стою на четвереньках, только на этот раз ломки сопровождаются обильной рвотой. Какая-то женщина в белом тычет мне в лицо пластиковым пакетом. Куда же подевалась Микиер? Эта – моль бледная по сравнению с ней…
Статный мужик с бородкой-гоати брезгливо поддерживает меня, пока я обильно обблевываю пакет и заодно руки медсестры. Наверное, это и есть Каммингс. А-а-а-аргх…
Пол-часа спустя после того, как меня привели в порядок, мы сидим с ним в его кабинете. Я совершенно ничего не понимаю. Подавлен. Растерян. Мне уже не до круиза. Почему-то больше всего мне жаль Эжени. Бедняжка… Она так радовалась, когда получила этот выигрыш, ведь она ни разу в жизни она не плавала на корабле…
«…Достигают возраста размножения, и с этого момента становятся необычайно опасными для всех живых организмов – своего рода защитная реакция…»
Каммингс с сожалением глядит на свою трубку, потом на меня, скрутившегося в кресле. Ему хочется курить, но он помнит, каких усилий стоило его медсестре отмыться от моего завтрака. Он рассказывает мне о морских улитках, Халиас Сакионарис, или, как остроумно называют их местные, «Паса Ун Бо Диа» – «Приятного дня»… Он дотошно выспрашивает, что именно прописал мне корабельный врач. Впрочем, со мной для подстраховки была копия счета с протоколом утреннего похода в медпункт. Двести долларов, чтоб им пусто было…
Из его рассказа, которому я внимаю через одно предложение, следует, что мне еще повезло. Ожог огневкой был всего лишь частью проблемы – а может, и вовсе не был проблемой…
Халиас Сакионарис живут эндемично – только в водах вокруг Сен-Маартена и Саба, прилегающего острова. Специфический состав воды, наличие определенных микроорганизмов, смываемый дождями грунт и прочие факторы, складывающиеся столетиями, привели к уникальной локализации этих очень ядовитых улиток. Их хитиновый покров покрыт микроскопическими волосками, которые удерживают пузырьки воздуха под водой, наподобие паука-серебрянки – то самое серебро, за которым я так неосторожно потянулся… Волоски взрослой особи покрыты токсином, которой по мощности почти не уступает яду португальских корабликов, дальними родственииками которых они и являются…
Пока Каммингс с энтузиазмом рассказывает мне об улитках, я разглядываю его кабинет.
Как и полагается, докторские дипломы на стенах – с красивыми печатями, на дорогой бумаге. Рисунки раковин, морских звезд, ежей, голотурий. Фотографии каких-то экспедиций – многие еще дагерротипного происхождения. Похоже, сафари, потом еще что-то вроде сельвы… В моей затуманенной голове мелькают какие-то ассоциации, впрочем, быстро вытесненные жутковатым видом банок с морскими диковинами в формалине – многоножки, какие-то совершенно отвратного вида рачки («Китовые блохи», – небрежно говорит Каммингс, перехватив мой взгляд). Кипы потрепанных книг, вороха лабораторных журналов, сотни папок с историями болезней или чем-то вроде этого. С потолка, рядом с вычурной старинной люстрой, свисает лохмотьями шкура морской змеи впечатляющих размеров. Больше похоже на подвал алхимика, чем на оффис современного врача. И тут же, за полуоткрытой дверью, я вижу то ли лабораторию, то ли операционную – солидный блеск хрома и никеля, провода, трубки, циферблаты и датчики… Поморщившись, Каммингс поднимается и плотно закрывает дверь.
«Мистер Брейгель, вот что я хочу вам предложить. Вы ведь живете в Канаде, не так ли? Нет? В США?..» – Он на секунду умолкает, хмурясь. – «Это хуже… В общем, я знаю, что у вас в Штатах гораздо более придирчиво глядят на новые, малоопробованные лекарства. Я разработал специальное противоядие от поражения токсином Халиас. И хотя оно уже одобрено Всемирной Организацией Здравоохранения, его утверждение в США застряло… ФДА, ваша служба, занимающаяся новыми лекарствами, его не пропускает, по непонятным мне соображениям. Вы поправитесь гораздо быстрее и главное, окончательно, если пройдете курс лечения этим лекарством. Нет-нет, не беспокойтесь, если вы не уверены в его безопасности и не захотите этого делать – воля ваша, мы забудем об этом разговоре…» – Он делает паузу.
Я молчу. Должно последовать зловещее «…если не захотите, то…».
«…Однако я хочу вас предупредить, что у вас есть очень существенный шанс стать, г-м-м, несостоятельным с женщинами в течение следующих нескольких недель, если вы откажетесь от лекарства…»
«Док, я думаю, мне будет очень трудно, но несколько недель я как-нибудь продержусь…» – автоматически шучу я, уже догадываясь, что он имел в виду на самом деле.
«Я говорю о том, что вы рискуете стать несостоятельным навсегда. Ваша потенция будет постепенно, но неуклонно снижаться… То, что происходит с вами сейчас – либидо, галлюцинации – это прелюдия… Повторяю, если вы не желаете рисковать…»
«Где эти ваши хреновы таблетки?» – Перебиваю его я.
Небольшие капсулы, как диетические добавки. Десять штук. Я глотаю две штуки тут же, в присутствии Каммингса. Он дает мне последние, надоедливо пространные, наставления, и я покидаю его оффис.
Задержавшись в дверях, я нерешительно спрашиваю его:
«Док, Микиер… Это все нереально, да?»
Каммингс, не моргая, смотрит на меня.
«Все не так просто… Мистер Брейгель, вы больны, у вас в крови бродит токсин, равного которому трудно найти в живой природе. Два последних дня были для вас предельно странными. Но поверьте,» – внезапно он оказывается рядом со мной, и я вижу его сумасшедше расширенные зрачки. – «Это пока цветочки. Единственное, чем я могу помочь вам, помимо лекарства… Вот, возьмите…» – он сует мне в руку клочок бумаги. – «А теперь уходите. Вам пора на корабль.»
Массивная дверь за моей спиной захлопнулась.
* * *
Мне безусловно лучше.
Настолько, что я непроизвольно напеваю тот самый мотив, под который танцевала Микиер.
Улица уже темна – странно, как быстро пролетело время у доктора… Почему тут так жарко? Тело наполнено удивительной свежестью. Я ощущаю себя выше, сильнее и привлекательнее встречных мужиков. Слюна по-прежнему накапливается во рту, но мне уже плевать. Я пританцовываю весь путь к центру.
Ах, да… Что-то он мне дал… Какая-то записка…
Я разворачиваю бумажку, стараясь разглядеть написанное в неверном свете витрин Фронт-Стрит. На ней большими печатными буквами написано одно слово: «BOISE». Я выбрасываю ее, беспричинно улыбаясь – город Бойзе, штат Айдахо… Дыра вселенского масштаба… Что мне до города, как он поможет мне в моей проблеме?
Эй, о какой проблеме идет речь? Я выпрямляю спину. Док Каммингс гарантирует… Что это за магическое средство такое, балдеж от него – у-у-уу… Не мудрено, что ФДА не спешит давать ему зеленый свет в Штатах…
Я раскланиваюсь со всеми встречными дамами, как местными, так и приезжими. Они хихикают и жеманничают. Я вновь ощущаю себя в ударе. Надо бы проведать продавщичку из бутика… Где это он тут у нас? Чуть в стороне от Фронт-Стрит…
