Тот взглянул на подарок и сказал:
— Лучше уж я и дальше пешком, ноги, может, и собью, зато падать ниже.
Лицо камердинера не выражало абсолютно никаких эмоций.
— Его превосходительство Фанти Годжи, граф Цоцу к вашему величеству…
Принц Флориан отложил газету и вопросительно посмотрел на Донову. Та кивнула.
— Зовите…
Граф Цоцу был вполне типичным диргемцем — высоченным, чернявым и носатым. Поклонившись, он протянул на подносе свёрнутую салфетку.
— Ваше величество, с прискорбием вынужден сообщить, что кронграф Бауде не вынес позора и свёл счёты с жизнью.
Донова аккуратно дописала резолюцию, отложила перо и посыпала документ песком, чтобы просушить чернила. Только закончив с этим, она отвернула край салфетки. Внутри лежал кинжал. На белоснежной ткани вдоль лезвия расплылись бурые разводы.
— Сам?
— В последний момент решимость оставила кронграфа и э-э-э… нам пришлось оказать ему посильную помощь, ваше величество. Вы точно хотите знать подробности?
— Нет, — принцесса завернула салфетку обратно, — сообщите родственникам, что кронграф искупил свой позор, и стёр пятно, брошенное им на честь рода Бауде. Отошлите им кинжал и передайте соболезнования…
Грай Цоцу ещё раз поклонился и вышел.
— А что со вторым? — спросил Флориан.
— Князь Тассельш? — Донова брезгливо поморщилась, — феерически скользкий тип. Успел порыдать в жилетку всем кого смог найти, и устроил несколько бурных сцен раскаяния… Не скажу, что меня это тронуло, но мнение двора не учитывать я не могу. Пришлось отослать его в самое дальнее и бедное из его имений. Надеюсь, теперь он и носа оттуда не высунет…
Столица встречала гостей вязким холодным туманом, смешанным с угольной гарью и запахом морской соли. Со стороны порта сквозь него пробивались тусклые гудки пароходов. Выходившие из вагонов люди кутались в шарфы и поднимали воротники, недовольно хмурясь и глядя в бесцветное небо.
Лишь похожий на кота рыжий молодой человек довольно улыбался, помогая своей спутнице выйти на платформу.
— В Констайне мне нравилось больше, — сказала та, — столица по мне уж очень холодна…
— Ты просто не умеешь её готовить, — рассмеялся рыжий.
Выходившие за ним попутчики вежливо раскланивались.
— Осторожнее с вашей дамой, — шутливо заметил один из них, — при том как вам везёт в карты, с женщинами у вас могут быть проблемы.
Они медленно шагали по асфальту перрона. В густом тумане удалявшиеся фигуры попутчиков быстро таяли.
— Когда мы с вами прошлый раз ехали сюда, вы сняли с ваших партнёров по игре последнюю фуражку, — заметила девушка, — а сейчас им даже как-то удалось слегка отыграться… Или эти смогли воспользоваться шансом, который у них был?
— Просто с тех пор моё отношение к шансам слегка изменилось.
— Вот как?
— Любой человек со временем может стать умнее.
— Возможно… — девушка задумчиво поглядела в туман, на едва проступавшие башенные часы, — я многое поняла, с тех пор, как покинула деревню. Жалко лишь, что понять многое удаётся, лишь набив пару шишек… И хорошо если только шишек. Думаю мне ещё очень повезло.
— Дорога жизни камениста. Но это не повод отказаться по ней идти.
Они вышли на улицу. В пелене смога темнели силуэты экипажей.
— И что ты теперь будешь делать? — спросила девушка.
— Не знаю. Просто идти по жизни. Как и раньше. Только сделав выводы из пройденного. А ты к профессору?
— Да. Он обещал устроить меня на курсы аэронавтики. Возможно, когда-нибудь аэропланы станут доступны каждому, и любой человек сможет оторваться от земли…
— Я в это не верю, — пожал плечами молодой человек, — но если это вдруг случиться и ты станешь летать над морями, постарайся не пропасть в одном из полётов. Мне будет тебя не хватать.
— Постараюсь, Юл Пикаро.
— Ну, если честно, то самом деле Пекарж…
— Да? А вот Пикаро намного загадочнее, я тебе скажу.
— В том-то и дело. Ты не против, если я провожу тебя на Книпгоф?
