Его голос отдает эхом, вибрируя.
— Ты используешь свои силы, а я использую свои!
Он отбрасывает меня назад в центр комнаты, но боль от удара я чувствую только тогда, когда падаю на пол. Мой меч лязгает по земле и далеко отлетает. Солдат кидает в меня свой меч, который вращается в воздухе на огромной скорости. Мой первый инстинкт, это попытаться остановить его с помощью своего разума, но моих Наследий по-прежнему нет. Несмотря на это, моя сила и рефлексы при мне в полной мере. Я собираюсь убить Сетракуса Ра, даже без этих сил. Я вытягиваю руки и хлопаю ими по приближающемуся лезвию, останавливая его в нескольких дюймах от своего подбородка. В следующую секунду я хватаю себя за талию, и когда падаю на спину, поворачиваю меч ладонями, и погружаю его в наступающего Мога. Я вся покрыта пеплом, когда ударяюсь о землю. Прибывает больше Могов. Я уничтожаю их своим оружием, и это правосудие просто удивительно. Я чувствую себя все сильнее, с каждым, кого свожу на нет. К тому же я больше злюсь. Если мне придется пройти через каждого Мога на Земле, чтобы добраться до Сетракуса Ра, я сделаю это!
Сетракус Ра просто стоит на месте, наблюдая шоу. Он рычит так громко, что я могу чувствовать вибрации в своей грудной клетке. Все эти годы тренировок вели меня к этому моменту. Единственный способ чувствовать себя сильнее сейчас — это если бы остальные члены Гвардии были сейчас здесь; нам следовало бы драться с ним вместе. Я вытряхиваю эти мысли из головы. Я уничтожу его за всех нас.
Когда я кончаю с последним солдатом, Сетракус Ра продвигается в центр помещения по направлению ко мне. Он выгибается и создает массивный двуглавый хлыст, которым бьет по земле. Он загорается оранжевым пламенем.
Я даже не вздрагиваю. Нет ничего, что он может сделать, чтобы напугать или остановить меня. Я бегу вперед, вопя.
— За Лориен!
Он щелкает хлыстом над моей головой, отправляя толстое покрывало пламени сверху меня. Я ныряю под его грань и прокатываюсь к ногам Сетракуса. Когда я уворачиваюсь от его топчущих ботинок, я вижу несколько шрамов, опоясывающих его лодыжки. Я примечаю их, но у меня нет времени подумать о возможной связи между его и моими шрамами. Мой меч разрезает его голень прямо над самым верхним шрамом на его левой ноге, и затем я вскакиваю на ноги. Отметина, которую я сделала, мгновенно заживает и превращается в другой шрам. Рана на него совершенно не повлияла, он даже не прихрамывает.
Он ударяет меня хлыстом опять, и я пытаюсь отрезать один из двух его хвостов, но когда пламя затрагивает мой меч, клинок просто тает. Я бросаю остатки меча в него. Он поднимает руку и останавливает оружие в воздухе. Оно кружится и светится, а когда он открывает ладонь, расплавленное лезвие начинает от ручки вырастать вновь, формируясь обратно в блестящий меч. Он улыбается и дает ему упасть на землю.
Я прыгаю за мечом, но когда я его достигаю, его хлыст переплетается вокруг запястья моей правой руки. Моя кожа шипит, открывается рана, но вместо крови появляется очень темная субстанция. Я смотрю на рану и понимаю, что должна чувствовать невыносимую боль, но я онемела. Я наклоняюсь вперед и наконец, достаю меч. Оружие в руке, я снова поворачиваюсь к лицу лидера Могов. Но что-то ужасное происходит с моей правой рукой сейчас. Она не двигается.
Сетракус Ра опять бьет хлыстом, и я отпрыгиваю в сторону, когда он пролетает мимо меня, оставляя пламенный след на своем пути. Когда он поднимает свою руку снова, чтобы переплести хлыст на своем плече снова, я вижу открытое место и использую его. Держа меч в левой руке, я прыгаю на него и вонзаю меч глубоко в его грудь. Я дергаю меч вниз, разрезая его восковую кожу, пока меч не доходит до его торса. Я падаю на спину, глядя на него и отчаянно надеясь, что выступила с последним ударом, которым закончила войну.
Не тут то было. Кроме того, что Сетракус Ра корчится первое время, вместо того, чтобы превратиться в облако пепла, он просто нагибается и вытаскивает меч из своего тела. Он проверяет клинок, смотря на свою густую черную кровь, капающую с него. Затем он берет клинок в рот и кусает его, ломая на половинки, и дает упасть ему на землю. Такое ощущение, что он играет со мной. Что же происходит? Я поднимаюсь на ноги, быстро соображая, какое следующее движение должна сделать. Шаг первый — это избегать Сетракуса Ра как можно дольше, чтобы все это обдумать. Я желаю сильнее, чем когда-либо, чтобы моя Гвардия сейчас находился со мной.
— Элла? Ты слышишь меня?
Ничего.
Я продолжаю отступать, пытаясь находиться как можно дальше от Сетракуса Ра, чтобы дать себе шанс на продолжение битвы. Тогда я и начинаю чувствовать, как моя правая рука начинает покалывать. Я смотрю на нее и вижу, что кожа вокруг раны от хлыста стала черной. Пока я смотрю, обесцвечивание начинает распространяться на мои пальцы и ногти; в течение нескольких секунд вся моя правая рука становится черной до самого запястья. Чувство покалывания исчезает. Моя рука становится невероятно тяжелой, как будто бы покрылась свинцом.
Я смотрю на Сетракуса Ра. Фиолетовый шрам на его шее начинает пульсировать с ярким светом.
— Ты готова умереть? — спрашивает он.
Элла? Если вы идете, то сейчас самый подходящий момент, чтобы выступить. Фактически, сейчас или никогда.
Я так хочу услышать ее голос в своей голове, который бы сказал бы мне, что она и остальные просто стоят за дверью. Мы должны быть вместе, борясь с Сетракусом Ра с нашими Наследиями, дарами Старейшин дарованных нам, пока от него ничего не останется. Но мы бесполезны, бессильны, как те груды пепла, которыми стали все остальные Моги. Вместо этого я здесь одна, моя рука повреждена и бесполезна, и я играю в кошки-мышки с Сетракусом Ра. И он просто стоит здесь передо мной, с огненным хлыстом. Сделав мои Наследия бесполезными, играя со мной. Что происходит?
* * *
Я еще раз осматриваю пустыню, после чего берусь за колесо на коричневой двери и кручу его. После одного поворота, я решил ускорить процесс и просто навалился на него. Стальная лестница за дверью идет вниз, в черную дыру.
— Я могу видеть в темноте, — вызывается Марина. — Я пойду первой, — я отхожу в сторону, чтобы дать ей пройти.
Марина спускается вниз по лестнице, в темноту, и исчезает из поля зрения. Восьмой бросает ей ее ларец.
— Лестница опускается где-то на двадцать футов вниз. Выглядит так, как будто здесь длинный туннель, — кричит Марина. — Пока все чисто, я никого не вижу.
Девятый смотрит на Эллу и меня и говорит.
— Дамы вперед. — Элла начинает спускаться по лестнице и когда она исчезает, Девятый ухмыляется надо мной и говорит. — Ладно, хорошо, но я вообще-то обращался к тебе, Четвертый.
Я качаю головой. Он в высшей степени своеобразен. Он показывает мне на лестницу, подразумевая, что я должен идти следующим.
— Ты знаешь, я люблю тебя, чувак. Давай залезай.
Используя телекинез, я позволяю Берни Косару спуститься первому, он все еще в форме бигля. Затем взяв под одну руку свой Ларец, я неуклюже спускаюсь вниз, использую для этого другую руку. Внутри туннель заплесневелый и холодный. Перед собой я слышу идущих Эллу и Марину, и Берни Косара, когтями идущего по цементу. Я включаю Люмен в своей свободной руке, и охватывая бетонный туннель в течение нескольких секунд, получая направление.
Я использую Люмен, чтобы осветить расстояние между нашим местоположением и крутым поворотом далеко впереди, затем я выключаю его.
— Марина, ты можешь видеть, чтобы держать нас в правильном направлении, правда?
Восьмой и Девятый уже догнали нас. Она кивает, и все мы следуем за ней по темному коридору. Мы не прошли слишком далеко, когда я чуть не врезаюсь в Эллу, которая остановилась как вкопанная.
— О, нет! Я, наконец, достучалась до Шестой! Она нуждается в нас. Она говорит, либо сейчас, либо никогда!
— Так народ, ускоряем темп! — кричит Девятый сзади.
Мы бежим с такой скоростью, с какой только можно через такую темноту. Я включаю свой Люмен через каждые несколько секунд, чтобы удержать нас от лишней работы. Мы делаем крутой поворот, и я снова мигаю рукой, чтобы осветить туннель и показать то, что впереди. Следующие сотни ярдов туннеля наклонены вниз, и свет моего Люмена освещает массивную дверь в конце. Я выпячиваю свою грудь перед собой, пока она не хлопает по двери. Тем не менее, мы продолжаем спринт, я включаю обе свои ладони, чтобы дать нам лучшее представление.
Девятый быстро открывает Ларец и достает оттуда желтый шар, покрытый небольшими шишечками. Как фокусник, он держит его в пальцах и затем ударяет им по двери. Это заставляет несколько дюймов металла отскочить, прежде чем расшириться, становясь черными. Длинные, острые как бритва шипы вырываются из него, и дверь врывается внутрь, как при ударе. Шипы мгновенно исчезают, пока снова не становятся простым желтым шаром, который невинно лежит на полу. Девятый наклоняется, хватает его и бросает его обратно в Ларец, который с громкий щелчком закрывается.
