— У вас на острове есть капеллан?
— Капеллан утонул. Жалко отца Себастьяна. Славный был человек! Возможно, будь он жив, сумел бы обратить туземцев в христианскую веру!
— Вряд ли. Скорее стал бы очередным святым мучеником, — выразил свои сомнения Сергей. Он не любил служителей церкви, и отсутствие священника его нисколько не смущало. Тот наверняка начал бы приставать с нравоучениями, молитвами, постами. Ну их к лешему!
— Земля пухом отцу Себастьяну! — вымолвил Поль. — Нам его не хватает.
— Верно! Сейчас грамотею Гийому приходится быть причетником и отпевать умерших. Юнга прочел немало книг, знает много молитв наизусть, и если бы не он, то так бы и умирали моряки без последнего причастия.
— О! Как это прискорбно! Нет попа! Какой кошмар, — с сарказмом произнес Серега, но из-за ужасного акцента французы не поняли его слов. — Братцы, хватит болтать! Толкаем бочки вперед, а затем через каждые двадцать шагов подтаскиваем к ним тело Огюста.
Они обливались потом, выбивались из сил, но продолжали толкать емкости со спиртными напитками. Отряд постепенно добрался до лагеря. Из форта вышли два человека и направились к отряду. При встрече французы радовались как дети, обнимались, целовались.
«Они что, все нетрадиционные? — закралась в голову Сергея неприятная мысль. — Одно слово — путешественники. Годами болтаются под парусами без женской ласки, поэтому, видимо, что-то в их сознании действительно изменяется. Сочувствую их нелегкой доле, но не понимаю и не одобряю такую смену ориентации. Главное, чтобы не приставали к свежему кавалеру. Иначе — зашибу!»
— Кто этот человек? Откуда? — спросил, удивляясь появлению Сергея, долговязый моряк, облаченный в лохмотья, которые когда-то были офицерским мундиром.
— Это русский офицер, мой лейтенант! — ответил Поль и щелкнул каблуками рваных сапог.
— Я Серж Строганов, полковник русской армии! — представился россиянин.
— Шевалье Луи де Брожак! — отдал честь и встал по стойке смирно молодой дворянин. Сразу чувствуется военная косточка!
— Вольно! Не напрягаться! — махнул рукой Сергей. Лейтенант тоже вытянулся во фрунт, поэтому пришлось дать эту команду.
— Господин полковник! Я начальник гарнизона, лейтенант Симон Фрапен.
— О-о! Хорошее имя и фамилия Семен Фрапен! Сема? Русских предков у вас нет?
— Мне об этом ничего не известно. Я из третьего сословия, мой дед хозяин виноградников в Бургундии площадью в четыре сотни акров. Вот эти бочки, что вы отбили у дикарей, коньяк из моего подвала, урожая тысяча семьсот семидесятого года!
«Ого! Мне бы этот коньяк, да в наше время, так я бы был богаче Ротшильдов!» — подумал Сергей и учтиво спросил лейтенанта:
— А вино тоже ваше? Тоже коллекционное? Ведь мадера, кажется, не французское вино.
— Нет, не мое, его нам испанские купцы продали год назад, незадолго до кораблекрушения. Хочу предупредить, чтоб не было недомолвок и эксцессов. Вы, полковник, находитесь на французской территории, это новые колониальные владения Франции!
— Добавьте к своим словам обращение «господин полковник»! Попрошу не забываться, лейтенант!
— Виноват, господин полковник! — поправился Фрапен.
— То-то! А кто подтвердит, что это французская земля? Есть документ, заверенный нотариусом? — строго спросил Серега. — Кто внес остров в регистр территорий?
— Новая земля на карте мира названа островом Короля Людовика!
— Сочувствую вашему королю. Ему скоро отрубят голову.
Лейтенант и шевалье схватились за шпаги и состроили на лицах свирепые выражения.
— Что вы сказали?! Кто посмел?! На Францию напали англичане?
— Нет, именно третье сословие, республиканцы, бунтовщики-якобинцы.
— Измена! Заговор!
— Какой сегодня день? — спросил Сергей.
— Двадцатое ноября, — пискнул из-за спины офицеров Гийом.
— А какое имеет значение сегодняшнее число, — удивился Симон.
— Сожалею, но четырнадцатого июля свершилась Великая Французская революция. Король Людовик низложен и арестован, ждет решения суда и, несмотря на угрозу казни, беспокоится, где его капитан эскадры Лаперуз. Власть перешла к парламенту — Конвенту!
— Не может быть! Что вы говорите! Ах, бедный наш король! — воскликнул лейтенант. — Это правда, что в это трудное для него время король беспокоится о нас?
— Да, помнит, но вам легче от этого не станет. Экспедиция, посланная королем на ваши поиски, проплыла мимо острова, они вас не нашли. Ирония судьбы в том, что вас нашел я, русский офицер! Если будете благоразумны и почтительны с полковником российской армии, то я вывезу вас на Большую землю.
— У вас есть поблизости корабль? — обрадовался лейтенант. — Где он бросил якорь?
— Нет, у меня лодка, но очень хорошая. Я на ней путешествую девятый месяц!
— Только лодка? — простонал шевалье.
— А что, есть другие варианты?
— Что ж, лодка так лодка, — смирился шевалье.
— Похороним вашего товарища, перенесем запасы еды и спиртного, и в путь, мне не привыкать! Целый год только и делаю, что скитаюсь! — А про себя Строганов подумал: «В путь так в путь, как сказал джентльмен, проваливаясь в пропасть».
— А вы знаете, куда плыть, полковник? — спросил лейтенант. — В каком направлении? Где ваша Большая земля?
— Все очень просто. Держим курс на север, в Россию! Вы согласны, лейтенант? Впрочем, можете оставаться, командуйте гарнизоном, защищайте вашу колониальную территорию. — И Сергей добавил по-русски: — Колхоз — дело добровольное.
— О, конечно. С удовольствием поплывем с вами. Русские медведи намного менее опасны, чем кровожадные аборигены. О, Россия! Икра! Водка! Женщины! Цыгане, казаки, снег, мороз! Отдохнем, а затем отправимся в милую Францию.
— Вы ведь говорили, что по рождению не аристократ, милейший лейтенант? — уточнил Сергей.
— Да, я из простых, — развел руками Фрапен. — Уже говорил, что мои родственники негоцианты, виноградари и виноделы. Как раз третье сословие, и, увы, не имею никакого титула. Аристократ и дворянин среди нас только шевалье.
— Тогда я не советую месье де Брожаку стремиться домой. Лучше вам, шевалье, поступить на русскую службу. А вам повезло, Симон! Отсутствие титула теперь не «увы», а счастье. Сможете спокойно вернуться домой и восстановиться во флоте. Путь у нас долгий, все расскажу во время плавания. Можно посмотреть на могилу Лаперуза? Мне искренне жаль столь выдающегося путешественника, землепроходца и флотоводца, Лаперуз был одним из лучших сыновей французского народа. Примите мои глубочайшие соболезнования по поводу его кончины и гибели других членов экипажей ваших судов.
— Спасибо, месье полковник. Действительно, Лаперуз был великим человеком! Но сейчас к его могиле идти опасно. Могут напасть дикари. Лучше мы его здесь, в форте, помянем! — предложил лейтенант.
Сергей кивнул, а сам подумал: «Если бы Лаперуз не утонул, то, возможно, разбил бы адмирала Нельсона. Тогда Франция пришла бы в Россию не только с шестисоттысячной армией по суше, но и с армадой кораблей по морю. Как знать... »
Да, судьба не позволила Лаперузу стать великим военным флотоводцем, но в памяти людей он останется выдающимся мореплавателем, первооткрывателем! Его имя будет известно всему миру, о нем будут писать в школьных учебниках, слагать песни и снимать фильмы.
Глава 26
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА ФРАНЦУЗСКОГО ГАРНИЗОНА
Из большой винной бочки вышибли пробку, наполнили кружки мадерой. Французский лейтенант провозгласил тост за русского гостя, Строганов ответил встречным: «За франко-русскую дружбу». Выпили под громкое и дружное «Виват!». Лейтенант знаками велел юнге Гийому наполнять кружки и подавать мужчинам. Так продолжалось десять минут — восторженные восклицания, хлопанье по плечу, дружеские объятия и смех. Затем хмель ударил в головы, языки развязались, и началась похвальба, хвастливые россказни о подвигах на суше, на море и на любовном фронте.
Сергей больше помалкивал, чтобы не сболтнуть чего лишнего и не выдать себя. Вот если бы он стал рассказывать о машинах, самолетах, телефонах, бытовой технике, о компьютерах и прочих достижениях цивилизации, то, естественно, возникли бы вопросы — что это такое? А объяснения породили бы только новые вопросы.
Французы хвастались вовсю, распушили хвосты, как павлины: и кто кого перепьет, и сколько у кого было женщин, и по скольку раз за ночь они в состоянии сделать «это», о шумных оргиях, карнавалах, буйстве в портовых кабаках и прочих забавных вещах. Невероятные истории и байки по ходу изложения обрастали новыми, еще более фантастическими подробностями.
Мадера текла рекою, и когда подставлять кружки к отверстию всем надоело, юнга просто сорвал с бочки крышку. В дальнейшем участники застолья черпали вино кружками, как воду, запивая им жаренное на огне мясо, болтали, перебивая друг друга, вновь жарили мясо убитого кабана и вновь пили.
